Все, кто имеют сообщить перед лицом верховных королевских судей еще что-либо относящееся к юрисдикции Центрального уголовного суда, пусть приблизятся и объявят об этом. Боже, храни королеву.

Судья кланяется суду, и присяжные садятся.

СЭР УИЛФРИД (поднимаясь). Милорд, за время, прошедшее после вчерашнего заседания, в мои руки попали некоторые поразительные доказательства. Они таковы, что я беру на себя смелость просить разрешения вашей милости вновь вызвать последнего свидетеля обвинения — Ромэйн Хейльгер…

Секретарь суда встает и что-то шепотом говорит судье.

СУДЬЯ. Сэр Уилфрид, когда именно эти доказательства попали в ваши руки?

СЭР УИЛФРИД. Их принесли мне вчера вечером после закрытия заседания.

МАЙЕРС (поднимаясь). Милорд, я должен возразить против просьбы моего ученого друга. Обвинение прекратило допрос свидетелей и…

Сэр Уилфрид садится.

СУДЬЯ. Мистер Майерс, я не собирался решать этот вопрос, не пригласив вас, как того требует процедура, высказаться по данному поводу. Пожалуйста, сэр Уилфрид.

СЭР УИЛФРИД (поднимаясь). Милорд, я утверждаю, что в случае, когда доказательства, жизненно важные для обвиняемого, оказываются в распоряжении его официальных защитников в любое время до объявления присяжными их вердикта, — такие доказательства не только приемлемы, но желательны. К счастью, мое утверждение имеет авторитетную поддержку, содержащуюся в деле короля против Стилмана. Отчеты апелляционного суда за тысяча девятьсот двадцать шестой год, страница четыреста шестьдесят третья. (Открывает сборник отчетов.)

СУДЬЯ. Не затрудняйте себя ссылками на прецеденты, сэр Уилфрид, я хорошо знаком с этим делом. Я хотел бы выслушать обвинение. Пожалуйста, мистер Майерс.

Сэр Уилфрид садится.

МАЙЕРС (поднимаясь). Позволю себе почтительнейше заявить, милорд, что просьба моего друга является совершенно беспрецедентной, если не считать случаев исключительных. А каковы, разрешите узнать, эти поразительные доказательства, о которых говорит сэр Уилфрид?

СЭР УИЛФРИД (поднимаясь). Письма, милорд. Письма Ромэйн Хейльгер.

СУДЬЯ. Я хотел бы взглянуть на эти письма, сэр Уилфрид.

Сэр Уилфрид садится, передает письма судебному приставу, тот — секретарю суда, а секретарь — судье. Судья читает их.

МАЙЕРС (поднимаясь). Мой друг был настолько любезен, что сразу же, как только мы вошли в суд, сообщил мне о своем намерении сделать это представление, но у меня не было возможности просмотреть источники. Однако я вспоминаю дело, по-моему, тысяча девятьсот тридцатого года, дело короля против Портера, кажется…

СУДЬЯ. Нет, мистер Майерс, короля против Поттера, и оно слушалось в тысяча девятьсот тридцать первом году. Я представлял на нем обвинение.

МАЙЕРС. И, если память мне не изменяет, аналогичное возражение вашей светлости было поддержано.

СУДЬЯ. На этот раз память вам изменяет, мистер Майерс. Мое возражение было тогда отклонено судьей Суиндоном — так же как ваше теперь отклоняется мною.

Майерс садится.

СЭР УИЛФРИД (поднимаясь). Вызовите Ромэйн Хейльгер.

СУДЕБНЫЙ ПРИСТАВ. Ромэйн Хейльгер.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Ромэйн Хейльгер.

СУДЬЯ. Если письма подлинные, это будет иметь очень серьезные последствия.

Судебный пристав возвращает письма сэру Уилфриду. Во время последующей короткой паузы Леонард Воул очень возбужден. Он разговаривает со стражником, перегнувшись через загородку. Мэйхью успокаивает обвиняемого. Тот качает головой, у него расстроенный и беспокойный вид. Входит Ромэйн и направляется к свидетельскому месту.

СЭР УИЛФРИД. Миссис Хейльгер, понимаете ли вы, что по-прежнему должны выполнять принесенную вами присягу?

РОМЭЙН. Да.

СУДЬЯ. Ромэйн Хейльгер, вы вызваны сюда для того, чтобы сэр Уилфрид мог задать вам еще несколько вопросов.

СЭР УИЛФРИД. Миссис Хейльгер, не знаете ли вы человека по имени Макс?

РОМЭЙН (сильно вздрагивает при этом имени). Не понимаю, о чем вы спрашиваете.

СЭР УИЛФРИД (любезно). Это же очень простой вопрос. Знаете вы или не знаете человека по имени Макс?

РОМЭЙН. Конечно, нет.

СЭР УИЛФРИД. Вы в этом уверены?

РОМЭЙН. Я никогда не знала ни одного человека по имени Макс. Никогда.

СЭР УИЛФРИД. И все же, мне кажется, это довольно распространенное имя или сокращение имени в вашей стране. Неужели вы не знали никого с таким именем?

РОМЭЙН (с сомнением). О, в Германии — да, может быть… Я не помню. Это было давно.

СЭР УИЛФРИД. Я не буду просить вас переноситься в далекое прошлое. Достаточно всего нескольких недель. Скажем… (берет и разворачивает письмо, стараясь сделать это как можно заметнее) семнадцатого октября.

РОМЭЙН (испуганно). Что там у вас?

СЭР УИЛФРИД. Письмо.

РОМЭЙН. Я не понимаю, о чем вы говорите.

СЭР УИЛФРИД. Я говорю о письме. О письме, написанном семнадцатого октября. Может быть, вы помните этот день?

РОМЭЙН. Не очень хорошо, а почему я должна его помнить?

СЭР УИЛФРИД. Я предполагаю, что в тот день вы написали письмо — письмо, адресованное человеку по имени Макс…

РОМЭЙН. Я не делала ничего подобного. Вы лжете. Я не знаю, о чем вы говорите.

СЭР УИЛФРИД …Одно из многих писем к этому человеку, написанных в течение продолжительного времени.

РОМЭЙН (возбужденно). Ложь… все ложь!

СЭР УИЛФРИД. Вы, по-видимому, были в… (многозначительно) близких отношениях с этим человеком.

ЛЕОНАРД (вскакивая). Как вы смеете говорить такие вещи? (Отстраняя стражника.) Это неправда!

СУДЬЯ. Обвиняемый в своих собственных интересах должен соблюдать тишину.

Леонард садится.

СЭР УИЛФРИД. Я не касаюсь общего характера всей переписки. Меня интересует только одно письмо… (Читает «Мой любимый Макс. Произошла необыкновенная вещь… Я думаю, что все наши трудности позади».

РОМЭЙН (в бешенстве прерывает его). Это ложь — я никогда не писала этого. Откуда вы взяли это письмо? Кто вам его дал?

СЭР УИЛФРИД. Это не имеет отношения к делу.

РОМЭЙН. Вы украли его! Вы не только лжец, но и вор. Или вам дала его какая-то женщина? Да, я права, ну конечно!

СУДЬЯ. Будьте добры отвечать на вопросы адвоката — ничего больше.

РОМЭЙН. Но я не желаю слушать!

СУДЬЯ. Продолжайте, сэр Уилфрид.

СЭР УИЛФРИД. Пока что вы слышали только первые фразы письма. Насколько я понимаю, вы решительно отрицаете, что написали его?

РОМЭЙН. Конечно, я никогда его не писала. Это подделка… Это оскорбление — заставлять меня слушать столько лжи, придуманной ревнивой женщиной.

СЭР УИЛФРИД. Я предполагаю, что это вы лгали. Вы лгали чудовищно и непрерывно, здесь, в суде, принеся присягу. А почему вы лгали, ясно из этого письма, написанного вами черным по белому.

РОМЭЙН. Вы сошли с ума. С какой стати было мне писать такие глупости?

СЭР УИЛФРИД. Потому что перед вами открывался путь к свободе, и, собираясь пойти по этому пути, вы не придавали значения тому факту, что невиновный человек должен быть осужден на смерть. Вы даже упомянули эту последнюю ужасную деталь — как вам случайно удалось поранить Леонарда Воула ножом для ветчины.

РОМЭЙН (вне себя от ярости). Я никогда не писала этого. Я писала, что он сделал это сам, когда резал ветчину… (Голос ее замирает: она понимает, что попала в ловушку.)

СЭР УИЛФРИД (торжествуя). Итак, вы знаете, что написано в письме, еще до того, как я прочел его.

РОМЭЙН (отбросив всякую сдержанность). Будьте вы прокляты! Прокляты! Прокляты!

ЛЕОНАРД (кричит). Оставьте ее в покое. Не запугивайте ее…

РОМЭЙН (дико озираясь по сторонам). Выпустите меня отсюда… выпустите меня… (Сходит со свидетельского места, но судебный пристав останавливает ее.)

СУДЬЯ. Пристав, дайте свидетельнице стул.

Ромэйн падает на стул, истерически всхлипывая, и закрывает лицо руками.

Сэр Уилфрид, прочтите письмо вслух, чтобы присяжные могли ознакомиться с его содержанием.

СЭР УИЛФРИД (читает). «Мой любимый Макс. Произошла необыкновенная вещь. Я думаю, что все наши трудности позади. Я могу прийти к тебе без опасения повредить той важной работе, которую ты выполняешь здесь. Старуха, о которой я тебе говорила, была убита, и, по-моему, подозрение пало на Леонарда. Он заходил к ней в тот вечер незадолго до убийства, и повсюду найдены отпечатки его пальцев. Кажется, убийство произошло в девять тридцать, Леонард в это время был уже дома, но его алиби зависит от меня — от меня. Я скажу, что он пришел домой гораздо позже и одежда его была в крови — у него действительно была кровь на рукаве, потому что он порезал запястье за ужином, так что, как видишь, все совпадает. Я могу даже сказать, что он сам признался мне в убийстве. О Макс, любимый! Скажи мне, что я могу действовать, — как будет чудесно освободиться и не играть больше роль любящей, благодарной жены. Я знаю, что Дело и Партия превыше всего, но, если Леонарда признают виновным в убийстве, я смогу спокойно прийти к тебе, и мы навсегда будем вместе. Обожающая тебя Ромэйн».

СУДЬЯ. Ромэйн Хейльгер, вернитесь на свидетельское место. Вы слышали это письмо. Что вы можете сказать?

РОМЭЙН (в сознании своего поражения). Ничего.

ЛЕОНАРД. Ромэйн, скажи ему, что ты не писала этого. Я знаю, что ты не писала.

РОМЭЙН (отчетливо выговаривая каждое слово). Конечно, я написала это.