Агата Кристи - Таинственный мистер Кин

Это был странный смех – издевательский, но в то же время печальный. Услышав его, все вздрогнули.

– Прошу прощения, – сказал Кин, – но вы все еще живете прошлым, мистер Ившам. Все еще находитесь под влиянием предыдущего решения. А вот я – человек со стороны, простой прохожий – вижу только факты!

– Факты?

– Вот именно – факты.

– Что вы хотите этим сказать? – задал вопрос Ившам.

– Я вижу четкую последовательность фактов, которую вы сами же и назвали, но значения которой не понимаете. Давайте вернемся на десять лет назад и еще раз рассмотрим все факты – с холодной головой и безо всяких эмоций.

Мистер Кин встал. Вдруг оказалось, что он очень высокого роста. За его спиной играли языки пламени. Говорил он низким, убедительным голосом.

– Вы все сидите за столом. Дерек Кейпл сообщает о своей помолвке. Тогда вы подумали, что невеста – Марджори Дилк. Теперь вы в этом не уверены. Он очень возбужден и ведет себя так, как будто только что выиграл в лотерею – вы сами сказали: «как будто сорвал банк, поставив на зеро». Потом раздается звон колокольчика на входной двери. Он выходит, чтобы забрать почту, которой не было уже целую вечность. Письма свои он не распечатывает, но вы оба говорите, что он раскрыл газету, чтобы взглянуть на колонку новостей. Прошло уже десять лет, поэтому мы не можем вспомнить, какие в тот день были новости – было ли это землетрясение или очередной политический кризис. Единственное, что мы доподлинно знаем о содержании той газеты, – то, что в ней была небольшая заметка – заметка, в которой говорилось, что Хоум-офис[7] три дня назад дал разрешение на эксгумацию тела мистера Эпплтона.

– Что?

Мистер Кин продолжил:

– Дерек Кейпл поднимается к себе в комнату и что-то видит из окна. Сэр Ричард Конвей рассказал нам, что шторы на окне не были задернуты и что оно выходило на подъездную аллею. Что он мог там увидеть? Что он мог увидеть такого, что заставило его покончить с жизнью?

– Что вы хотите сказать? Что он мог там увидеть?

– Думаю, – произнес мистер Кин, – что он увидел там полицейского. Полицейского, который пришел по поводу собаки – но Дерек Кейпл этого не знал. Он просто увидел полицейского.

В комнате повисла тишина – как будто присутствующим понадобилось время, чтобы понять всю важность сказанного.

– Боже мой! – произнес наконец Ившам. – Но вы же не хотите сказать, что… Эпплтон? Но ведь его даже не было там в то время, когда Эпплтон умер. Старик был только со своей женой…

– Но он мог быть там неделей раньше. Стрихнин не очень хорошо растворяется, если только он не в виде гидрохлорида. Если подсыпать его в портвейн, бо́льшая часть вещества осядет на дне и будет выпита только с последним стаканом – что вполне могло произойти и неделей позже.

Портал резко вышел вперед – его голос был хриплым, а глаза налились кровью.

– Тогда почему она разбила графин?! – воскликнул он. – Почему она разбила графин? Объясните!

Впервые за весь вечер мистер Кин напрямую обратился к мистеру Саттерсуэйту:

– Вы многое повидали в жизни, мистер Саттерсуэйт. Может быть, вы нам объясните?

Когда мистер Саттерсуэйт заговорил, его голос слегка дрожал. Наконец-то пришел его черед. Он должен произнести самые важные слова в этой пьесе и из праздного зрителя превратиться в одного из главных актеров.

– Как мне кажется, – скромно произнес он, – она очень боялась за Дерека. На мой взгляд, она была достойной женщиной, и когда у них все началось, она велела ему уехать. Когда ее муж… скончался, она стала подозревать правду. И, в попытке спасти мужчину, которого любила, миссис Эпплтон попыталась уничтожить улики против него. А позже, как мне представляется, он смог убедить ее, что ее подозрения безосновательны, и она согласилась выйти за него замуж. Но даже после этого что-то не давало ей покоя – у женщин очень хорошо развита интуиция.

На этом роль мистера Саттерсуэйта закончилась.

И вдруг по комнате разнесся долгий, дрожащий вздох.

– Мой бог! – воскликнул Ившам, вздрогнув. – Что это было?

Мистер Саттерсуэйт мог бы ответить ему, что на верхней галерее находится миссис Элеонора Портал, но он был слишком художественной натурой, чтобы испортить весь драматический эффект.

Мистер Кин улыбнулся.

– Моя машина, скорее всего, уже готова. Благодарю вас за ваше гостеприимство, мистер Ившам. Надеюсь, что мне удалось кое-что сделать в память о своем друге.

Все смотрели на него в немом восхищении.

– Как вам все это понравилось? Он любил эту женщину, любил настолько, что готов был ради нее на убийство. А потом боязнь возмездия, которое, как ему показалось, стояло у порога, взяла верх, и он лишил себя жизни. В результате она оказалась лицом к лицу со своей судьбой.

– Но ее оправдали, – пробормотал Ившам.

– Просто потому, что ее вина была недоказуема. Мне кажется – хотя, может быть, все это только мои домыслы, – что она все еще борется со своей судьбой.

Закрыв лицо руками, Портал опустился в кресло.

Кин повернулся к Саттерсуэйту.

– Всего хорошего. А вы, оказывается, большой любитель театра…

Удивленный Саттерсуэйт молча кивнул.

– Я бы посоветовал вам итальянскую комедию масок. В наше время это искусство умирает – но оно заслуживает того, чтобы на него обратили особое внимание. Символизм, знаете ли, иногда труден для восприятия, но, поверьте мне, вечное всегда останется вечным. Спокойной вам ночи.

Они молча проводили его глазами. Как и раньше, витражное стекло создало эффект радуги…

Мистер Саттерсуэйт поднялся к себе в комнату. Было холодно, и он подошел к окну, чтобы закрыть его. Там увидел мистера Кина, идущего по подъездной аллее. Вдруг из боковой двери дома появилась женская фигура. Несколько минут они говорили друг с другом, а потом женщина вернулась в дом. Она прошла как раз под окном мистера Саттерсуэйта, и он вновь был поражен жизненной энергией, написанной на ее лице. Сейчас она двигалась, как абсолютно счастливая женщина.

– Элеонора!

К ней подошел Алекс Портал.

– Элеанора, прости! Прости меня… Ты говорила правду, но, Бог да смилуется надо мною, я тебе не совсем верил…

Мистера Саттерсуэйта невероятно интересовали отношения между людьми, но он прежде всего был джентльменом. Его воспитание подсказывало ему, что окно надо закрыть. Так он и сделал.

Только очень медленно.

Он услышал ее голос, изысканный и неописуемый по своей красоте:

– Я знаю, я все знаю. Ты прошел через настоящий ад. Как и я когда-то. Любить – беззаветно верить и все-таки сомневаться; отбрасывать сомнения и видеть, как они возникают вновь и вновь… Я прошла через это, Алекс… Я все это знаю… Но есть ад пострашнее этого, и в нем я жила все последние годы. Я видела сомнение в твоих глазах, видела страх… и это отравляло нашу любовь. Этот человек, этот случайный прохожий спас меня от смерти. Понимаешь, я больше не могла этого переносить. Сегодня ночью я бы… я бы убила себя… Алекс… Алекс…

– Нет, вы только послушайте это, – сказала леди Синтия Дрейдж.

Она вслух зачитала заметку из газеты, которую держала перед собой.

– На этой неделе мистер и миссис Анкертон устраивают прием в своем доме «Гринуэй». Среди приглашенных леди Синтия Дрейдж, мистер и миссис Ричард Скотт, майор Портер, кавалер ордена «За выдающиеся заслуги», миссис Ставертон, капитан Алленсон и мистер Саттерсуэйт.

– Всегда хорошо знать, – прокомментировала леди Синтия, отбросив газету, – что тебе предстоит. Но они все жутко запутали!

Ее собеседник, мистер Саттерсуэйт, имя которого стояло последним в списке приглашенных, вопросительно взглянул на нее. Всем было известно, что мистер Саттерсуэйт мог появиться в доме вновь приехавших в Англию богачей только по двум причинам – или кухня была просто великолепна, или в доме должен был быть разыгран очередной акт человеческой драмы. Мистера Саттерсуэйта очень интересовали драмы и комедии из жизни окружавших его людей.

Леди Синтия, дама средних лет, с твердым лицом, покрытым щедрым слоем косметики, подтолкнула его тем, что можно было смело назвать последним писком «зонтичной» моды и что она небрежно положила себе на колени.

– Не притворяйтесь, что ничего не понимаете. Всё вы прекрасно поняли. Более того, я уверена, что вы специально приехали сюда, чтобы понаблюдать, как пух и перья полетят в разные стороны!

Мистер Саттерсуэйт яростно запротестовал. Он понятия не имел, что имеет в виду почтенная леди.

– Я говорю о Ричарде Скотте. Вы что, хотите сказать, что никогда о нем не слыхали?

– Нет, конечно. Это ведь его называют Великим Охотником, правда?

– Вот именно – на страшных медведей, тигров и так далее. Прямо как в песенке поется. Правда, сейчас он и сам стал большим светским львом; поэтому-то Анкертоны и расшиблись в лепешку, чтобы заполучить его – и его молодую жену! Совсем еще ребенок! Она просто очаровательный ребенок – такая наивная, знаете, ей всего двадцать лет, а ему не меньше сорока пяти.

– Миссис Скотт выглядит совершенно очаровательно, – успокаивающе проговорил мистер Саттерсуэйт.

– Да, бедняжка.

– А почему бедняжка?

Леди Синтия бросила на него осуждающий взгляд и ответила на вопрос в своей обычной манере:

– Портер нормальный мужчина – хотя и немного скучноват – один из этих африканских охотников, сплошной загар и вечное молчание. Всегда играл вторую скрипку в присутствии Ричарда Скотта – знаете, друзья с детства и все такое. И сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, что в той поездке они тоже были вместе…