На события следующей четверти часа мы накинем завесу пристойности. Скажем лишь, что по истечении этого времени доктор отбыл, предварительно заверив Томми, что всё в порядке.

– Mon ami, Гастингс, – нежно произнес сыщик, – как я рад, что вы живы…

– Мы поймали номера шестнадцатого?

– В очередной раз я смял его, как яичную скорлупу. Иными словами, он в руках у Картера. Спасибо клеточкам серого вещества… Кстати, я поднимаю Альберту жалованье.

– Расскажи мне об этом!

Томми с чувством описал ей последние события, правда, опустив при этом кое-какие подробности.

– Ты, наверное, страшно за меня испугался? – еле слышно спросила Таппенс.

– Я бы так не сказал. Никогда нельзя терять голову.

– Врунишка! – заявила она. – На тебе до сих пор лица нет.

– Согласен, я немного поволновался, дорогая. И предлагаю поставить на этом деле точку. Что ты скажешь?

– Совершенно с тобой согласна.

Томми облегченно вздохнул.

– Я надеялся, что ты проявишь благоразумие. После такого шока…

– Это не шок. Кстати, против шока я ничего не имею.

– Крепкая, как резиновая кость, – прошептал Томми.

– У меня есть дело получше, – продолжала Таппенс. – Нечто гораздо более увлекательное. Что-то такое, чего я никогда не делала раньше.

Томми с опаской посмотрел на нее.

– Даже не смей думать, Таппенс. Я запрещаю.

– А как ты мне это запретишь, если это закон природы?

– Таппенс, ты это о чем?

– О нашем ребенке, конечно, – ответила Таппенс. – О таких вещах больше не говорят шепотом. О них кричат во всеуслышание. О нашем будущем малыше. Томми, согласись, что это замечательно!