Агата Кристи - Икс или игрек?

– И?..

– Миссис Бленкенсоп – моя жена, – сказал Томми.

– Что? – воскликнул от неожиданности Грант. Он обернулся, глаза его пылали гневом. – Мне кажется, я говорил вам, Бересфорд, чтобы вы ни словом не обмолвились жене!

– Именно так, сэр, и я ни слова ей не сказал. Если вы выслушаете меня…

Томми кратко изложил случившееся. Он не осмеливался посмотреть на собеседника, старательно не давая прорваться наружу гордости, которую чувствовал в душе.

Когда он закончил рассказ, воцарилось молчание. Затем собеседник издал какой-то странный звук. Грант смеялся. И смеялся он несколько минут.

– Снимаю шляпу перед этой женщиной! – сказал он. – Таких одна на тысячу!

– Согласен с вами, – сказал Томми.

– Когда расскажу Истхэмптону – он обхохочется. Говорил он мне – не оставляй ее в стороне. Сказал, что если я так сделаю, она обведет меня вокруг пальца. Я не прислушался к его совету. Однако это говорит нам о том, что надо быть чертовски осторожным. Я-то думал, что предпринял все меры предосторожности, чтобы нас не подслушали… Я заранее убедился, что в квартире только вы с женой. Я действительно слышал голос из телефонной трубки, который просил вашу жену приехать немедленно, и потому… и потому попался на старый простой трюк с хлопаньем дверью! Да, ваша жена умная женщина…

Он помолчал немного, затем сказал:

– Передадите ей мои извинения?

– Полагаю, теперь она в деле?

Мистер Грант скорчил красноречивую гримасу.

– Она и так в деле, хотим мы этого или нет. Передайте ей, что департамент почтет за честь, если она согласится работать с нами по этому делу.

– Передам, – с легкой усмешкой ответил Томми.

– Как понимаю, убедить ее вернуться домой вы не сможете? – серьезно продолжил Грант.

Бересфорд покачал головой:

– Вы не знаете Таппенс.

– Мне кажется, я начинаю ее узнавать. Я спросил так потому… ну, это ведь опасное занятие. Если они прознают о вас или о ней… – Он не закончил предложения.

– Я понимаю это, сэр, – серьезно ответил Томми.

– Равно как и то, что вы не сможете уговорить свою жену не лезть в пекло.

– Я не знаю, хочу ли отговаривать ее, – медленно проговорил Томми. – Понимаете, у нас с Таппенс не такие отношения. Мы всегда все делаем вместе!

На ум ему пришла фраза, сказанная ею много лет назад, в конце прежней войны. Совместное предприятие…

Его жизнь с Таппенс всегда была и будет Совместным Предприятием.

Когда Таппенс вошла в салон «Сан-Суси» прямо перед обедом, в комнате оказалась только монументальная миссис О’Рурк, которая восседала у окна, подобно гигантскому Будде. Она живо и сердечно поздоровалась с Таппенс.

– Ах, это же миссис Бленкенсоп! Вы прямо как я – вам нравится спускаться сюда заблаговременно, чтобы минутку спокойно посидеть, перед тем как идти в столовую… Это приятный уголок, когда в хорошую погоду окно открывается и не пахнет кухней. Во всех таких пансионах от запахов деваться некуда, в особенности когда жарят лук или капусту. Садитесь, миссис Бленкенсоп, и расскажите, как вы провели этот прекрасный день и понравился ли вам Лихэмптон.

В миссис О’Рурк было нечто, вызывавшее в Таппенс нездоровое любопытство. Она была похожа на людоедку из детских сказок. Громадная, с могучим голосом, с заметной щетиной на подбородке и усиками, с глубоко посаженными моргающими глазками. Эта женщина казалась не просто подобием в натуральную величину, а реальным существом из детских фантазий.

Таппенс ответила, что, видимо, ей очень полюбится Лихэмптон и ей тут будет хорошо.

– Но, – добавила она печально, – куда бы я ни уехала, камень на сердце останется.

– Перестаньте беспокоиться, – попыталась утешить ее миссис О’Рурк. – Ваши мальчики вернутся живыми и здоровыми. В этом нет никаких сомнений. Один из них ведь в авиации, вы вроде так говорили?

– Да, Реймонд.

– Он сейчас во Франции или в Англии?

– Сейчас он в Египте, судя по последнему письму… не открытым текстом, конечно, но у нас есть собственный шифр, если вы понимаете, о чем я, то есть когда определенные предложения означают определенные вещи… Мне кажется, что это вполне простительно, не так ли?

Миссис О’Рурк тут же ответила:

– Конечно. Это право матери.

– Да-да, так что вы понимаете, что мне просто необходимо знать, где он.

Миссис О’Рурк закивала как китайский болванчик.

– Я полностью на вашей стороне. Если бы у меня где-то там был сын, я точно так же обходила бы армейскую цензуру. А ваш второй во флоте?

Таппенс послушно начала сагу о Дугласе.

– Понимаете, – всплакнула она, – мне так одиноко без моих троих мальчиков. Прежде они никогда не оставляли меня все сразу. Они мне так дороги… Мне и вправду кажется, что они относятся ко мне скорее как к другу, а не как к матери. – Она самоуверенно рассмеялась. – Мне приходилось порой их бранить и заставлять гулять без меня.

«Ну и противная же я тетка», – подумала про себя Таппенс. Вслух она продолжала:

– Я действительно не знаю, что делать и куда бежать. Срок аренды моего дома в Лондоне истек, и мне показалось, что глупо ее продлевать, и я подумала, что если уеду куда-нибудь в тихое место, но с хорошим транспортным сообщением… – Она осеклась.

Китайский болванчик снова закивал.

– Я полностью согласна с вами. Сейчас Лондон не то место. Такое мрачное! Я сама прожила там много лет. Я была чем-то вроде торговца антиквариатом. Может, вы знали мой магазинчик на Корнэби-стрит, в Челси? Там над дверью надпись – «Кейт Келли». У меня был такой чудесный товар – такой чудесный! По большей части стекло – уотерфордское[10], из Корка, красота! Канделябры и люстры, чаши для пунша и все прочее. Заграничное стекло у меня было тоже. И еще мелкая мебель – ничего крупного – просто маленькие предметы того времени, в основном из ореха и дуба. Ох, прелестные вещицы, и покупатели у меня были хорошие… Но началась война, и все уехали на запад. Мне еще повезло избежать больших потерь.

Смутное воспоминание всплыло в памяти Таппенс. Магазинчик, забитый стеклом так, что трудно пройти, густой убедительный голос, внушительная массивная дама… Да, конечно, она бывала в том магазинчике.

Миссис О’Рурк продолжала:

– Я не из тех, кто все время жалуется – не как кое-кто в этом доме. Например, этот мистер Кайли со своими кашне, и пледами, и стонами, что бизнес у него разваливается. Конечно, разваливается, война же, да еще его жена, которая даже мухи боится. А еще эта миссис Спрот, которая все ноет о своем муже…

– Он на фронте?

– Как же! Он какой-то мелкий клерк в страховом агентстве, вот и всё. Он так боится воздушных налетов, что отправил жену сюда, как только началась война. Не думайте, я считаю, что ребенка надо было увезти оттуда, к тому же она очень миленькая малышка. Но миссис Спрот все волнуется, когда ее муж сможет приехать. Все время говорит, что Артур так по ней скучает… Но по мне, не больно-то он по ней скучает – может, у него есть дела поважнее.

– Как мне жаль всех матерей, – прошептала Таппенс. – Когда отпускаешь детей из гнезда, ты не можешь перестать волноваться за них. А когда уезжаешь с ними, это плохо сказывается на оставленных дома мужьях.

– Да, на два дома жить дорого.

– Это место вроде бы весьма приемлемо по ценам? – сказала Таппенс.

– Я бы сказала, что оно стоит своей цены. Миссис Перенья – хороший управляющий. Чудаковатая женщина.

– В каком смысле? – спросила Таппенс.

Миссис О’Рурк подмигнула:

– Вы будете считать меня жуткой сплетницей… Так оно и есть. Мне интересны люди, потому я и сижу в этом кресле как можно чаще. Можно увидеть, кто входит и кто выходит, кто на веранде и что происходит в саду. О чем мы там бишь?.. а, да, о миссис Перенья и ее странностях. Если я не ошибаюсь, то в жизни этой женщины была большая трагедия.

– Вы действительно так думаете?

– Теперь – да. И какой тайной она себя окружает! Я спросила ее, из какого именно ирландского графства она родом. И вы не поверите – она увильнула от ответа, заявив, что она вовсе не из Ирландии!

– А вы думаете, что она ирландка?

– Конечно, ирландка. Я знаю своих соплеменниц. Могу даже сказать, из какого она графства. Но она все твердит: «Я англичанка! А мой муж был испанцем…»

Тут миссис О’Рурк резко замолчала, поскольку в комнату вошла миссис Спрот, а за нею по пятам – Томми.

Таппенс немедленно сказала с живостью:

– Добрый вечер, мистер Медоуз! Вы сегодня выглядите очень свежо.

– Много нагрузки – вот в чем секрет, – ответил Томми. – Утром – гольф, днем – прогулка по берегу…

– Я водила малышку на берег днем, – сказала Миллисент Спрот. – Она хотела в воду, но я подумала, что та еще слишком холодная. Я помогала ей строить замок из песка, а собака унесла мое вязанье и распустила целый ряд. Это так неприятно, так трудно поднимать все эти петли… Я так плохо вяжу.

– У вас хорошо выходит эта шапочка, миссис Бленкенсоп, – вдруг обратилась к Таппенс миссис О’Рурк. – Вы просто невероятно продвинулись. Мне показалось, что мисс Минтон назвала вас неопытной вязальщицей?

Таппенс чуть покраснела. Миссис О’Рурк была наблюдательна. «Миссис Бленкенсоп» ответила с еле заметной досадой:

– На самом деле я много вязала. Я так и сказала мисс Минтон. Но, сдается, она любит поучать.

Все согласно рассмеялись. Через несколько минут к ним присоединились остальные постояльцы, и дали гонг к обеду.