Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

С каждой встречей мне становилось все труднее сдерживать свои чувства. В последний раз я возвращался от нее на войну, мечтая, чтобы случайный выстрел оборвал уже мои мучения. Жизнь без Сильвии была для меня лишена всякого смысла.

Смерть, будто в насмешку, старательно обходила меня стороной. Одна пуля застряла в портсигаре, который лежал у меня в нагрудном кармане, другая пролетела в миллиметре от правого уха, оставив на память шрам через всю щеку. Вернувшись в добром здравии с войны, я узнал, что в 1918 году погиб и Чарльз Кроули.

Это известие расставило все по своим местам. Я не медля отправился к Сильвии, и между нами произошло объяснение. Признаться, я был абсолютно уверен в безнадежности этого предприятия. Тем большим потрясением для меня стало, когда Сильвия, в ответ на мои признания, с горечью спросила, почему я не сделал этого раньше. Я принялся бормотать что-то о чести и долге, но она оборвала меня, спросив: «Как вы думаете, почему я рассталась с Кроули?» Я, как тупица, только помотал головой. «Да потому, что я полюбила вас с первой встречи!» — вскричала Сильвия.

«Боже… Я всегда думал, что вы расстались с ним из-за того, что я рассказал!»

Сильвия рассмеялась.

«Если бы я его любила, это был бы самый малодушный поступок в моей жизни».

Снова вернувшись к моему видению теперь, несколько лет спустя, мы сочли его странным, загадочным, но и только.

Мой рассказ близится к завершению. Мы с Сильвией поженились и жили счастливо. К сожалению, должен признать, из меня получился не лучший муж. Я оказался ужасным ревнивцем. Я ревновал Сильвию к любому, кому она хотя бы улыбнулась. Сначала это ее даже забавляло, доказывая, как сильно, я ее люблю. Я же знал с самого начала, что собственными руками разрушаю нашу жизнь. Понимал, но ничего не мог с собой сделать. Каждый раз, когда Сильвия получала письмо, я не успокаивался до тех пор, пока она мне его не показывала. Стоило ей поговорить с мужчиной, как я сразу же становился мрачным, раздраженным и беспокойным.

А Сильвия… Сначала она старалась обратить все в шутку. Потом поняла, что шутка чересчур затянулась. И, наконец, что шутка оказалась неудачной.

Медленно и почти незаметно я терял свою Сильвию. У нее появились от меня секреты… Я разучился читать ее мысли и больше не знал, о чем она думает. Она неизменно держалась со мной ровно и приветливо, но я отчетливо понимал, что это конец. Сильвия больше не любила меня. Ее любовь ко мне умерла. Точнее, я сам убил эту любовь.

Я с ужасом и болью ждал неизбежной развязки, и скоро она пришла. Пришла в лице Дерека Уэйнрайта. У него было все, чего так не хватало мне: остроумие, изящество и непринужденные манеры, не говоря уже о внешних данных. Положа руку на сердце, он был славным парнем. Только его увидев, я сразу сказал себе: «Да он будто специально создан для Сильвии!»

Она пыталась с этим справиться. Я видел, как она борется, и я не помог ей. Я мрачно и пристально следил за этой ужасной борьбой со стороны. Я жил, точно в аду, но и пальцем не пошевелил, чтобы оттуда выбраться. Наоборот, каждым своим поступком я, будто нарочно, делал нашу жизнь еще более невыносимой.

Скоро я дошел до прямых оскорблений. Я не помнил себя от ревности и горя. Я говорил ужасные вещи — вещи, которых никогда себе не прощу. Никогда не забуду, как смертельно побледнела и отпрянула от меня Сильвия.

«Так больше не может продолжаться», — тихо и очень устало проговорила она.

Когда я вернулся домой тем вечером, Сильвии уже не было. На столе лежала записка обычного для таких случаев содержания. Сильвия писала, что уходит, и что так будет лучше для всех. Сообщала, что проведет несколько дней в Бэджуорси, откуда поедет к человеку, который ее любит и которого любит она.

Это был конец. И тут оказалось, что я не готов к такому концу и до конца не верил всем своим подозрениям. Но письменное подтверждение буквально свело меня с ума. В бешенстве, я взял машину и, точно безумный, погнал в Бэджуорси вслед за Сильвией.

Помню, Сильвия переодевалась к ужину, когда я ворвался в комнату. Помню ее лицо: прекрасное и… испуганное.

«Ты никому не достанешься!», — заорал я и, не помня себя, схватил ее за горло.

Секундой позже мой взгляд упал на зеркало, висевшее на стене, и я увидел всю сцену со стороны: задыхающуюся Сильвию, мои руки на ее горле, мой шрам — мой шрам на правой щеке.

Мои руки разжались, и Сильвия без чувств упала на кровать.

Потом я рыдал, а Сильвия утешала меня — да, именно так, а не наоборот. Благодарение Богу, нам удалось помириться. «Человек, который ее любит и которого любит она» оказался ее братом Аланом. В тот страшный вечер мы обговорили все раз и навсегда, и с тех пор больше никогда не отдалялись друг от друга. Демон ревности, живший во мне так долго, умер.

Я часто думаю, что было бы, если я не принял бы шрам на правой щеке, отраженный в зеркале, за шрам на левой щеке… Что было бы, если я понял, что тот человек в зеркале не Чарльз Кроули? Стал бы я тогда предупреждать Сильвию? И за кого она тогда вышла бы замуж: за него или все-таки за меня? Или же прошлое нельзя отделить от будущего?

Честно скажу, у меня от этих вопросов голова идет кругом. Я уверен только в том, что я видел. И еще я теперь уверен, что мы с Сильвией будем вместе до тех пор, пока, как говорится, смерть не разлучит нас. А может быть, и после смерти…

Последний в ряду романов Кристи о «преступлении в прошлом», стал и последним романом семидесяти восьмилетней писательницы.

Это очередной триллер с Томми и Таппенс Бирсфордами (четвертый по счету), семидесятилетними, страдающими артритом, но по-прежнему «юными сердцем» сыщиками.

Это весьма бессвязный и не всегда логически выстроенный роман; если он и вызывает интерес, то лишь тем, что дает косвенную информацию о мировоззрении дамы Агаты в ее последние годы и список ее любимых детских книг. Таппенс, высказывает свое мнение по поводу каждой из них… Милая болтовня, но совершенно ясно, что это сама дама Агата предается пространным воспоминаниям о собственном детстве. Не меньшее количество места в тексте отведено размышлениям Томми о работягах, делающих им ремонт, причем явно чувствуется, что указанный пассаж появился лишь потому, что кто-то из них недавно сильно досадил даме Агате.

Подобных рассуждений в романе куда больше, чем собственно детективных действий. После того как Таппенс, листая «Черную стрелу» Стивенсона, находит страницы с подчеркнутыми буквами, складывающимися в текст — «Мэри Джордан умерла не своей смертью…», — в романе не случается почти ничего, вплоть до главы восемнадцатой, в которой происходит убийство одного из второстепенных персонажей и становится ясно, что шпионы или злодеи, действовавшие пятьдесят лет назад, когда погибла Мери Джордан, до сих пор не оставили своего занятия.

Столь же невнятна и развязка.

Кроме маловразумительных разговоров ни о чем, в романе много тяжеловесного юмора. Собеседники в некоторых диалогах явно страдают потерей индивидуальности, манера речи совершенно одинакова, и различить их невозможно. Неудивительно, что в некоторых из подобных разговоров писательница, сама запутавшись, забывает, где чья реплика. Еще в одном месте двенадцатилетний мальчик говорит таким языком, который немыслим даже в устах взрослого, не то что ребенка.

На одной странице Томми назначает встречу в Хэрроу, но попадает в Хэмпстед, в дом близ вересковой пустоши. Тем не менее оказывается именно там, где нужно.

Впрочем, нет большого смысла и дальше перечислять все неточности и несообразности в тексте «Врат судьбы», даже такие, как внуки Бирсфордов, которым соответственно пятнадцать, одиннадцать и семь, причем двое из них — близнецы!

Самое удивительное из всего этого то, что, несмотря на множество подобных огрехов, роман неплохо читается, однако рекомендовать его в качестве первого знакомства с творениями Кристи не стоит. Впрочем, как несколько неосторожно замечает Томми в предпоследней главе, отвечая своей дочери Деборе, усомнившейся, потянут ли последние приключения на книгу, «чего только люди сейчас не читают»…

Среди действующих лиц здесь можно встретить персонажей прежних романов Кристи, непонятно зачем сюда перекочевавших, а именно полковника Пайкавэя и загадочного финансиста мистер Робинсона. («Кошка среди голубей» и «Пассажирка до Франкфурта»).

Но самым важным и очаровательным из всех персонажей романа, безусловно является манчестер-терьер Ганнибал, участвующий наряду с хозяевами в расследованиях, разговаривающий с ними на телепатическом уровне, и наделенный «потоком сознания». Агата Кристи всегда умела писать о собаках — с любовью и пониманием, и Ганнибал — один из ее лучших псов-детективов, вполне заслуживший присвоенного ему в последних строках романа титула графа. Ганнибал также сподобился публикации собственной фотографии на обороте суперобложки первого издания «Врат Судьбы» (на самом деле это манчестер-терьер Мэллоуна Бинго, которого супруги обожали, между прочим, роман посвящается «Ганнибалу и его хозяину»).

Впервые роман опубликован в Англии в 1973 году.

Существует два перевода на русский язык. Перевод под редакцией И. Поляковой и А. Титова выполнен специально для настоящего издания и публикуется впервые. В переводе были выправлены практически все неточности, бессвязности, многочисленные повторы и логические несообразности.

Заключительный роман с Пуаро. Один из двух романов, написанных Кристи во время Второй мировой войны, которые были ею «положены под сукно» — для посмертной публикации.

Все так бы и было — после ее смерти читатели прочитали бы о заключительном деле ВЕЛИКОГО бельгийца, — если бы в дело не вмешались издатели. Не получив очередную «Кристи к Рождеству» один раз, и поняв — по состоянию ее здоровья — что не получат и во второй, они вспомнили о двух ранее написанных ею романах… Издатели, в лице сэра Уильяма Коллинза, обратились к даме Агате с просьбой отдать один из них к публикации в 1975 году. Поначалу она не хотела этого сделать, но вконец согласилась напечатать к Рождеству «Занавес».