Агата Кристи - Унесенный потоком

— Несчастный случай! — взорвался суперинтендант. — Случайность? И вы называете необычайно жестокое убийство, когда голова человека чуть ли не расплющена многочисленными ударами, несчастным случаем?

Не обращая внимания на возражения суперинтенданта, Пуаро спокойно продолжал:

— Когда я говорю «несчастный случай», я хочу просто подчеркнуть, что стремления убить не было.

— Не было стремления убить, когда голова человека чуть ли не расплющена?! Вы что же, хотите сказать, что на покойника набросился лунатик?!

— Я думаю, что это близко к истине, хотя не совсем так.

— В этом деле была только одна сумасшедшая — это миссис Гордон. Я заметил, что иногда она ведет себя крайне странным образом. Конечно, у миссис Лайонел Клоуд тоже не все дома, но она никогда не впадала в бешенство. А что касается миссис Джереми, так дай бог, чтобы у других была такая ясная голова! Кстати, вы, кажется, утверждали, что Портера подкупила не она?

— Да. И я знаю, кто это сделал. Причем, как я уже говорил, сам Портер назвал имя. Но одно небольшое замечание… Я, конечно, могу, не говоря о нем, ходить, как вы говорите, близ да около.

— А затем ваш анонимный лунатик совершает убийство Розалин Клоуд?

По голосу Спенса чувствовалось, что он настроен все более и более скептически.

Пуаро энергично покачал головой.

— Ни в коем случае. Вот именно здесь уходит со сцены первый убийца и появляется второй. Это уже преступление другого типа. Никакого гнева, никакой страсти. Хладнокровное убийство, и мне бы хотелось, суперинтендант Спенс, чтобы убийца за него понес наказание.

Бросив эти слова, Пуаро встал и направился к двери.

— Эй! — крикнул Спенс. — Вы должны назвать мне хоть какие-нибудь имена. Вы не можете уйти, не сделав этого.

— Очень скоро я назову вам все эти имена. Но следует потерпеть. Я жду письма из-за океана.

— Нечего болтать, как ненормальная гадалка! Эй! Пуаро!

Но Пуаро выскользнул из комнаты.

Он пошел прямо на площадь и позвонил в дверь дома доктора Клоуда. Миссис Клоуд открыла дверь, как обычно, онемев от изумления при виде Пуаро. Но тот не стал терять времени.

— Мадам, мне нужно поговорить с вами.

— О да, конечно. Пожалуйста, входите. Извините, я не успела прибраться, но…

— Я хочу у вас кое о чем спросить. Давно ваш муж увлекается морфием?

Тетушка Кэтти немедленно разразилась слезами.

— О боже, о боже… Я так надеялась, что никто не узнает. Это началось в годы войны. Он был крайне переутомлен, и у него были страшные головные боли. Потом он пытался уменьшить дозу, и ему это действительно удалось. Вот почему он иногда такой раздражительный…

— Именно по этой причине он так нуждался в деньгах?

— Думаю, что да. О боже, месье Пуаро! Он обещал пройти курс лечения…

— Успокойтесь, мадам, и ответьте еще на один небольшой вопрос. В тот вечер, когда вы звонили Линн Марчмонт, это было из телефонной будки около почты? Так ведь? Вы кого-нибудь тогда видели?

— О нет, месье Пуаро. Ни души…

— Но, насколько я помню, вы занимали два пенса, потому что у вас было всего полпенни?

— О да, я попросила монетку у женщины, которая вышла из телефонной будки. И она дала мне в обмен на полпенни монетку в два пенса.

— А как выглядела эта женщина?

— Достаточно богемно. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Оранжевый шарфик на голове. Смешно, хотя я почти уверена, что я ее где-то раньше видела. Ее лицо показалось мне очень знакомым. Она, наверное, из тех, кто уже отошел в мир иной. И все же я не могу вспомнить, где и при каких обстоятельствах я с ней встречалась.

— Благодарю вас, миссис Клоуд, — сказал Эркюль Пуаро.

Линн вышла из дома и посмотрела на небо.

Солнце уже опустилось достаточно низко, лучей его не было видно, но было какое-то странное зарево. Спокойный, безветренный вечер, наверняка, подумала она, ночью будет сильный дождь.

Ну вот и время пришло. Больше она не имеет права откладывать. Она должна пойти в Лонг-Виллоуз и все рассказать Роули. Это она, по крайней мере, обязана сделать. Должна сама все рассказать — лично, а не письмом.

Она уже настроилась, совершенно настроилась, и все же чувствовала какое-то странное нежелание идти. Она посмотрела по сторонам и подумала: «Прощайте, все мои милые вещи, мой милый мир, мой образ жизни».

У нее не было иллюзий. Жизнь с Дэвидом — игра, приключение, которое может закончиться как прекрасно, так и печально. Он сам предупреждал ее… По телефону. В ту ночь, когда произошло убийство.

А недавно, всего несколько часов назад, он ей признался:

— Я хотел уйти из твоей жизни, но я был идиотом, считая, что могу обойтись без тебя. Мы поедем в Лондон и поженимся там. О да, да. Я не позволю тебе быть нерешительной. Я знаю, у тебя здесь корни, которые удерживают тебя. Так вот, я вырву тебя за эти корни. — И добавил. — Мы сообщим об этом Роули, когда ты уже будешь миссис Дэвид Хантер. Бедняжка, это лучший способ с ним разорвать…

Но она не была с этим согласна, хотя ничего ему не возразила. Нет, она должна сама все рассказать Роули.

И именно к Роули она сейчас направлялась!

Дождь разразился в тот самый момент, когда Линн постучала в дверь Лонг-Виллоуз. Роули открыл и в изумлении уставился на нее.

— Привет, Линн! Почему ты не позвонила и не предупредила о своем приходе? Меня же могло не оказаться дома.

— Я хочу с тобой поговорить, Роули!

Он дал ей войти и прошел за ней в большую кухню. Остатки его ужина были на столе.

— Я собираюсь сделать здесь специальное приспособление, — сказал он, — чтобы тебе было удобнее. Затем купить раковину — стальную…

— Не надо строить планы, Роули, — прервала она его.

— Ты хочешь сказать, что рано, потому что бедняжка не похоронена? Конечно, это можно посчитать бессердечным, но мне она всегда казалась несчастной. Наверное, она была больна. Она мертва и лежит в своем гробу. О, какое мне до этого дело… или нам…

У Линн перехватило дыхание.

— Нет, Роули. Нет никаких «нас». Чтобы сказать это, я и пришла сюда.

Роули уставился на нее, а она спокойно, с ненавистью к самой себе, но с твердой решимостью продолжала:

— Я собираюсь замуж за Дэвида Хантера, Роули.

Она ожидала протеста, возможно, даже взрыва гнева, но отнюдь не того, что произошло.

Роули в молчании несколько минут пристально смотрел на нее, затем подошел к печке и пошуровал кочергой. Наконец с совершенно безразличным видом спросил:

— Ну что ж. Давай поставим точки над «i». Ты собираешься замуж за Дэвида. Почему?

— Потому что я люблю его.

— Ты любишь меня.

— Нет. Я действительно любила тебя, но это было до моего отъезда. Прошло четыре года, и я изменилась. Мы оба изменились.

— Все это ерунда, — спокойно произнес он. — Я не изменился.

— Ну, возможно, ты не так сильно изменился, как я.

— Я совсем не изменился. У меня не было для этого времени. Я должен был здесь вкалывать. Я не прыгал с парашютом, не нырял в море со скалы, не стрелял в ночи…

— Роули…

— Я не был на войне, не сражался и не знаю, что это такое! Здесь, на ферме, у меня была спокойная, безопасная жизнь. Счастливчик Роули! Ну, естественно, такого мужа можно только стыдиться!

— Нет, Роули, нет! Дело не в этом.

— А я говорю, в этом. — Он приблизился к ней. Вена на его шее вздулась и пульсировала от напряжения. Лицо покраснело, глаза налились кровью. Он стал напоминать быка, мимо которого она как-то раз прошла на ферме. Вскинутая голова, расставленные ноги, опущенные мощные рога. Доведенный до дикого бешенства, до слепой ярости.

— Успокойся, Линн, и послушай меня. Я упустил свою возможность сражаться за родину. Я проводил на фронт своего друга, и он погиб. Я проводил свою девушку — свою девушку. Она одела военную форму и уплыла за океан. Я был просто мужчиной, которого Она Оставила Позади Себя. Моя жизнь была адом. Неужели ты этого не понимаешь, Линн? Это был ад. Но, когда ты вернулась, это стало хуже ада. Особенно с той вечеринки у тетушки Кэтти, когда я видел, как ты смотришь на Дэвида Хантера. Но он не будет обладать тобою, ты слышишь меня? Если ты не моя, значит, ничья. Кто я, по-твоему?

— Роули…

Она вскочила, едва успев сделать шаг назад. Она была в ужасе. Это был больше не мужчина, а дикий зверь.

— Я уже убил двоих, — сказал Роули Клоуд. — Неужели ты думаешь, что остановлюсь перед третьим?

— Роули…

Его руки сошлись на ее горле…

— Я не могу больше терпеть, Линн…

Руки сжали ее горло, комната поплыла, темнота, мерцающая темнота, удушье. Все погружалось в бездну…

И вдруг неожиданно раздался кашель. Неестественный, как будто бы вымученный.

Роули остановился, разжал руки и безвольно их опустил. Освобожденная Линн какой-то аморфной кучей свалилась на пол.

В дверях стоял Эркюль Пуаро и с извиняющимся видом кашлял.

— Надеюсь, — сказал он, — я вам не помешал? Я стучал. Да, действительно, я стучал, но никто не отозвался… Вы, наверное, были заняты?

Какое-то мгновенье атмосфера была натянутой, наэлектризованной. Роули стоял, не мигая. Казалось, он был вот-вот готов броситься на Эркюля Пуаро, но в последний момент сдержался и каким-то безжизненным голосом произнес:

— Вы появились как раз вовремя.

В атмосферу, насыщенную опасностью, Эркюль Пуаро внес свою, снижающую напряжение.

— Кажется, чайник кипит? — спросил он.