Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Ничего, скоро мы все узнаем. Может, замешан кто-нибудь из слуг, а?

Полковник покачал головой:

— Вряд ли. Они у нас служат много лет.

— Наверное, ты прав, — согласился Мелчетт. — Скорее всего, они действительно ни при чем. Девушка, видимо, приехала из города, возможно, с ухажером. Но почему им приглянулся именно твой дом? Хотелось бы зна…

Бэнтри перебил его:

— Не иначе они явились из Лондона. Вряд ли наши способны на такое… по крайней мере…

— Ну так что, говори же!

— Ну точно! — неожиданно вскричал полковник Бэнтри. — Бэзил Блейк!

— Это еще кто?

— Молодой парень, завязан с киношниками. Гнусный тип. Моя жена его защищает, видишь ли, училась с его матерью, а он — редкий наглец и шалопай. Снять бы ему штаны да задать деру… Живет на Ланшэм-роуд в коттедже, ну, видел наверное, — жуткий модерновый домина. Так вот, этот молокосос то и дело устраивает там вечеринки. У него все время куча гостей, а на выходные привозит еще и девиц.

— Девиц?

— Ну да, не далее как на прошлой неделе приезжала к нему такая… ну, знаешь, из этих… крашеных блондинок…

— Крашеных, говоришь? — задумчиво повторил Мелчетт.

— Да. Погоди, уж не думаешь ты…

— А почему бы и нет, — тут же среагировал Мелчетт. — По крайней мере тогда понятно, откуда здесь могла взяться такая девица! Пожалуй, я загляну к этому молодцу, поговорим о том о сем. Как, говоришь, его зовут — Брейд… нет… Блейк… так кажется?

— Блейк. Бэзил Блейк.

— Как думаешь, он сейчас дома?

— Думаю… А что у нас сегодня, суббота? Тогда должен быть. Обычно он приезжает в субботу утром.

— Что ж, посмотрим, там ли он сейчас, — мрачно сказал Мелчетт.

Коттедж, в котором жил Бэзил Блейк, представлял собой безобразное полукаменное, полудеревянное сооружение в псевдотюдоровском[9] стиле, начиненное всевозможными бытовыми удобствами. Зодчему, строившему его, Уильяму Букеру, а также всем окрестным почтальонам оно было известно как «Чэтсуорт». Сам Бэзил и его друзья называли его «памятником эпохе», а жители Сент-Мэри-Мид — «новым домом мистера Букера».

Он стоял поодаль от деревни, на расстоянии примерно в четверть мили[10]. Предприимчивый мистер Букер выбрал для его строительства очень живописный проселок неподалеку от «Синего кабана». Госсингтон-Холл, поместье, где жили Бэнтри, был расположен по той же дороге, примерно в миле от «Чэтсуорта».

Весть о том, что «новый дом мистера Букера» куплен кем-то из кинозвезд, вызвала в деревне живейший интерес. Жители с нетерпением ждали появления легендарной личности, и надо сказать, эффектная внешность Бэзила Блейка вполне оправдала их ожидания. Однако мало-помалу до них дошли истинные факты из его жизни. Оказалось, что Бэзил Блейк никакая не кинозвезда и даже не киноартист. А так, мелкая сошка, чья фамилия значилась в титрах где-то на пятнадцатом месте — среди тех, кто отвечал за павильонные съемки на лемвильской киностудии, главной студии кинокомпании «Бритиш Нью Эра Филмс». Местные девушки сразу потеряли к нему всякий интерес, а строгие старые девы, составлявшие в Сент-Мэри-Мид правящий класс, сурово осудили за легкомысленный образ жизни. Один лишь хозяин «Синего кабана» встречал Бэзила и его друзей с неизменной приветливостью: с тех пор, как молодой человек поселился в своем новом доме, доходы «Синего кабана» заметно выросли.

Полицейская машина остановилась у ворот, которые, по замыслу Букера, должны были напоминать сельскую калитку. Полковник Мелчетт, неодобрительно оглядев бревенчатый вычурный верх коттеджа, подошел к входной двери и решительно постучал.

Дверь отворилась быстрее, чем он ожидал. Перед ним стоял молодой человек с прямыми, довольно черными волосами, в оранжевых вельветовых брюках и темно-синей рубашке. Он отрывисто и резко спросил:

— Что нужно?

— Вы Бэзил Блейк?

— Ну, я.

— Если не возражаете, я хотел бы с вами побеседовать.

— А кто вы такой?

— Полковник Мелчетт, начальник полиции графства.

— Какая прелесть! Сам начальник! — с иронией воскликнул хозяин дома.

Полковник Мелчетт сразу понял, почему Бэнтри так не взлюбил этого наглеца. Ему и самому захотелось дать ему пинка.

Однако, проявив сдержанность, он ответил дружелюбным тоном:

— Любите рано вставать, мистер Блейк?

— Ни в коем случае. Просто еще не ложился.

— Ах, вот оно что.

— Вы ведь пришли не затем, чтобы узнать, во сколько я встаю. Было бы не очень рачительно тратить денежки графства на такую ерунду. Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Полковник Мелчетт откашлялся.

— Насколько мне известно, в прошлую субботу вы принимали у себя гостью — гм… молодую блондинку.

Бэзил Блейк недоуменно на него уставился, потом, закинув голову назад, громко расхохотался.

— Значит, старые ведьмочки уже успели насплетничать? О моем моральном облике, естественно. Однако, насколько мне известно, борьба с безнравственностью не входит в компетенцию полиции или я ошибаюсь?..

— Ваши… э-э… моральные устои совершенно меня не касаются, — сухо сказал Мелчетт. — А пришел я исключительно потому, что только что был обнаружен труп блондинки несколько, гм, экзотической наружности. Ее убили.

— Дьявол! — Блейк снова уставился на полковника. — И где же ее нашли?

— В Госсингтон-Холле, в библиотеке.

— В Госсингтон-Холле? У старины Бэнтри? Ну и дела! Старый развратник. Кто бы мог подумать!

Полковник Мелчетт побагровел и резко оборвал злобствующего юнца:

— Соблаговолите следить за своими выражениями, сэр. Я приехал узнать, не могли бы вы что-нибудь сообщить по этому поводу?

— Так вы хотите узнать, не пропала ли у меня блондинка? Да? Но с какой стати, черт возьми, я… э-э… что это там?

Послышался скрежет тормозов, и у входной двери остановился автомобиль. Из него неуклюже вылезла молодая женщина в мешковатой черно-белой пижаме. Это была платиновая блондинка с ярко-красными губами и густо накрашенными ресницами. Подойдя к двери, она решительно рванула ее на себя и сердито крикнула:

— Почему ты не подождал меня, скотина ты этакая?

Бэзил Блейк поднялся.

— Явилась не запылилась, — рявкнул он. — А почему, собственно, я должен был тебя ждать? Сказал ведь, что пора ехать, а ты и с места не двинулась.

— С какой стати я должна была уезжать, веселье было в самом разгаре! Мало ли что ты сказал!

— Видел я твое веселье! В объятьях с этим грязным боровом, Розенбергом. Ты что, не знаешь, что он за тип?

— Ревнуешь, милый…

— Не дождешься… Просто мне противно — лакаешь виски да позволяешь лапать себя какому-то проходимцу. Да еще непонятно какой национальности…

— Брось брехать. Сам нажрался и все время лез к этой патлатой испанской стерве.

— Эта стерва куда приличнее тебя.

— Ну конечно, куда мне до нее. Да вы два сапога пара — оба ужрались до безобразия… А я не хотела, я хотела веселиться и веселилась. И вообще, когда хочу, тогда и ухожу.

— Вот-вот. А я когда захотел, тогда и уехал. А уж чтоб ждать всяких там дур — я еще с винтов не съехал…

— Хорош кавалер, культура так и прет!

— Потому-то ты и примчалась сюда — культуры поднабраться!

— Да нет, примчалась, чтобы сказать все, что я о тебе думаю!

— Думаешь, что можешь вертеть мной, как заблагорассудится. Перебьешься, милая.

— Взаимно, дорогой. Скорее рак свистнет, чем это произойдет!

Набычившись, они в бешенстве уставились друг на друга. Воспользовавшись моментом, полковник Мелчетт громко кашлянул.

Бэзил Блейк обернулся.

— А вы еще здесь? Мне показалось, мы распрощались, разве не так? Позвольте представить: Дайна Ли — полковник Блимп из полиции графства. Как видите, полковник, моя блондинка жива и здорова и даже чересчур здорова. Так что советую вам заняться подружками старины Бэнтри! Привет!

— Советую вам, молодой человек, выбирать выражения, а то как бы чего не вышло, — угрожающе произнес полковник Мелчетт и, весь бордовый от гнева, тяжело ступая, вышел из дома.

В своем кабинете в Мач-Бенэме полковник Мелчетт закончил изучать донесения подчиненных.

— …Таким образом, все как будто бы ясно, сэр, — заключил инспектор Слэк. — После обеда в библиотеке какое-то время оставалась миссис Бэнтри, но около десяти, выключив свет, она тоже пошла спать. Больше туда, видимо, никто не входил. Слуги отправились спать в половине одиннадцатого, затем без четверти одиннадцать пошел к себе и Лорример, оставив в холле поднос со стаканами и бутылкой виски. Никто не слышал ничего особенного, кроме, пожалуй, третьей горничной. А уж она слышала все, что только возможно было услышать: и жалобные стоны, и леденящий душу крик, и зловещие шаги, и еще бог знает что. Вторая же горничная, которая живет с ней в одной комнате, утверждает, что та крепко спала всю ночь. Я, честно говоря, больше доверяю второй, менее впечатлительной и с меньшим воображением.

— А что вы скажете относительно взломанного окна?

— Симонс говорит, непрофессиональная работа: открыли его с помощью обычной стамески, так что и шума-то почти не было. Стамеска должна быть где-то в доме, но вот где?.. Такая вещь… засунуть могли куда угодно…

— Как вы думаете, слуги что-нибудь знают?

— Нет, сэр, по-моему, нет, — неохотно сказал инспектор. — Они очень напуганы и растеряны. У меня были подозрения насчет Лорримера — уж очень он молчалив, ну вы понимаете, о чем я… но скорее всего и он ничего не знает.

Мелчетт согласно кивнул. Он не придавал значения неразговорчивости Лорримера. Энергичный инспектор Слэк редко кого мог расположить к беседе.