Как и предсказывала Джин, все оказалось очень просто. У почты она остановилась и заговорила с высокой сухопарой старухой с длинным носом и сверлящими любопытными глазками.

— Доброе утро, мисс Летеран.

— Доброе утро, Джин. Чудесная погода, вы не находите? — отозвалась мисс Летеран, не отрывая взгляда от спутника Джин Монкрифф.

— Позвольте представить вам мосье Пуаро. Он собирается провести несколько дней у нас в деревне, — удовлетворила ее любопытство Джин.

3

Эркюль Пуаро, изящно пощипывая ячменную лепешку и потягивая из чашечки чай, позволил хозяйке втянуть себя в доверительную беседу. Мисс Летеран, любезно пригласившая его в гости, была полна решимости выяснить, что же привело в их глушь этого экзотического иностранца.

Поначалу Пуаро, как опытный фехтовальщик, искусно парировал атаки собеседницы, все сильнее разжигая ее интерес. Наконец, сочтя, что время настало, он наклонился вперед.

— Нет, мисс Летеран, — вздохнул он, — вас не проведешь! Вы загнали меня в угол. Да, я здесь по поручению Министерства внутренних дел. Но прошу вас, — тут он многозначительно понизил голос, — никому об этом ни слова!

— Конечно… конечно… — встрепенулась мисс Летеран. Действительность превзошла все ее ожидания. — Министерство внутренних дел… неужели… Так вы здесь из-за бедной миссис Олдфилд?

Пуаро значительно кивнул.

— Ну и ну! — выдохнула мисс Летеран, вложив в коротенькое междометие целую гамму чувств.

— Дело, сами понимаете, деликатное, — доверительно продолжил Пуаро. — Мне предписано выяснить, имеются ли достаточные основания для эксгумации.

— Вы хотите вытащить бедняжку из могилы… Какой ужас! — воскликнула она таким тоном, будто хотела сказать «Какое счастье!».

— А что вы об этом думаете, мисс Летеран?

— Ну, видите ли, мосье Пуаро, разговоры ходят самые разные, но как можно доверять сплетням? Да, доктор Олдфилд с тех самых пор ведет себя очень странно, но я всегда говорила, что это совсем не обязательно из-за угрызений совести — может, человек просто переживает. Правда, не скажешь, чтобы они с женой жили душа в душу — уж это я знаю от мисс Гаррисон, сиделки, которая ухаживала за миссис Олдфилд три или четыре года, до самой ее смерти. И знаете, мне всегда казалось, что мисс Гаррисон что-то учуяла, — нет, вообще-то она ничего такого не говорила, но подобные вещи не скроешь, правда?

— Да, но этого мало, — грустно покачал головой Пуаро.

— Я понимаю, мосье Пуаро, но ведь, если проведут эксгумацию, все станет ясно.

— Да, тогда все станет ясно, — согласился Пуаро.

— Конечно, такие случаи бывали, — развивала тему мисс Летеран, поводя носом в радостном возбуждении. — Армстронг[156], например, и этот, как его — не припомню фамилии — ну, и Криппен[157], конечно. Интересно, была Этель Ле Нев[158] его сообщницей или все-таки нет. Конечно, Джин Монкрифф — чудесная Девушка… Я, конечно, не рискну утверждать, что она его к этому подтолкнула, но ведь мужчины иногда идут на такие глупости ради женщин… И потом, их, конечно, многое связывало!

Пуаро молча внимал мисс Летеран. Его явная заинтересованность весьма способствовала ее красноречию. Забавы ради Пуаро подсчитывал, сколько раз она произнесет слово «конечно».

— Конечно, если проведут вскрытие, многое обязательно прояснится. Взять тех же слуг. Слуги ведь всегда все знают, правда? И им, конечно, языками чесать не запретишь. Вот, например, Беатрис уволили чуть ли не сразу после похорон — и я, конечно, сразу подумала, что это очень странно — по нынешним-то временам, когда горничных днем с огнем не сыщешь. Похоже, доктор Олдфилд боялся, что она могла что-то прознать.

— Да, пожалуй, это вполне весомая причина для расследования, — с серьезным видом заявил Пуаро.

Мисс Летеран даже вздрогнула от отвращения.

— Даже подумать страшно, — посетовала она. — Наша тихая деревушка — и вся эта газетная шумиха! Мы станем притчей во языцех!

— Вас это пугает? — поинтересовался Пуаро.

— Немного пугает. Я, знаете ли, человек старомодный.

— Но ведь это всего-навсего сплетни.

— Н-ну, в общем, да… Но не зря же говорят, что дыма без огня не бывает.

— Вот именно, — заключил Пуаро, вставая. — Могу я надеяться на ваше молчание, мадемуазель?

— О, конечно! Я буду нема как рыба.

Пуаро с улыбкой откланялся.

На пороге он сказал горничной, подававшей ему пальто и шляпу:

— Я нахожусь здесь для расследования обстоятельств кончины мисс Олдфилд, но буду вам весьма обязан, если вы никому об этом не скажете.

Бедная Гледис едва не рухнула на подставку для зонтиков.

— Ой, сэр, так, значит, ее все-таки доктор прикончил? — выдохнула она в радостном возбуждении.

— Вы ведь и сами так думали?

— Нет, сэр, не я, а Беатрис. Она была там, когда миссис Олдфилд умерла.

— И она подумала, что дело тут нечисто?

Гледис восторженно закивала.

— Ну да. Она говорит, сиделка, мисс Гаррисон, тоже так думает. Она к миссис Олдфилд сильно была привязана, горевала очень, когда она умерла, вот Беатрис и говорит, наверняка сиделка что-то прознала, а то с чего бы она так на доктора взъелась, верно?

— А где сейчас мисс Гаррисон?

— Она теперь при старой мисс Бристоу — на том конце деревни. Вы этот дом сразу увидите — с крыльцом и с колоннами.

4

Вскоре Эркюль Пуаро уже сидел напротив женщины, которая больше, чем кто бы то ни был, знала об обстоятельствах, давших пищу слухам.

Сестра Гаррисон была миловидной женщиной лет под сорок. Спокойно-безмятежное лицо мадонны[159] и приветливый взгляд больших темных глаз. Терпеливо и внимательно выслушав Пуаро, она неторопливо произнесла:

— Да, до меня доходили эти россказни. Я пыталась как могла положить им конец, но ничего не вышло. Видите ли, людям нравится, когда что-то нарушает обычное течение жизни.

— Но что-то ведь положило начало этим слухам? — настаивал Пуаро.

Мисс Гаррисон еще приметнее опечалилась, но только недоуменно покачала головой.

— Быть может, доктор и его супруга не ладили, отсюда и сплетни?

Сестра Гаррисон снова покачала головой — на этот раз более решительно.

— Нет-нет, доктор Олдфилд всегда был чрезвычайно мил и терпелив со своей женой.

— Он ее любил? — не отставал Пуаро.

— Нет… Этого я бы не сказала, — замялась его собеседница. — Миссис Олдфилд была тяжелым человеком. Угодить ей было трудно, и она то и дело, по поводу и без повода, требовала внимания и сочувствия.

— Вы хотите сказать, — уточнил Пуаро, — что она преувеличивала тяжесть своего недуга?

— Да, — кивнула мисс Гаррисон — Ее недомогание было в основном плодом ее собственного воображения.

— И все же она умерла…

— Да, вы правы…

Чем дольше Пуаро смотрел на нее, тем явственнее становились ее тревога и смятение.

— Полагаю — более того, уверен, — что вы знаете, откуда пошли эти слухи, — произнес он наконец.

Сестра Гаррисон покраснела.

— Н-ну, я могу только высказать свои соображения. По-моему, слухи пошли от горничной, Беатрис, и я, пожалуй, догадываюсь, что ее навело на такие мысли.

— Что же?

— Видите ли, — немного смутившись, начала объяснять сестра Гаррисон, — я случайно подслушала обрывок разговора между доктором Олдфилдом и мисс Монкрифф и, полагаю, что и Беатрис его слышала, хотя не думаю, что она когда-нибудь в этом сознается.

— И что это был за разговор?

Сестра Гаррисон немного помолчала, как бы восстанавливая в памяти услышанное, и наконец сказала:

— Это было недели за три до последнего приступа, который оказался для миссис Олдфилд смертельным. Они сидели в столовой, а я как раз спускалась по лестнице… ну и услышала голос Джин Монкрифф:

«Сколько это еще будет продолжаться? Я не в состоянии больше ждать».

«Теперь уже недолго, милая, клянусь», — ответил доктор.

«Это ожидание невыносимо, — опять заговорила Джин. — Ты думаешь, все обойдется?» — А он ответил: «Ну конечно. Все будет в порядке. Через год мы поженимся».

— Тогда я впервые поняла, — продолжала сестра Гаррисон после паузы, — что между доктором и Джин Монкрифф что-то есть. До этого я знала, конечно, что она ему нравится и что они в самых дружеских отношениях, но не более того. Признаться, я была потрясена, даже не пошла в столовую, а поднялась обратно наверх, но по дороге заметила, что кухонная дверь открыта, и подумала, что Беатрис тоже все слышала. Весь ужас в том, что их разговор можно было истолковать двояко. Это могло просто-напросто означать, что жена доктора тяжело больна и долго не протянет — не сомневаюсь, что доктор именно это и имел в виду, — но для такой особы, как Беатрис, его слова могли означать совсем другое: что доктор и Джин Монкрифф собирались… собирались избавиться от миссис Олдфилд.

— Но сами вы так не думаете?

— Нет, конечно нет.

— Сестра Гаррисон, — пытливо посмотрел ей в глаза Пуаро, — может быть, вам известно еще что-нибудь? О чем вы мне не сказали?

Покраснев, та яростно запротестовала:

— Нет, нет и нет. О чем таком я могла умолчать?

— Не знаю, не знаю. Вам видней.

Сестра Гаррисон, в глазах которой вновь появилось волнение, лишь покачала головой.

— Не исключено, что Министерство внутренних дел потребует эксгумации тела миссис Олдфилд, — многозначительно произнес Пуаро.

— О нет! — ужаснулась сестра Гаррисон. — Это чудовищно!

— Вы считаете, что об этом придется пожалеть?

— Я считаю, что это недопустимо! Подумайте только, какие начнутся разговоры! Бедного доктора Олдфилда и так совсем измучили.