Пуаро наклонился вперед, поднял указательный палец и выразительно помахал им перед лицом американского миллионера.

— Но я хороший детектив! Я подозреваю всех. Я не верю ничему, что мне говорят. Я спросил себя: откуда мы знаем, что Ада Мэйсон была оставлена в Париже? Сначала это казалось вполне очевидным. Было свидетельство вашего секретаря майора Клайтона, свидетельство, казавшееся совершенно беспристрастным. Кроме того, сама миссис Кеттеринг сказала проводнику, что оставляет горничную в городе. Но последний факт я на время отбросил, так как одна мысль — мысль, я бы сказал, фантастическая и невероятная, — пришла мне в голову. Если бы мое предположение вдруг оказалось правдой, показания проводника не имели бы никакого значения.

Я сконцентрировал все свое внимание на главном факте моей версии — на утверждении майора Клайтона, что он встретил горничную в отеле «Риц» уже после того, как «Голубой поезд» отошел от Парижа. Это утверждение выглядело вполне убедительным, но, тщательно проверив все факты, я отметил два интересных обстоятельства. Во-первых, по странному совпадению он, так же как и горничная, поступил к вам на службу всего два месяца назад. Во-вторых, его фамилия начиналась с буквы «К». Предположим, просто предположим, что именно его портсигар нашли в купа вашей дочери. Тогда, если Ада Мэйсон была его сообщницей и узнала его портсигар, когда ей его показали, разве не естественно было с ее стороны вести себя именно так? Вначале захваченная врасплох, она быстро придумывает более или менее правдоподобную историю, которая наводила бы тень на мистера Кеттеринга. Bien entendu[73], это была не слишком оригинальная мысль. Вначале козлом отпущения должен был стать граф де ла Рош, хотя Ада Мэйсон не опознала бы его с уверенностью, учитывая, что он мог доказать свое алиби. Затем, если вы помните, произошло очень важное событие. В присутствии Ады Мэйсон я предположил, что мужчина, которого она видела в Париже, был не граф, а Дерек Кеттеринг. В первый момент она не могла сказать ничего определенного, однако позднее, когда я уже вернулся в свою гостиницу, вы позвонили мне и сообщили, что к вам приходила Ада Мэйсон, которая, по ее словам, все обдумала и пришла к заключению, что тем мужчиной в поезде был именно Дерек Кеттеринг. Я ожидал нечто подобное. Этой внезапной уверенности могло быть только одно объяснение — после моего ухода из вашей гостиницы она посоветовалась с кем-то и получила инструкции о дальнейших действиях. Кто же мог дать ей эти инструкции? Только майор Клайтон. И был еще один факт, который мог ничего не означать или же означать очень многое. В обыденном разговоре Клайтон как-то упомянул о краже драгоценностей в Йоркшире, в доме, где он когда-то гостил. Это могло быть простым совпадением или же очередным звеном в цепи улик.

— Все это очень хорошо, месье Пуаро, но я никак не могу понять одного. Простите меня за тупость, но скажите, ради бога: кто же был тот человек в Париже? Граф де ла Рош или Дерек Кеттеринг?

— На ваш вопрос легко ответить. Не было никакого мужчины. Ах, — mille tonnerress![74] — разве вы не понимаете, как ловко все было задумано? От кого мы узнали об этом неизвестном мужчине? От Ады Мэйсон. А ей мы верим благодаря свидетельству Клайтона, якобы видевшего ее в Париже.

— Но ведь Рут сама сказала проводнику, что отослала горничную, — возразил Ван Альдин.

— Ага! Я как раз к этому подхожу. На первый взгляд, мы здесь имеем свидетельство самой миссис Кеттеринг, но в действительности мы его не имеем, ибо мертвые не могут свидетельствовать. Это не ее свидетельство, а свидетельство проводника — а это совсем другое дело.

— Так вы считаете, что этот человек лгал?

— Нет. Отнюдь нет. Он искренне верил тому, что говорил. Но только женщина, сказавшая ему, что она оставила горничную в Париже, была не миссис Кеттеринг.

Американец в изумлении уставился на него.

— Видите ли, месье Ван Альдин, ваша дочь была уже мертва до прибытия поезда на Лионский вокзал. С проводником же разговаривала и заказывала корзинку с ужином Ада Мэйсон, переодетая в платье своей хозяйки.

— Невероятно!

— Нет, месье Ван Альдин, здесь нет ничего невероятного. Les femmes[75] в наши дни так похожи друг на друга, что их скорее можно различить по платью, нежели по лицам. Ада Мэйсон была того же роста, что и ваша дочь. Надев ее норковую шубу и маленькую красную шляпку, предварительно прицепив к ней несколько рыжих локонов, она вполне могла сойти за свою хозяйку. Проводник, если вы помните, до этого ни разу не разговаривал с миссис Кеттеринг. С горничной он, правда, перекинулся несколькими словами, когда та отдавала ему билеты, но вряд ли он успел за это время хорошо ее запомнить. Будь проводник даже очень наблюдательным человеком, он мог бы отметить только, что горничная и ее хозяйка похожи друг на друга. Но маловероятно, что он даже мог подумать об этом. И, кроме того, вспомните о том, что Ада Мэйсон, или Китти Кидд, была актрисой, способной в нужное время изменить и свою внешность, и свой голос. Нет, не было никакого риска, что проводник узнает горничную в одежде хозяйки. Зато существовала опасность, что на следующее утро он не опознает в мертвой женщине ту, с которой разговаривал накануне вечером. В этом кроется причина, почему обезобразили лицо трупа. Но главной опасностью было то, что после отхода поезда из Парижа в купе миссис Кеттеринг могла войти Катарина Грей. Поэтому Ада Мэйсон заказала корзинку с ужином и сидела, запершись, в своем купе.

— Но кто же тогда убил Рут? И когда?

— Прежде всего, поймите, что преступление было задумано и осуществлено двумя людьми — Клайтоном и Адой Мэйсон, действовавшими сообща. Клайтон был в тот день во Франции по вашим делам. Он сел на «Голубой поезд» где-то на подходе к Парижу. Миссис Кеттеринг была, вероятно, удивлена, увидев его, но вряд ли у нее возникли какие-либо подозрения. Ему, наверное, не стоило большого труда привлечь ее внимание к чему-нибудь за окном. Как только она отвернулась от него, он накинул ей шнурок на шею — и через несколько секунд все было кончено. Дверь в купе заперта, Клайтон и Мэйсон принимаются за работу. Они раздевают убитую, заворачивают тело в ковер и кладут его на сиденье в смежном купе среди чемоданов и сумок. Клайтон сходит с поезда в Париже, унося с собой футляр с рубинами. Он в полной безопасности, так как полиция должна установить, что убийство совершено на несколько часов позднее, а его свидетельство и слова мнимой миссис Кеттеринг проводнику обеспечивают твердое алиби его сообщнице.

На Лионском вокзале Ада Мэйсон получает корзинку с ужином, быстро переодевается в платье миссис Кеттеринг, прицепляет к шляпке фальшивые рыжие локоны и вообще старается как можно больше походить на свою хозяйку. Проводнику, пришедшему, чтобы приготовить постель, она говорит, что оставила горничную в Париже. Пока он исполняет свои обязанности, она стоит у окна спиной к открытой двери, так что проходящие мимо пассажиры могут видеть ее только со спины. Это послужило еще большей гарантией безопасности для Ады Мэйсон, так как мимо купе проходила и мисс Грей, которая впоследствии готова была поклясться, что миссис Кеттеринг в это время еще была жива.

— Продолжайте, — промолвил Ван Альдин.

— Незадолго до прибытия в Лион Ада Мэйсон кладет тело своей хозяйки на полку, аккуратно складывает ее платье у изголовья, сама надевает мужской костюм и готовится покинуть поезд. Когда Дерек Кеттеринг вошел в купе своей жены, Ада Мэйсон пряталась в соседнем купе, ожидая удобного момента, чтобы выйти незамеченной. Как только поезд останавливается в Лионе, и проводник сходит на платформу, она следует за ним и некоторое время прогуливается на улице близ вагона. Затем, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, она незаметно переходит на другую платформу и первым же поездом возвращается в Париж, в отель «Риц», где номер на ее имя был заранее заказан одной из сообщниц Клайтона. Аде Мэйсон остается только спокойно ожидать вашего прибытия. Драгоценностей у нее нет и никогда не было. Клайтона же ни в чем нельзя заподозрить, и он привозит рубины в Ниццу, нисколько не опасаясь, что их могут обнаружить. Впоследствии, согласно ранее намеченному плану, Ада Мэйсон передает их месье Папополусу. В общем, это весьма тонко задуманное и осуществленное преступление, чего и можно было ожидать от такого специалиста, как Маркиз.

— И вы действительно уверены, что Ричард Клайтон — знаменитый преступник с многолетним стажем?

Пуаро утвердительно кивнул.

— Одним из самых ценных качеств месье, именовавшего себя Маркизом, были его очаровательные располагающие манеры. Вы пали жертвой его обаяния, месье Ван Альдин, согласившись взять его к себе в качестве секретаря после столь недолгого знакомства.

— Готов поклясться, что он сам не напрашивался на эту должность! — воскликнул миллионер.

— Это было проделано столь тонко и хитро, что позволило обмануть даже такого многоопытного и проницательного человека, как вы.

— Но я ведь ознакомился с его послужным списком, который, надо сказать, просто превосходен.

— Да, конечно. Это составная часть игры. Биография Ричарда Клайтона была и должна была быть вполне безупречной. Он происходил из почтенной семьи, имел неплохие связи в свете, хорошо проявил себя во время войны и вообще был вне всяких подозрений. Однако, когда я занялся личностью таинственного Маркиза, я нашел у них очень много точек соприкосновения. Клайтон говорит по-французски, как истинный француз. Майор Клайтон был в Америке, Англии и Франции в то же самое время, когда там орудовал Маркиз. В последнее время имя Маркиза связывали с кражами драгоценностей в Швейцарии, а вы именно там познакомились с Клайтоном. И произошло это как раз в те дни, когда просочились первые слухи о том, что вы собираетесь купить эти знаменитые рубины.

— Но для чего же убивать? — отрывисто спросил американец. — Такой умный вор просто похитил бы драгоценности, а не совал голову в петлю.