— Ну, довольно, — сказал ван Олдин. — Я пригласил вас, чтобы сообщить честно и откровенно о своих намерениях. Моя девочка имеет право на счастье, а вы ее этого права лишаете. Я этого не допущу.

Дерек Кеттеринг поднялся, подошел к камину и бросил окурок в огонь.

— Как вас прикажете понимать? — совершенно спокойно спросил он.

— Очень просто: вам лучше не защищаться в суде.

— Так… — протянул Кеттеринг. — Это угроза?

— Можете расценивать мои слова как угодно, — ответил ван Олдик.

Кеттеринг подвинул кресло поближе к столу и сел напротив миллионера.

— Ну, а предположим, просто предположим, что я стал бы защищаться в суде? — вкрадчиво спросил он.

Ван Олдин пожал плечами:

— У вас нет ни малейшего шанса. Мальчишка! Спросите ваших адвокатов. Они живо вам все объяснят. О вашей интрижке говорит весь Лондон.

— Рут хочет раздуть скандал из-за Мирей? Очень глупо с ее стороны. Я же не вмешиваюсь в ее знакомства.

— На что вы намекаете?!

Дерек Кеттеринг рассмеялся.

— Я вижу, вы многого не знаете, сэр, — сказал он. — А потому предубеждены. Ничего удивительного.

Он взял шляпу и трость и направился к двери.

— Давать советы не в моем обыкновении, — сказал он напоследок, — но в данном случае я бы посоветовал вашей дочери быть с вами более откровенной.

Он быстро вышел из комнаты и захлопнул дверь прежде, чем миллионер успел что-нибудь сказать в ответ.

«На что же, черт побери, он намекал?» — пробормотал ван Олдин, опускаясь в кресло.

Ему снова стало не по себе. Здесь явно было что-то, до чего он еще не сумел докопаться. Телефон был под рукой, он вызвал телефонистку и велел соединить его с домом дочери.

— Алло, алло, это Мэйфер восемь-девятнадцать-ноль семь? Миссис Кеттеринг дома? Нет? В гостях, говорите? Когда она вернется? Не знаете? Ну ладно. Нет, передавать ничего не нужно.

Он в раздражении бросил трубку. В два часа пополудни он мерил шагами комнату, в нетерпении поджидая Гоби. Тот прибыл в десять минут третьего.