– А я ничего не отрицаю. Более того – в своих наблюдениях вы всегда правы. И все-таки…

– Что «все-таки»?..

Мистер Кин подался вперед. Его темные, полные меланхолии глаза нашли взгляд мистера Саттерсуэйта.

– Неужели вы так мало знаете жизнь? – выдохнул он.

Харли Кин оставил мистера Саттерсуэйта полным дурных предчувствий. Когда тот очнулся, то увидел, что остальные не стали дожидаться, пока он выберет себе шейный платок, и ушли вперед. Мистер Саттерсуэйт прошел через сад и, как и днем, подошел к двери на улицу. Она была залита лунным светом, и, стоя на пороге, он увидел пару, замершую в объятиях друг друга.

На долю секунды ему показалось…

А потом он четко увидел: Джон Денман и Молли Стэнуэлл. До него донесся хриплый и взволнованный голос Денмана:

– Я не могу без тебя. Что же нам делать?

Мистер Саттерсуэйт повернулся, чтобы уйти тем же путем, которым пришел, но чья-то рука его остановила. Рядом с ним стоял кто-то еще – некто, тоже видевший эту сцену.

Ему стоило бросить только один взгляд на ее лицо, чтобы понять, как сильно он ошибался в своих рассуждениях.

Она не давала ему двигаться до тех пор, пока те двое не прошли по улице и не скрылись из вида. Как будто со стороны, мистер Саттерсуэйт слышал, как говорит с ней, произнося ничего не значащие успокаивающие слова, которые совершенно не соответствовали той агонии, которую он наблюдал. За все это время женщина заговорила только один раз.

– Прошу вас, – произнесла она, – не оставляйте меня одну.

Эти слова показались мистеру Саттерсуэйту странно трогательными. Наконец-то он кому-то понадобился. И он продолжил говорить ничего не значащие вещи, инстинктивно понимая, что это лучше, чем простое молчание. Так они дошли до Росхаймеров. Время от времени ее рука сжимала его плечо, и он понимал, что она рада его присутствию. Она убрала руку, только когда они дошли наконец до дома. Она остановилась – прямая, с гордо поднятой головой.

Здесь Анна Денман внезапно оставила его. Он попал в руки усыпанной бриллиантами и безостановочно причитающей леди Росхаймер, которая передала его с рук на руки Клоду Уикэму.

– Все кончено! Разрушено! Вечно со мной так происходит. Вся эта деревенщина считает, что умеет танцевать. А со мною никто даже не посоветовался…

Композитор говорил не переставая – ведь ему удалось найти заинтересованного слушателя, человека, который разбирается. Уикэм с удовольствием купался в жалости к самому себе. Закончились его словесные извержения только с первыми аккордами музыки.

Мистер Саттерсуэйт очнулся от своих мыслей. Он снова был настороже и готов высказать свое мнение. Уикэм был жуткой занудой, но он умел сочинять музыку – утонченную, легкую, как невидимая волшебная паутина, и в то же время совсем не пошлую.

Декорации были хороши. Леди Росхаймер никогда не экономила на своих протеже. На сцене была лужайка в Аркадии, подсвеченная таким образом, что выглядела загадочно-волшебной.

Двое танцевали танец, который они танцуют испокон веков. Стройный Арлекин в одежде, покрытой блестками, которые сияют в лунном свете, с волшебной палочкой в руках и маской, закрывающей его лицо… Коломбина, вся в белом, летящая в бессмертном пируэте…

Мистер Саттерсуэйт выпрямился в кресле. Он уже видел это когда-то. Ну конечно…

Его мысли перенеслись далеко от гостиной леди Росхаймер, в Берлинский музей, к статуэтке бессмертной Коломбины.

Арлекин и Коломбина продолжали свой танец. Сценой для них был весь мир…

Лунный свет, и человеческая фигура. В лунном свете Пьеро идет по лесу и поет свою песню. Увидев Коломбину, он теряет покой. Двое бессмертных исчезают, но Коломбина на прощание оглядывается. Она слышит песню влюбленного человека.

Пьеро бредет по лесу… темнота… его голос затихает вдали…

Лужайка в деревне – на ней танцуют деревенские девушки – пьеро и пьеретты. Молли в роли Пьеретты. Совсем не умеет танцевать – Анна Денман была абсолютно права, – но приятный свежий голосок, когда она поет свою песню «Пьеретта пляшет на траве»…

Хорошая мелодия – мистер Саттерсуэйт одобрительно кивает. Когда надо, Уикэм всегда выдает мелодию. Танец большинства деревенских девушек приводит мистера Саттерсуэйта в ужас, но он понимает, что это результат филантропической деятельности леди Росхаймер.

Девушки пытаются заставить Пьеро присоединиться к танцу. Тот отказывается. С белым лицом он продолжает свой путь – вечный влюбленный в поисках своего идеала. Спускается вечер. То тут, то там возникают фигуры танцующих Арлекина и Коломбины. Кругом пусто, и вот измученный Пьеро засыпает на траве. Арлекин и Коломбина танцуют вокруг него. Пьеро просыпается и видит Коломбину. В отчаянии он страстно умоляет ее… Коломбина в нерешительности. Арлекин уговаривает ее уйти. Но она не замечает его. Коломбина слушает Пьеро, слушает его песню о любви. Коломбина падает к нему в объятия, и занавес опускается.

Второй акт начинается в домике Пьеро. Коломбина сидит у очага. Она бледна и измучена. Она слушает – но что именно? Пьеро поет, пытаясь вновь пробудить в ней любовь к себе. Сгущаются сумерки. Слышатся раскаты грома… Коломбина откладывает в сторону свою прялку. Она взволнована… Она больше не слушает песню Пьеро. Комната наполняется ее собственной музыкой – темой Арлекина и Коломбины… Она просыпается и вспоминает.

Раскаты грома! В дверях появляется Арлекин. Пьеро его не видит, но Коломбина вскакивает со счастливым смехом. Вбегают дети, но она их отталкивает. Со следующим раскатом грома стены падают, и Коломбина танцует с Арлекином в штормовой ночи.

В темноте звучит песня Пьеро. Медленно загорается свет. Опять на сцене дом Пьеро. Пьеро и Пьеретта, старые и седые, сидят в креслах возле огня. Звучит веселая, но негромкая музыка. Пьеретта шевелится в своем кресле. В окно проникает лунный свет, а вместе с ним и мелодия давно забытой песни Пьеро. Он тоже шевелится.

Чуть слышная, сказочная музыка… Снаружи появляются Арлекин и Коломбина. Дверь распахивается, и в комнату входит Коломбина. Она наклоняется над спящим Пьеро и целует его в губы…

Трах! Раскат грома. Коломбина опять на улице. В центре сцены появляется освещенное окно, в котором видны фигуры медленно танцующих Арлекина и Коломбины. Постепенно они растворяются в воздухе…

Падает полено в камине, Пьеретта вскакивает, бросается к окну и опускает штору. На этом диссонансном аккорде все заканчивается…

Мистер Саттерсуэйт неподвижно сидел среди аплодисментов и криков «браво!». Наконец поднялся и вышел из зала. Здесь он наткнулся на розовую от удовольствия Молли Стэнуэлл, которую осыпали комплиментами. Он увидел Джона Денмана, прокладывающего себе путь сквозь толпу, глаза его горят новым светом. Молли подошла к нему, но мужчина бессознательно отодвинул ее в сторону. Он искал явно не ее.

– Моя жена? Где она?

– Мне кажется, она вышла в сад.

Однако первым Анну разыскал мистер Саттерсуэйт. Женщина сидела на каменной скамье под кипарисом. Когда он подошел к ней, то сделал странный жест: встал на колени и поцеловал ей руку.

– А! – воскликнула она. – Вам понравилось, как я танцевала?

– Вы танцевали… так, как вы танцуете всегда, мадам Харсанова.

Она резко втянула воздух.

– Так, значит… значит, вы догадались?

– В мире есть только одна Харсанова. Раз увидев ваш танец, его невозможно забыть. Но почему, почему?..

– А что мне было делать?

– Что вы хотите этим сказать?

– Но вы же все понимаете, – просто сказала женщина, – вы же светский человек. У великой балерины могут быть любовники, но вот муж – это другое дело. А он… он был против. Он хотел, чтобы я принадлежала ему так, как Харсанова никогда не смогла бы ему принадлежать.

– Понятно, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Все понятно. И вы сдались?

Женщина кивнула.

– Должно быть, вы очень сильно его любили, – мягко заметил мистер Саттерсуэйт.

– Что решилась на такую жертву? – рассмеялась Анна.

– Не совсем это. А что решились на нее с такой готовностью.

– Ах, вот вы о чем… Может быть, вы и правы.

– И что же теперь? – спросил мистер Саттерсуэйт.

Лицо балерины помрачнело.

– Теперь? – Она замолчала, а потом громким голосом обратилась к теням, которые их окружали. – Это вы, Сергей Иванович?

В лунном свете появился князь Оранов. Он взял Анну за руку и безо всякого смущения улыбнулся мистеру Саттерсуэйту.

– Десять лет назад я оплакал смерть Анны Харсановой, – просто сказал он. – Она была частью меня, а сегодня я вновь ее нашел. И теперь мы больше не расстанемся.

– В конце улицы через десять минут, – сказала ему Анна. – Я тебя не подведу.

Оранов кивнул и снова исчез. Балерина повернулась к мистеру Саттерсуэйту. На ее губах играла улыбка.

– Ну что же, вы все еще не удовлетворены, мой друг?

– А вы знаете, – резко спросил мистер Саттерсуэйт, – что вас разыскивает ваш муж? – Он увидел, как по ее телу пробежала дрожь, но голос ее звучал достаточно твердо.

– Да, – мрачно ответила она. – Это вполне вероятно.

– Я видел его глаза. Они… – Мистер Саттерсуэйт неожиданно замолчал. Анна продолжала сохранять спокойствие.

– Такое возможно. На час. На волшебный час, который родится из прошлого, из музыки, из лунного света. Но не дольше…

– Тогда мне больше нечего вам сказать? – Он чувствовал себя старым и подавленным.

– Десять лет я прожила с человеком, которого любила, – сказала Анна Харсанова. – Теперь я ухожу к человеку, который десять лет любил меня.