Таппенс перестала заниматься мистером Боскоуэном и согласилась с мнением относительно семьи Перри. Она уже усвоила, что с миссис Копли, которая постоянно перескакивала с одного на другое, всегда лучше соглашаться.

— Странная они парочка, — заявила миссис Копли. Джордж издал возглас согласия.

— Довольствуются своим обществом, это точно. Не очень-то общаются, так сказать. А какой у нее вид, да другой такой на всем белом свете не сыщется, как Элис Перри.

— Сумасшедшая, — изрек мистер Копли.

— Ну, этого я, может, и не сказала бы. На вид-то она действительно сумасшедшая. Эти ее разлетающиеся волосы. И большую часть времени ходит в мужских пиджаках и огромных резиновых сапогах. А порой несет какую-то ахинею и отвечает невпопад на твои вопросы. Но я не сказала бы, что она сумасшедшая. Странная, только и всего.

— А людям она нравится?

— Ее толком почти никто не знает, хотя живут они там уже несколько лет. О ней ходят всякие небылицы, но ведь небылицы бывают всегда.

— Какие небылицы?

Миссис Копли не возражала против прямых вопросов, она приветствовала их как человек, который только рад ответить.

— Вызывает, говорят, духов по ночам. Сидит за столом. И еще ходят всякие истории о том, как ночью по дому движутся какие-то огоньки. И она, говорят, читает много умных книг. С нарисованными в них всякими штуковинами — кругами и звездами. Если вы спросите меня, я скажу, что у кого не все дома, так это у Амоса Перри.

— Он чересчур простоват, — снисходительно сказал мистер Копли.

— Ну тут ты, вероятно, прав. О нем говорили, что он любит свой сад, а в садоводстве разбирается не очень.

— У них же всего полдома, нет? — сказала Таппенс. — Миссис Перри любезно пригласила меня зайти.

— Да вы что? Правда? Вот уж не знаю, не знаю, пожелала ли бы я войти в тот дом, — отозвалась миссис Копли.

— Их половина дома в полном порядке, — заметил мистер Копли.

— А разве другая не в порядке? — спросила Таппенс. — Фронтальная часть, что выходит на канал?

— Ну о ней, бывало, рассказывали массу историй. Разумеется, там уж столько лет никто не живет. Говорят, в этом доме есть что-то странное. Впрочем, здесь эти истории уж и не помнит никто. Все быльем поросло. Дом построили больше ста лет назад, вы знаете. Говорят, сначала там держали одну красивую леди, для нее-то и построили дом, а построил один из придворных джентльменов.

— Из придворных королевы Виктории? — с интересом спросила Таппенс.

— Вряд ли. Она была разборчива, старая-то королева. Нет, по-моему, это было еще раньше. Во времена одного из Георгов. Этот джентльмен, он, бывало, наведывался к ней, и, согласно рассказам, как-то вечером они поссорились, и он перерезал ей глотку.

— Какой ужас! — воскликнула Таппенс. — И его за это повесили?

— Нет. О нет, как бы не так. Согласно россказням, ему надо было избавиться от тела, и он замуровал ее в камине.

— Замуровал в камине?!

— Есть разные версии этой истории. Говорят, она была монашенкой и убежала из монастыря, вот почему ее и пришлось замуровать. Именно так делают в женских монастырях.

— Но ведь не монашенки же ее замуровали?!

— Нет-нет. Все он, ее возлюбленный, который ее и убил. А весь камин заложил кирпичом и обил большим листом железа. Во всяком случае, больше ее, бедняжку, никто не видел, не расхаживала уже в своих шикарных нарядах. Некоторые, разумеется, говорили, будто она уехала с ним. Уехала жить в город или вернулась куда-то в другое место. Люди, бывало, слышали, как из дома доносятся какие-то звуки, а ночью видели в доме огоньки, и многие даже сейчас боятся подходить к дому с наступлением темноты.

— Но что произошло потом? — спросила Таппенс, полагая, что, копаясь в столь древнем прошлом, она ничего не добьется.

— Да много чего, я толком и не знаю. По-моему, дом этот купил один фермер по фамилии Блоджик. Но он там пробыл недолго. Так называемый «фермер-джентльмен». Дом-то ему понравился, но землей он пользоваться не умел, вот и продал дом. Он столько раз переходил из рук в руки… Причем постоянно приезжали строители, вносили изменения… новые ванные и тому подобное… Одно время, по-моему, дом достался какой-то парочке, которая занималась разведением цыплят. Но у дома уже была дурная репутация. Впрочем, все это было еще до меня. По-моему, одно время сам мистер Боскоуэн подумывал о том, чтобы купить его. Это когда он нарисовал с него картину.

— А какого же возраста был мистер Боскоуэн, когда он бывал здесь?

— Да лет, я бы сказала, сорока, а может, чуть старше. Он в своем роде был симпатичный мужчина. Правда, немного толстоват. А уж до девок был охоч, я те дам!

— Гм, — как бы предупреждая, хмыкнул мистер Копли.

— Да ладно, мы все знаем, какие художники, — сказала миссис Копли, говоря и за Таппенс. — Слишком часто ездят во Францию, набираются французских манер.

— Он не был женат?

— Тогда еще нет. Он был без ума от дочери миссис Чаррингтон, но ничего из этого не вышло. Славная была девушка, но слишком уж молода для него — лет на пятнадцать моложе.

— А кто была эта мисс Чаррингтон? — Введение в разговор все новых лиц сбивало Таппенс с толку.

«И вообще, чем я тут занимаюсь? — подумала она вдруг, когда ее захлестнула волна усталости. — Выслушиваю какие-то сплетни и воображаю себе какие-то убийства, которых на самом деле не было. Теперь мне понятно… Славная старушка тронулась умом и стала вспоминать истории об этом мистере Боскоуэне, который, возможно, и подарил ей эту картину, а потом рассказал о доме и легенды о нем, будто кого-то там замуровали в камине, а она почему-то решила, что ребенка. И вот я иду по ложному следу. Томми назвал меня дурой, и он прав: дура и есть».

Она ждала, когда в розном потоке речи миссис Копли наступит перерыв, чтобы можно было встать, пожелать спокойной ночи и подняться наверх в спальню.

Миссис Копли по-прежнему пребывала в счастливейшем настроении.

— Миссис Чаррингтон? О, она одно время жила в «Уотермеде», — объяснила она. — Миссис Чаррингтон и ее дочь. Славная была леди, миссис Чаррингтон-то, это точно. По-моему, вдова армейского офицера. Очень нуждалась в деньгах, но дом им сдали вначале довольно дешево. Много занималась садоводством. Очень любила это дело. А вот за домом не шибко следила, это точно. Раз или два я ездила туда и убирала, но разве туда наездишься? Приходилось ездить на велосипеде, а ведь туда больше двух миль. Автобусы по той дороге не ходили.

— И долго она здесь прожила?

— Да года два-три, не более, я думаю. Перепугалась, наверное, после того как пошли все эти беды. К тому же у нее были и собственные неприятности с дочерью, Лилиан, по-моему, ее звали.

Таппенс отхлебнула крепкого чая, которым была подкреплена трапеза, и решила до конца разобраться с миссис Чаррингтон, прежде чем удалиться на покой.

— А что за беда приключилась с ее дочерью? Из-за мистера Боскоуэна?

— Нет, до беды ее довел не мистер Боскоуэн. Этому я ни за что не поверю. Это все тот, другой.

— Какой еще другой? — спросила Таппенс. — Он жил здесь?

— Не думаю, что он жил в наших краях. Она с ним повстречалась в Лондоне. Поехала туда учиться балету, что ли, а может, заниматься искусством. Мистер Боскоуэн договорился, чтобы ее взяли там в какую-то школу. Слейт, по-моему, была его фамилия.

— Слайд? — предположила Таппенс.

— Возможно. Что-то в этом роде. Во всяком случае, она, бывало, наезжала в город и именно там и познакомилась с этим парнем, кто бы он ни был. Матери это не понравилось, и она запретила дочери встречаться с ним. Да что толку? Она была глупая женщина во многих отношениях. Как и большинство офицерских жен, вы знаете. Она считала: девушки должны делать так, как им говорят. Отстала от времени, это точно. Жила в Индии и других тамошних местах. Но ведь когда речь заходит о симпатичном молодом парне, за девушкой нужен глаз да глаз. Он, бывало, появлялся тут время от времени, и они встречались на природе.

— А затем она попала в беду? Так? — спросила Таппенс, употребив этот известный эвфемизм и надеясь, что не оскорбит чувства приличия мистера Копли.

— Наверняка это был он. По-моему, яснее ясного. Я увидела, как обстоят дела, задолго до того, как это увидела ее родная мать. Красивое она была создание. Высокая, статная, красивая. Но не из тех, вы знаете, кто силен характером. Слабая была. Бывало, бродит кругом, как полоумная, что-то бормоча себе под нос. Я считаю, он подло с ней поступил, этот парень-то. Уехал и бросил ее, когда узнал, что произошло. Ну, разумеется, настоящая мать поехала бы и втолковала ему, в чем его долг, но только не миссис Чаррингтон, у нее бы духу на это не хватило. Во всяком случае, она поступила мудро и увезла девушку отсюда. Дом заколотили, а потом объявили его на продажу. Они вернулись забрать вещи, но в деревне не появлялись и никому ничего не говорили. И больше уж никогда сюда не приезжали, ни одна из них. Тут ходила какая-то небылица, но я так и не разобралась, есть ли в ней хоть доля правды.

— Есть люди, которые наврут — дорого не возьмут, — вдруг сказал мистер Копли.

— Ну тут ты прав, Джордж. А может, они и правду говорят. Такое тоже бывает. Причем мне казалось, что у этой девушки, что называется, не все дома.

— А что ж это была за небылица? — спросила Таппенс.

— Ну, право, мне даже неприятно ее повторять. Тому уж сколько лет, а мне не хотелось бы говорить ничего, в чем я не уверена. Распустила эту брехню Луиза, девчонка миссис Бэдкок. Вот уж вруша была! Чего только не нагородит. Только бы поскладней вышло.