Агата Кристи - Рождественское убийство

— Понимаешь? Это будет настоящее семейное Рождество! Все мои дети будут здесь. Все! Ну вот, Альфред, теперь угадай, кто другой гость.

Альфред в недоумении уставился на него.

— Все мои дети! — ликуя, повторил старик. — Ну! Догадайся, сынок! Гарри, конечно! Твой брат Гарри!

Альфред побледнел.

— Гарри… — прошептал он, запинаясь. — Нет, только не Гарри…

— Гарри собственной персоной!

— Но мы же думали, что он мертв.

— А вот и нет!

— Ты… ты хочешь, чтобы он вернулся? После всего, что было?

— Блудный сын, да? Ты прав, Альфред. Он — блудный сын, и мы должны забить для него упитанного тельца. Мы должны устроить ему грандиозный прием.

— Он поступил с тобой… со всеми нами… бесчестно. Он…

— Не стоит перечислять все его грехи, это займет слишком много времени. Но Рождество, ты знаешь, это пора всепрощения! Мы примем нашего блудного сына с распростертыми объятиями.

Альфред встал.

— Это… это было так неожиданно для меня, — пробормотал он. — Я был уверен, что Гарри никогда больше не переступит порог этого дома.

Симеон вперил в сына острый взгляд.

— Ты никогда не любил Гарри, верно? — вкрадчиво спросил он.

— После того, как он поступил с нами…

Симеон хихикнул.

— Что поделаешь, прошлое должно быть предано забвению. Таков дух Рождества, не правда ли, Лидия?

Лидия тоже побледнела.

— Я вижу, — сухо заметила она, — что вы очень много думали о Рождестве в последние дни.

— Я хочу, чтобы вся моя семья была в сборе. Мир и общее согласие. Я старик. Вы уже уходите, дорогая?

Альфред поспешно вышел. Лидия несколько задержалась. Симеон смотрел вслед уходящему сыну:

— Я расстроил его. Они с Гарри всегда были на ножах. Гарри любил подсмеиваться над Альфредом. Прозвал его «недотепой».

Губы Лидии шевельнулись. Она хотела уже что-то сказать, но, заметив нетерпеливый взгляд старика, сдержалась. Она почувствовала, что ее самоконтроль разочаровал его. Понимая это, она небрежно бросила:

— «Заяц и черепаха»? Ну что ж, значит, победит черепаха.

— Совсем необязательно, — возразил Симеон, — Совсем необязательно, моя дорогая Лидия.

— Извините меня, — улыбнулась Лидия, — я должна идти. Альфред, наверное, очень расстроен.

Симеон захихикал.

— Да, Альфред не любит перемен. Он всегда был чересчур степенным человеком.

— Альфред очень предан вам, — заметила Лидия.

— А вам это кажется странным, не так ли?

— Иногда да, — согласилась Лидия.

Она вышла из комнаты. Симеон смотрел ей вслед.

Он вновь захихикал и удовлетворенно потер ладони.

— Весело, — пробормотал он. — Страшно весело. У меня будет веселое Рождество.

Он с трудом встал, и, помогая себе тростью, зашаркал по комнате.

Подойдя к большому сейфу, стоявшему в углу комнаты, он набрал нужную комбинацию цифр. Открылась дверца, и Симеон запустил внутрь трясущуюся руку.

Он вынул небольшой замшевый мешочек, открыл его и высыпал на руку кучку необработанных алмазов.

— Ну что, мои дорогие… Вы все те же, все мои старые друзья. Это были прекрасные деньки… прекрасные деньки… Вас никогда не будут отделывать и шлифовать, друзья мои. Вы никогда не будете на шее у женщин, в их ушах или на их пальцах! Вы мои! Мои старые друзья! Мы с вами многое знаем! Говорят, я стар и болен, но я еще жив! Во мне еще чертовски много жизни. И мне предстоит еще много развлечений. Много развлечений…

Раздался звонок в дверь, и Трессильян пошел открывать. Это был необычный, требовательный звонок, и не успел дворецкий пройти через двор, как он повторился снова.

Трессильян побагровел. Что за невоспитанный, нетерпеливый способ звонить в дом джентльмена! Наверняка это рождественские гуляки! Ну, он им выскажет все, что о них думает!

Через замерзшее стекло в верхней половине двери он увидел силуэт крупного человека в шляпе с опущенными полями. Трессильян отворил дверь. Так он и думал — перед ним стоял дешево и безвкусно одетый человек с вызывающим выражением лица. Что за нахальный тип!

— Черт меня побери, если это не Трессильян! — воскликнул незнакомец. — Как поживаете, Трессильян?

Трессильян внимательно посмотрел на него, издал глубокий вздох, посмотрел снова. Этот прямой нос, этот надменный, выдающийся вперед подбородок, эта бесшабашная удаль в глазах. Да, все это казалось таким знакомым. Правда, это было много лет назад…

— Мистер Гарри! — воскликнул Трессильян.

Гарри Ли засмеялся.

— Похоже, что мое появление вас прямо-таки потрясло. Почему? Разве вы меня не ждали?

— Да, верно, сэр. Конечно, мы ждали вас, сэр.

— Тогда почему же такое изумление? — Гарри отступил на несколько шагов назад и окинул взглядом дом — мощное здание красного кирпича, довольно унылое на вид, но солидное.

— Все такой же безобразный старый особняк, ничуть не изменился к лучшему, — заметил он. — Все еще стоит, правда, а это главное! Как здоровье отца, Трессильян?

— Он почти уже не ходит, сэр. Все время проводит в своей комнате. Но он на удивление крепок для своего возраста.

— Старый греховодник!

Гарри Ли вошел в дом, бросил Трессильяну на ходу свой шарф и немного театрального вида шляпу.

— Как поживает мой дорогой брат Альфред, Трессильян?

— Хорошо, сэр.

— С нетерпением ждет свидания со мной? — Гарри усмехнулся. — А? Как вы думаете?

— Думаю, что да, сэр.

— А я думаю, что нет! Совсем наоборот. Держу пари, мое возвращение нанесло ему сильный удар! Альфред и я никогда не ладили друг с другом. Вы перечитываете библию, Трессильян?

— Да, конечно, сэр. Регулярно, сэр.

— Помните притчу о возвращении блудного сына? Старшему, примерному сыну, это не понравилось, помните? Он был страшно этим недоволен. Доброму домоседу Альфреду мое возвращение тоже не очень нравится, готов поклясться.

Трессильян хранил молчание, глядя себе под ноги. Его сутулая спина выражала протест. Гарри хлопнул его по плечу.

— Ведите меня, старина! — воскликнул он. — Упитанный телец ожидает меня. Ведите прямо к нему.

— Если желаете, — сухо пробормотал Трессильян, — можете сразу пройти в гостиную. Я не знаю точно, где сейчас хозяева… Они не встретили вас, сэр, так как не знали, когда вы прибудете.

Гарри кивнул. Проходя через холл, он вертел головой во все стороны.

— Подумать только, все вещи на своих местах, — заметил он. — Как будто здесь ничего не изменилось с того дня, как я ушел отсюда двадцать лет назад.

Вслед за Трессильяном он вошел в гостиную.

— Я пойду разыщу мистера и миссис Ли, — пробормотал слуга и торопливо вышел.

Гарри лениво огляделся и вдруг застыл, увидев на одном из подоконников стройную девичью фигуру. Его глаза удивленно пробежали по ее черным волосам и экзотически смуглому лицу.

— Боже милостивый! — воскликнул он. — Вы что, седьмая, самая любимая жена моего отца?

Девушка соскочила с подоконника и подошла к нему.

— Я Пилар Эстравадос, — объявила она. — А вы, должно быть, дядя Гарри, брат моей матери.

— Так вот, значит, кто вы! — сказал Гарри, рассматривая ее. — Дочь Дженни.

— Почему вы спросили меня, не седьмая ли я жена вашего отца? У него что, было шесть жен?

Гарри засмеялся.

— Нет, я думаю, официальная жена у него была всего одна. Ну, Пил… Как вы сказали, вас зовут?

— Пилар.

— Ну, Пилар, я совсем не ожидал увидеть такой цветок в этом мавзолее.

— В этом… мавз… простите?

— В этом музее восковых фигур! Я всегда говорил, что этот дом отвратителен! Сейчас, после двадцати лет моего отсутствия здесь, я вижу, что он еще отвратительнее, чем прежде.

— О, что вы, — возмутилась Пилар, — здесь очень красиво! Чудесная старинная мебель и ковры, везде столько ковров! И множество украшений. Все такое красивое и такое дорогое!

— Вот в этом вы правы. — Он с усмешкой посмотрел на девушку. — Знаете, мне будет очень приятно видеть вас среди этих…

Он замолчал, так как в гостиную быстро вошла Лидия. Она направилась к нему.

— Как поживаете, Гарри? Я — Лидия, жена Альфреда.

— Живу, как живется, Лидия. — Он пожал протянутую ему руку, одновременно бросив быстрый взгляд на узкое, интеллигентное лицо Лидии и мысленно одобрив ее походку — так двигаться умеет далеко не каждая женщина.

Лидия, в свою очередь, критически осмотрела его.

«У него довольно вызывающая внешность, хотя и привлекательная. Я бы не доверяла ему ни на йоту».

— Как вы нашли этот дом после стольких лет? Все изменилось или все осталось по-прежнему? — спросила она с улыбкой.

— Почти все по-прежнему, хотя эта комната, — Гарри огляделся, — стала другой.

— Да, ее много раз переделывали.

— Я хочу сказать, она стала другой при вас. Это вы ее изменили.

— Надеюсь.

Он ухмыльнулся ей прямо в глаза и стал вдруг очень похож на старого Симеона Ли.

— Комната выглядит гораздо более родовитой. Я слышал как-то, что Альфред женился на девушке, предки которой прибыли в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем.

— Полагаю, что это так. — Лидия улыбнулась. — Но они довольно-таки опустились с того времени.

— А как старина Альфред? Все такой же блаженный и туповатый, как прежде?

— Вы сами скоро сможете увидеть, изменился он или нет.

— А как другие? Разъехались по всей Англии?

— Они все приезжают к нам на Рождество.