— Вероятно, именно это и придется сделать.
Часть третья
Глава первая
Было в помещении суда жарко? Или, наоборот, очень холодно? Элинор Карлайл не могла бы ответить на этот вопрос. Ее попеременно то сжигал лихорадочный жар, то сотрясал озноб. Конца речи обвинителя она не слышала.
В уме она вновь, этап за этапом, переживала все случившееся, начиная с того дня, когда пришло то злополучное письмо, и кончая моментом, когда полицейский офицер объявил ей: «Элинор Катрин Карлайл, у меня на руках ордер на ваш арест по обвинению в убийстве путем отравления Мэри Джеррард 27 июля сего года, и я обязан предупредить вас, что все сказанное вами будет зафиксировано в письменной форме и может быть использовано в качестве доказательства в ходе суда над вами».
И вот она стоит перед судом, а сотни глаз устремлены на нее с беспощадным любопытством.
Только присяжные не смотрят на нее. Они старательно отводят взгляды. Элинор подумала: «Это потому, что они знают, какой приговор скоро вынесут».
Доктор Лорд дает показания. Неужели это тот самый Питер Лорд, энергичный молодой врач, который был в Хантербери таким добрым и дружелюбным? Сейчас он держится сухо, подчеркнуто по-деловому. Монотонно звучат ответы на задаваемые ему вопросы: да, его вызвали по телефону в Хантербери-холл; слишком поздно для того, чтобы можно было что-либо сделать; Мэри Джеррард скончалась спустя несколько минут после его прихода; причиной смерти является, по его мнению, отравление морфином.
Защитник сэр Эдвин Балмер поднимается для перекрестного допроса.
— Вы были лечащим врачом покойной миссис Уэлман?
— Да.
— Во время ваших визитов в Хантербери в июне вам случалось видеть вместе обвиняемую и Мэри Джеррард?
— Несколько раз.
— Каким было обращение обвиняемой с Мэри Джеррард?
— В высшей степени естественным и вежливым.
— Вы никогда не замечали «ревнивой ненависти», о которой столько говорилось здесь.
Питер Лорд, решительно выпятив подбородок, твердо ответил:
— Нет, никогда.
Элинор подумала: «Но он видел, видел… Он лжет ради меня. Он знал…»
После перерыва суд возобновил работу.
Доктор Алан Гарсиа, видный патологоанатом, подробно, во всех деталях распространяется насчет содержимого желудка умершей: хлеб, рыбный паштет, чай, следы морфина. В организм поступило примерно четыре грана морфина, в то время как смертельной может стать доза даже в один гран.
Поднимается довольно благодушно настроенный защитник.
— Нет никаких особых признаков, доказывающих, что морфин был именно в рыбном паштете, а не попал в организм каким-то другим путем?
— Нет.
— Следовательно, морфин мог быть и просто проглочен, скажем, в виде таблетки?
— Теоретически, да.
Слово для перекрестного допроса предоставляется обвинителю, сэру Сэмюэлу Эттенбери:
— Вы, однако, считаете, что морфин был принят одновременно с пищей и питьем?
— Я убежден в этом.
— Благодарю вас.
Инспектор Брилл приносит присягу и дает показания с автоматизмом, выработанным долгой практикой.
— Вызов в дом… Слова обвиняемой: «Это, наверное, недоброкачественный рыбный паштет»… Обыск… Одна банка из-под паштета была уже вымыта, другая оставалась наполовину заполненной… Дальнейший обыск в буфетной…
— Что именно вы обнаружили?
— В щели между досками пола я нашел маленький кусочек бумаги.
Клочок бумаги передается присяжным для ознакомления.
Таблет
Гидрохлори
Морфин 12
— Что, по-вашему, это было?
— Обрывок этикетки из тех, что наклеиваются на стеклянные трубочки с морфином.
Неторопливо поднимается защитник.
— Вы нашли этот клочок бумаги в щели на полу?
— Да.
— Но вы не обнаружили остатка этикетки, трубочки или флакона, к которым могла бы быть прикреплена эта этикетка?
— Нет.
— В каком состоянии был найденный вами клочок бумаги?
— Он был чистым, если не считать легкого налета пыли с пола. Следовательно, он пролежал в щели недолго.
— Вы хотите сказать, что он оказался на полу в тот самый день, когда вы нашли его, не раньше?
— Да.
С недовольным ворчанием защитник садится.
На месте для свидетелей сестра Хопкинс. Ее лицо красно, губы поджаты.
— Ваше имя Джесси Хопкинс?
— Да.
— Вы дипломированная районная медицинская сестра и проживаете по адресу Роуз-коттедж, Мэйденсфорд?
— Да.
— Где вы были 28 июня сего года?
— В Хантербери-холл. У миссис Уэлман сделался второй удар, и я пришла помочь сестре О’Брайен.
— У вас был при себе небольшой чемоданчик?
— Да.
— Перечислите присяжным, что в нем находилось.
— Перевязочные материалы, шприц для инъекций и кое-какие медикаменты, включая стеклянную трубочку с таблетками гидрохлорида морфина.
— Где вы оставили свой чемоданчик?
— Внизу, в холле.
— Это было вечером 28-го. Когда вы снова заглянули в чемоданчик?
— На следующее утро, как раз перед уходом.
— Там чего-нибудь недоставало?
— Да, трубочки с морфином.
— Сказали вы кому-нибудь об этом?
— Да, сестре О’Брайен, сиделке, ухаживавшей за больной.
— Чемоданчик оставался в холле, через который то и дело проходили люди?
— Да.
Новые и новые вопросы и ответы на них. Как сестра Хопкинс сопровождала Мэри в сторожку: появление Элинор; неожиданное приглашение позавтракать; блюдо с сандвичами, протянутое Мэри первой; предложение Элинор вымыть посуду и ее последующая просьба помочь разобрать одежду наверху.
Элинор думала: «Да, это все так, и она верит этому. Она убеждена, что я виновна. И каждое сказанное ею слово правда, вот в чем ужас».
Вновь взглянув через зал суда, она увидела лицо Эркюля Пуаро, смотревшего на нее с задумчивым, Почти добрым выражением. Смотревшего на нее слишком понимающе.
Тем временем свидетельнице передан кусок картона с наклеенным на него обрывком этикетки.
— Вы знаете, что это?
— Клочок аптечной этикетки.
— Можете вы сказать присяжным, какой именно?
— Да, этикетки с трубочки с таблетками морфина — вроде той, которой я недосчиталась.
— Вы уверены в этом?
— Абсолютно уверена.
В заседании суда объявляется перерыв.
Глава вторая
На следующий день слово для перекрестного допроса свидетельницы получает защитник. Все его благодушие как рукой сняло. Он задает вопросы резко и отрывисто.
— Насчет этого знаменитого чемоданчика. 28 июня он всю ночь пролежал в холле в Хантербери?
— Да, — признала Хопкинс.
— У вас, что же, привычка разбрасывать опасные медикаменты там, где они могут попасть в чьи угодно руки?
— Конечно, нет.
— Ах, конечно, нет. Но на этот раз произошло именно это?
— В общем, да.
— Значит, любой в доме мог при желании взять этот морфин?
— Полагаю, что да…
— Никаких предположений: да или нет?
— Да.
— Было кому-нибудь известно, что у вас в чемоданчике морфин?
— Я не знаю.
— Говорили вы кому-нибудь об этом?
— Нет.
— Следовательно, мисс Карлайл не могла знать, что там у вас хранится морфин?
— Она могла заглянуть в чемоданчик.
— Это кажется не очень-то вероятным, не так ли?
— Ну… я не знаю.
— Были люди, которые с большей вероятностью могли знать, что в чемоданчике морфин. Например, доктор Лорд. Вы ведь давали морфин по его указанию, не так ли?
— Разумеется.
— Мэри Джеррард тоже знала, что у вас есть морфин.
— Нет, она не знала.
— Она часто бывала у вас в коттедже, правда?
— Не так уж часто.
— Да ну? А я утверждаю, что она бывала у вас очень часто и что именно она лучше кого-либо другого в доме могла знать, что в вашем чемоданчике хранится морфин.
— Я с этим не согласна. Сэр Эдвин сделал паузу.
— Вы сказали утром сестре О’Брайен о пропаже морфина?
— Да.
— Я утверждаю, что, по сути дела, вы сказали ей следующее: «Я оставила морфин дома. Мне придется вернуться за ним».
— Я этого не говорила.
— Разве вы не высказали предположение, что морфин остался на каминной полке у вас дома?
— Ну, когда я не смогла найти его, то подумала, что это, должно быть, так.
— Фактически вы сами не знали, что сделали с ним?
— Нет знала. Я положила его в чемоданчик.
— Тогда почему же вы предположили, что оставили его дома?
— Потому что подумала, что это, вероятно, так и было.
— Должен вам сказать, что вы крайне небрежны в своих действиях.
— Ничего подобного!
— И в своих высказываниях тоже.
— Вовсе нет, я никогда ничего не говорю наобум.
— Говорили вы, что укололись о розовый куст 27 июля — в день смерти Мэри Джеррард?
— Не вижу, какое это может иметь отношение к делу.
Вмешивается судья:
— Действительно ли это важно для хода судебного разбирательства, сэр Эдвин?
— Да, милорд, это важный аспект защиты: я намереваюсь доказать, что словам данной свидетельницы доверять нельзя.
Он повторил вопрос:
— Итак, вы по-прежнему утверждаете, что 27 июля укололись о розовый куст?
— Да, — вызывающе ответила Хопкинс.
— И когда же это случилось?
— Перед тем, как мы перешли из сторожки в дом.
— Что это был за куст?
— Вьющиеся розы у самой сторожки, с розовыми цветами.
— Вы уверены в этом?
— Совершенно уверена.
Защитник неожиданно атаковал ее с другой стороны:
Печальный кипарис Агаты Кристи — это произведение, которое привлекает внимание своим захватывающим сюжетом и необычными персонажами. Книга показывает нам мир детектива, полный загадок, преступлений и опасностей. Автор прекрасно показывает нам противоречивость и непредсказуемость человеческой природы. Это произведение помогает понять, что даже в самых трагических и безнадежных ситуациях всегда есть надежда на спасение.
Печальный кипарис — это прекрасная книга Агаты Кристи, которая показывает нам мир полный загадок и тайн. Книга проникнута духом детектива, и в ней много интриги и загадок. Агата Кристи прекрасно показывает нам мир полный тайн и загадок, которые нужно раскрыть. Она прекрасно исследует психологию персонажей и показывает нам их сложные отношения. Эта книга помогла мне понять мир полный тайн и загадок, которые нужно раскрыть.