– Можно попросить Линду? – спросил женский голос.

– Линда заболела. У нее простуда. А кто ее спрашивает?

– Это Люсиль. Линда простудилась, какая жалость! Я могу чем-нибудь помочь? Только скажите, я сразу же прибегу. Я могу варить чудесные супы.

Люсиль Бауер жила в конце нашей улицы в одноэтажном доме. Это была высокая некрасивая лесбиянка средних лет, которая, по-моему, проявляла нездоровый интерес к некоторым девушкам нашего района.

– Спасибо, Люсиль, мы справимся сами.

– Бедняжка Линда, я могла бы прийти утешить ее.

– Ее сейчас утешают три таблетки аспирина. Но все же спасибо.

– Ну, не стану больше задерживать. Я знаю, что у вас всегда много работы. Мне очень нравится ваш журнал, мистер Менсон.

– Спасибо, я чрезвычайно рад, а пока до свидания.

Я повесил трубку.

Стакан Линды был пуст. Она дрожала всем телом, и ее глаз совсем заплыл. Я налил ей еще на три пальца спиртного.

– Что теперь нам делать? – простонала она. – Боже, и послал же ты мне муженька! Можешь заплатить этому типу?

Я сел и закурил сигарету.

– Это шантаж, а по-твоему, мы должны поддаться на него?

– А как же иначе! – Она снова сорвалась в крик. – Ведь он засадит меня в тюрьму!

– Ты этого очень боишься? – Я посмотрел на нее. – В конце концов, доказано, что ты воровка, а вор всегда должен считаться с тем, что его могут поймать.

– Ты стараешься меня напугать, но я просто не буду тебя слушать. Ты ненавидишь меня, да! Ты с ума сходишь по этой твоей подлой секретарше! Уж я-то отлично знаю, как вы там развлекаетесь в редакции!

Я подался вперед и заглянул ей в глаза.

– Хочешь еще пощечину? Если сейчас же не замолчишь, получишь!

– Только посмей меня тронуть! Я буду кричать и позову полицию! Слышишь, только посмей!

Я был сыт по горло ею и этой историей.

– Уходи, Линда, мне нужно подумать, уходи, прошу тебя.

– Они не посмеют меня посадить в тюрьму, мне это не пережить. Какой позор! – Она снова расплакалась. – Помоги мне. Про Джин я сказала просто так. Мне страшно, и не знаю вообще, зачем я так делала… все так делают.

Это становилось невыносимым. Совершенно необходимо было побыть одному, чтобы все спокойно обдумать. Я встал и вышел из комнаты.

– Стив, не оставляй меня одну!

Ее отчаянный крик заставил меня только ускорить шаги. Я выбежал из дому, сел в машину и поехал в город. И мне казалось, я умчался бы на край света, лишь бы уйти от этой жизни. Когда я въезжал на стоянку возле редакции, часы на башне пробили семь. Пришлось звонить ночному вахтеру Джо Смоллу, чтобы он впустил меня.

– Это вы так поздно собираетесь работать, мистер Менсон?

– Да.

Редакция была моим единственным убежищем. Здесь я мог спокойно посидеть, подумать и отыскать какой-нибудь выход. Я поднялся на лифте, вошел в свой коридор и открыл дверь в рабочий кабинет. Войдя, я сразу же услышал в соседней комнате стук пишущей машинки Джин. Меня удивило, что она до сих пор работает, хотя знал по опыту, что никто не уходит из редакции, пока не закончит работу. Я научился ценить Джин и хорошо понимал, что без нее наш журнал не добился бы такого успеха. Я включил у себя свет, подошел к двери и открыл ее. Девушка сидела за машинкой, и ее пальцы быстро порхали по клавишам. Она подняла голову, ее глаза расширились от испуга. Она перестала печатать.

– Почему вы вернулись, Стив?

– Мне надо кое-что обдумать без помех.

– Уолли оставил мне уйму работы, но я почти уже все закончила.

Я смотрел на нее и впервые видел в ней женщину, а не только способную секретаршу. Смотреть на Джин было удовольствием. Высокая, темноволосая, с серьезными умными глазами, и сейчас я впервые заметил, что у нее красивые руки и плечи. Шелковистые волосы мягкими волнами спускались на плечи.

– Что случилось, вы так плохо выглядите?!

Неожиданно я решил, что могу ей довериться. Я вошел в комнату, закрыл дверь и поставил кресло возле стола.

– Линда только что сказала, что мы, то есть вы и я, развлекаемся в редакции.

– Почему она так сказала? – спросила она очень тихо.

– Наверное, потому, что мы поругались. Она искала аргумент, способный задеть меня.

– Очень жаль, но чем я могу помочь?

Я поднял голову. Она тревожно посмотрела на меня, и я понял, что она действительно хочет мне помочь.

– Все не так просто, Джин. Я попал в скверную историю. Объяснить все сейчас не могу, так как дело касается не только меня. Слушайте, Уолли подождет, бросайте все дела и идите домой. Мне нужно спокойно подумать, а стук машинки меня отвлекает. Вы сделаете это для меня?

– Вы уже ужинали?

– Господи! Да я и думать о еде не могу. Мне нужно только кое о чем поразмыслить.

Она встала:

– Тогда поедем поужинаем, я проголодалась. Потом вы можете вернуться и думать сколько угодно.

Я должен был признать, что это разумное предложение. Мои нервы так разыгрались, что я все равно не мог четко мыслить. Надо немного успокоиться. Впервые с того момента, как я женился, я поведу ужинать не Линду, а другую женщину.

– Вы умница… хорошо, поедем, но куда?

– К Луиджи. – Она погасила настольную лампу. – Вы подождете меня несколько минут?

Я вернулся к себе в кабинет и в ожидании закурил сигарету. В голове было пусто. Я радовался, что не останусь в одиночестве, а о Линде с заплывшим глазом старался не думать. Вошла Джин, надевая на ходу легкий плащ:

– Пошли, возьмем мою машину.

Она усадила меня в «порше», который получила от Чендлера в качестве поощрительного подарка, когда переходила от него ко мне.

Движение на улицах было оживленным, и припарковать машину оказалось целой проблемой. Я понял, какое бремя сняла с меня Джин, избавив от необходимости крутиться на моем большом «мерседесе».

В течение нескольких минут мы нашли место для стоянки и прошли в маленький ресторанчик Луиджи. Я никогда не был в этом заведении. Не знаю почему, но Джин, судя по всему, была здесь частым гостем.

В этот час посетителей было немного, всего три парочки, все незнакомые мне люди. Пухлый Луиджи поцеловал Джин кончики пальцев, поклонился и провел к столику в конце зала.

– Можно заказывать? – спросила Джин, когда мы уселись.

– Мне совсем не хочется есть.

Я чувствовал себя таким разбитым, что при мысли о еде меня замутило. Луиджи стоял возле нас, как статуя. Его черные глазки походили на маслины.

– Мы возьмем устриц, Луиджи, больших устриц и «шабли».

Она сделала правильный выбор. Устрицы, пожалуй, были единственным, что я мог проглотить.

Луиджи с достоинством отошел.

– Это из-за Горди, правда? – Она смотрела мне прямо в глаза.

Ее слова застали меня врасплох, секунду я колебался, потом кивнул.

– Вас шантажируют?

– Как вы догадались?

– Это было нетрудно. Уолли проводил кое-какое расследование, и я перепечатывала его заметки. Когда Горди прошел к вам, я сразу все поняла.

– Уолли что-то расследовал, он знает про Линду?

Я перепугался.

– Нет. Если бы он что-то узнал, первым делом пришел бы к главному редактору, так как восхищается вами. Как раз на этот день у него было записано несколько фамилий, и он продолжает поиски. Он узнал главным образом о прислуге, и, кстати, ваша Сисси тоже фигурирует в этом списке.

Я достал из кармана платок и вытер вспотевшие ладони.

– Вы не запомнили какие-либо имена? Я имею в виду не прислугу.

– Сэлли Латимер, Мейбл Криден, Люсиль Бауер.

Принесли устрицы, уложенные на блюде с колотым льдом. Налили «шабли». Сияющий Луиджи распорядился, чтобы нас хорошо обслужили, а потом вместе с официантом удалился.

– Как Уолли разузнал обо всем и где он взял имена?

– Не знаю. Я только перепечатала его рукописи и заметки. Там были и другие имена, но я их не помню.

– Вы уверены, что Линды там нет?

– Разумеется.

– Уолли говорил мне о том, что давно следовало бы заняться универмагом. Но почему он не сказал, что уже начал?

Джин взяла вилкой устрицу и поднесла ко рту.

– Вы же знаете Уолли, он любит преподносить сюрпризы.

Это звучало правдоподобно. Уолли был большим индивидуалистом. Все факты, касающиеся Шульца, он тоже собрал не обмолвившись ни единым словом.

Я убедился, что смогу проглотить устрицу, и взял еще несколько на тарелку.

– Линда украла в универмаге флакон духов, и Горди ее заснял. Он хочет за пленку двадцать тысяч долларов.

Джин тихо ахнула:

– А у вас их, конечно, нет?

Она знала это точно, так как мои личные чеки проходили через ее руки.

– А у меня их нет. Эта история может угробить меня и наш журнал. Я уже попросил Веббера присмотреться к Горди. Возможно, он найдет что-то. Это моя единственная надежда. При удаче я смог бы его тоже шантажировать.

– Будьте поосторожнее с Веббером, не забывайте, что это человек Чендлера.

– Конечно. И мне надо сегодня вечером еще раз поговорить с Уолли.

– Зачем?

– Необходимо узнать, откуда он взял имена.

– Стив, вы ведь знаете Уолли, он никогда не раскрывает своих источников информации. Вы ничего из него не вытянете.

– Хочу попробовать. Дело очень важное.

Она кивнула:

– Доедайте устриц. Я пойду позвоню Уолли, он должен быть дома.

Она встала и направилась к телефонной кабине, я же, посмотрев на оставшиеся устрицы, решил, что с меня хватит.

Пока Джин стояла в кабине, я не сводил глаз с ее стройной фигуры. Через несколько минут она вернулась.

– Он только что вышел. Ширли сказала, что вернется примерно через полчаса. Он поехал к Максу.

– Как вы думаете, он поделится с Максом?

– Уверена, что нет. – Ее лицо приняло озабоченное выражение. – Стив, я фактически нарушила слово, когда проговорилась, над чем работает Уолли. Он дал мне перепечатать заметки с условием держать все в секрете.

– Сейчас это не имеет значения, так как речь идет о слишком серьезных вещах.