Агата Кристи - Немезида

А неделю назад вы совершили третье убийство — Элизабет Темпл. Вы убили ее, поскольку она направлялась в ваши края, и вы боялись того, что она могла знать, что могла ей написать или рассказать Верити. Вы подумали: если Элизабет Темпл встретится с архидиаконом Брейбазоном, то соединенными усилиями они каким-то образом сумеют докопаться до истины. Элизабет Темпл, по вашему мнению, не должна была встретиться с архидиаконом. Вы — очень сильная женщина. Вы смогли спустить этот валун вниз по склону. Для этого вам пришлось напрячься, однако силы у вас хватило.

— Как хватит и на то, чтобы справиться с вами, — заявила Клотильда.

— Не думаю, — проговорила мисс Марпл, — что вам позволят это сделать.

— Что ты хочешь этим сказать, жалкая морщинистая старуха?

— Не спорю, — согласилась мисс Марпл, — я, конечно же, старая кляча, и в моих ногах и руках осталось не много сил. Как и во всем остальном теле. Однако я на собственный манер представляю здесь правосудие.

Клотильда расхохоталась.

— И кто же помешает мне расправиться с тобой?

— Полагаю, мой ангел-хранитель, — кротко проговорила мисс Марпл.

— Интересно, каким образом это произойдет? — усмехнулась Клотильда, делая шаг в сторону постели.

— А может, и два ангела сразу, — проговорила мисс Марпл. — Мистер Рэфьел никогда не скупился в важных делах.

Ее рука нырнула под подушку и вновь вынырнула оттуда уже со свистком в руке. Мисс Марпл приложила его к губам. Раздавшийся свист был полон чувства и пронзительной ярости, способной привлечь полисмена с угла улицы. Почти одновременно произошли два события. Дверь комнаты распахнулась, и Клотильда, повернувшись, увидела в ней мисс Барроу. В тот же самый момент открылась дверца большого гардероба, открывая дорогу мисс Кук. Обе были окутаны аурой сурового профессионализма, столь непохожего на любезное поведение вчерашним вечером.

— Целых два ангела-хранителя, — с облегчением подвела итог мисс Марпл. — Мистер Рэфьел оказал мне честь, если так можно сказать.

— Так когда же вы обнаружили, — спросил профессор Уэнстед, — что эти две женщины являются агентами, приставленными к вам в качестве охраны?

Подавшись вперед в своем кресле, он внимательно посмотрел на седовласую старую леди, с прямой спиной занимавшую находившееся напротив него кресло. Оба они находились в Лондоне, в одном из официальных правительственных зданий, и при разговоре присутствовали еще четверо персон: представитель государственного обвинителя; заместитель комиссара Скотленд-Ярда сэр Джеймс Ллойд; начальник тюрьмы Манстоун сэр Эндрю Макнил. Четвертым был сам министр внутренних дел.

— Только в самый последний вечер, — призналась мисс Марпл. — До этого дня у меня не было твердой уверенности. Мисс Кук была у меня в Сент-Мэри-Мид, и я достаточно быстро поняла, что она — не та, за кого себя выдает, то есть за опытную садовницу, поселившуюся у подруги, чтобы помочь ей с садом. Посему мне пришлось подумать над тем, какую на самом деле цель она преследует и зачем ей нужно знакомиться с моей внешностью, ради чего она, очевидно, и приезжала. И обнаружив ее в автобусе, я должна была понять, кого мне надлежит видеть в ней: союзницу, сопровождающую меня в качестве охраны, или же обе эти женщины представляют собой врагов, нанятых, скажем так, противоположной стороной. Я окончательно убедилась в первом только после того, как мисс Кук открытым текстом предостерегла меня, посоветовав не пить чашку кофе, поставленную передо мной Клотильдой Брэдбери-Скотт. Она очень тонко высказала свое предупреждение, однако, тем не менее, оно было произнесено вслух. Потом, когда я прощалась с ними обеими, одна из них взяла меня за руку, долго и дружелюбно трясла ее, при этом незаметно вложив в мои пальцы нечто, при дальнейшем обследовании оказавшееся весьма громким свистком. Я взяла его с собой в постель, приняла стакан молока, навязанный мне хозяйкой, и пожелала ей доброй ночи, постаравшись сохранить доброе и доверительное отношение.

— Значит, вы не стали пить молоко?

— Естественно, нет, — проговорила мисс Марпл. — За кого вы меня принимаете?

— Прошу прощения, — извинился профессор Уэнстед. — Меня удивило то, что вы не заперли дверь в свою комнату.

— Это было бы ошибкой, — ответила мисс Марпл. — Я хотела, чтобы Клотильда Брэдбери-Скотт вошла в комнату. Мне нужно было видеть, что она скажет или сделает. Я была практически уверена в том, что она войдет ко мне по прошествии достаточного времени, чтобы удостовериться в том, что я действительно выпила молоко и впала в забвение, из которого выходить мне, по ее замыслу, не полагалось.

— Вы сами помогли мисс Кук спрятаться в гардеробе?

— Нет. И ее внезапное появление стало для меня полной неожиданностью. Должно быть, — задумчиво проговорила мисс Марпл, заново продумывая недавнее событие, — должно

быть, она проскользнула внутрь, когда я выходила в коридор, направляясь... э... в ванную.

— Вам было известно, что обе эти женщины находятся в доме?

— Получив от них свисток, я сразу подумала, что они окажутся где-то рядом. Не думаю, чтобы в этот дом было сложно проникнуть. Поскольку ни ставен на окнах, ни сигнализации здесь не предусмотрено. Одна из них вернулась, якобы позабыв сумочку и шарф. Должно быть, они уже успели отпереть одно из окон и, скорее всего, пробрались в дом сразу же после того, как оставили его, пока обитательницы особняка отходили ко сну.

— Вы очень рисковали, мисс Марпл.

— Я надеялась на лучшее, — ответила та. — Едва ли можно прожить жизнь, избегая всякого риска даже там, где он кажется неизбежным.

— Кстати говоря, ваша мысль относительно посылки, направленной этой благотворительной организации, полностью оправдалась. В ней оказался новый, с иголочки, яркий свитер с высоким горлом в черную и красную клетку. Крайне заметное одеяние. Что навело вас на эту мысль?

— Ну, — проговорила мисс Марпл, — на самом деле это было довольно просто. Из описания, которое Эмлин и Джоанна дали замеченной им фигуре, с очевидностью следовало, что это яркое и заметное одеяние как раз и предназначалось для того, чтобы быть замеченным, а потому было очень важно, чтобы оно не осталось здесь спрятанным где-нибудь или просто заложенным среди вещей. Его следовало убрать по возможности быстро. И на самом деле существует всего лишь один способ надежно избавиться от вещи: отослать ее по почте. Всякую одежду самым удобным образом можно оправить любой благотворительной организации. Только подумайте, как обрадуются люди, собирающие верхнюю одежду для «Безработных матерей» или любой другой благотворительной организации, почти новому шерстяному свитеру. Словом, мне нужно было только узнать, куда был отправлен свитер.

— И вы выяснили это в почтовом отделении? — Министр внутренних дел был несколько шокирован.

— Конечно, не прямым образом. Мне пришлось изобразить рассеянность и пояснить, что я написала неправильный адрес на посылке с одеждой, которую отправляла в благотворительную организацию, и попросить сообщить мне, отослана ли посылка, которую одна из моих любезных хозяек отнесла на почту. И милая женщина с почты постаралась и вспомнила, что она была отправлена не по тому адресу, который мне был нужен, и она дала мне тот, по которому ушла посылка. Как мне кажется, ей даже в голову не пришло, что мне, пустоголовой старушонке, озабоченной тем, куда ушла ее посылка с поношенной одеждой, нужна именно информация.

— Ах так, — проговорил профессор Уэнстед. — Вижу, мисс Марпл, вы не только мстительница, но еще и актриса. Кстати, а когда вы начали раскрывать обстоятельства этой давней трагедии?

— Начнем с того, — ответила мисс Марпл, — что я оказалась в очень трудной, почти невозможной ситуации. Я уже корила про себя мистера Рэфьела за то, что он не оставил мне никаких пояснений. Однако теперь вижу, что он поступил очень мудро, не сделав этого. Человек этот, как вам известно, был чрезвычайно умен. Я понимаю, почему он был таким большим финансистом и так легко делал деньги. Он умел четко спланировать свои действия. И выдавал мне информацию всякий раз небольшими дозами. По сути дела, он руководил мною. Сперва дал понять моим ангелам-хранителям, какова я из себя. А затем отправил в эту туристическую поездку — присматриваться к окружающим меня людям.

— А не возникали ли у вас поначалу, если можно так выразиться, подозрения в отношении кого-то из ваших попутчиков?

— Только в качестве возможностей.

— И вы не ощущали зла?

— Ах, вы вспомнили про это... Нет, ощутимой атмосферы зла я не наблюдала. Меня еще не известили о том, с кем мне нужно связаться, однако эта женщина сама вышла на меня.

— Элизабет Темпл?

— Да. Она стала для меня лучом света, пронзившим темную ночь, — продолжила мисс Марпл. — До разговора с ней я пребывала во мраке. Существовали такие предметы, которые должны были существовать, то есть их бытия требовала логика, требовало задание мистера Рэфьела: где-то должна была обнаружиться жертва, а где-то — убийца. Да, убийца непременно должен был существовать, поскольку в нем заключалась единственная связь, существовавшая между мною и мистером Рэфьелом. Там, в Вест-Индии, произошло убийство. Мы с ним имели некоторое отношение к его обстоятельствам, и все, что ему было известно обо мне, связывалось с этим фактом. Поэтому другой разновидности преступления просто не могло быть. Кроме того, данное преступление не могло оказаться случайным. Оно просто обязано было стать преднамеренным. Оно должно было являться результатом действий некоего человека, ставшего на сторону зла. Зла, а не добра. Предположительно, следовало иметь в виду две жертвы. То есть кого-то убитого и кого-то, павшего жертвой несправедливости. Обвиненного в преступлении, которого не совершал или не совершала. И потому, размышляя обо всех этих предметах, я не имела никаких оснований для предположений, пока не переговорила с мисс Темпл. Она говорила очень настойчиво, очень убедительно. Таким образом я получила первое указание от мистера Рэфьела. Она рассказала мне о некогда знакомой ей девушке... девушке, помолвленной с сыном мистера Рэфьела. Факт этот стал для меня лучом света. Далее, она сообщила мне, что брак так и не состоялся. Я спросила, почему же, и она ответила: «Потому что она умерла». Я спросила потом, от чего умерла эта девушка, и мисс Темпл проговорила очень настоятельным, очень убедительным тоном, голос ее до сих пор колокольным звоном гудит у меня в ушах: «От любви». А потом добавила еще: «Нет на свете более страшного слова, чем любовь». Тогда я еще не понимала, что именно она хотела сказать этими словами. В первую очередь мне пришло в голову, что девушка совершила самоубийство от несчастной любви. Такое происходит достаточно часто, и когда случается, оказывается самой страшной трагедией. Вот и все, что я могла знать тогда. Да еще тот факт, что она не считала себя находящейся в развлекательном путешествии. По ее собственным словам, она совершала паломничество, направляясь куда-то или к кому-то. Тогда я еще не знала, к какому именно человеку она направляется, это открылось мне позже.