Гарри покачал головой.

– Упрямый как осел, – сказал он, – но смелый… Я иду.

Он открыл ящик стола и вытащил «беретту» Дона.

– Держите, мисс! На тот случай, если Вилли или кто-то другой из них нагрянет сюда. Стреляйте в ноги, если хотите, но не закрывайте в этот момент глаза.

– Я не хочу, Гарри. Возьмите его лучше себе.

– Не выдумывайте. Я и с этим защищен достаточно хорошо. – И он с улыбкой показал свои огромные кулаки.

Не ожидая неприятностей, Джакопо сидел в шестидесяти метрах от виллы. Вечернее солнце приятно ласкало кожу. Яблоко, которое он съел, было сладким и похрустывало на зубах. Он чувствовал себя на верху блаженства. Джакопо ничего так не любил, как отдохнуть в укромном уголке в тени. Он был самым незначительным членом организации, но очень собой гордился. Полностью лишенный честолюбия, в противоположность Вилли, Джакопо не жаждал ни денег, ни машины, ни женщин. Все, что ему требовалось, это тихая и спокойная жизнь и как можно меньше работы. Он относился к той категории людей, которых Альскони нанимал исключительно для слежки. Работа Джакопо состояла в том, чтобы часами сидеть в кафе, холлах или машинах в ожидании, пока покажется жертва Альскони. Джакопо был рожден для такой работы. Благодаря своему умению спокойно сидеть часами, он совершенно не вызывал ни у кого подозрения. Другими, какими-либо заметными талантами, которые помогли бы заработать на жизнь, Джакопо не обладал.

Он видел, как Черри направился к воротам таинственными шагами, и лениво спросил себя: куда бы это он мог пойти? Ему надоело следить за виллой. Джакопо должен был всего лишь предупредить Феликса, если на вилле появится полиция. Поэтому он предположил, что Черри совершает прогулку для моциона. Он не видел, как из дома выскочил Гарри, так как тот выскользнул через заднюю дверь и исчез в кустах бесшумно, как тень. Во время войны Гарри служил в войсках коммандос и еще не забыл изнурительных тренировок. В отличие от своих товарищей, он обладал еще умением метать кинжал исключительно сильно и метко, которое применял для снятия немецких часовых. Не раз и не два он вместе с другими членами бригады переправлялся на континент во Францию, и Гарри всегда двигался впереди группы, пока не обнаруживал часового. Он подкрадывался к солдату и, не вызывая у того ни малейшего подозрения, вонзал ему нож в спину, и тот умирал, даже не увидев своего убийцу.

Джакопо, зная, что к нему неслышно, как кошка, подкрадывается Гарри, не стал бы так спокойно доедать яблоко. Он отшвырнул огрызок и подумал о Вилли. Интересно, какое же открытие мог сделать Вилли, если находился в таком состоянии. Джакопо с отвращением поморщился. Что за чудак этот Вилли: думает только о деньгах, машинах и женщинах! Единственной же страстью Джакопо было пение. У него был неплохой голос, и, не будь он таким ленивым, вполне мог бы стать вторым тенором в третьеразрядном кафе. Вот и сейчас Джакопо не выдержал и потихоньку запел: «Сердце красавицы склонно к измене…»

И это было роковой ошибкой, так как Гарри находился менее чем в сорока метрах от него. Чуткое ухо Гарри уже уловило пение Джакопо, и улыбка озарила его твердое, полное решительности лицо.

Джакопо полез в карман за другим яблоком и пожалел о том, что не догадался захватить бутылочку вина. Ведь надо ждать еще два часа, прежде чем Менотти придет его сменить. Менотти тоже был одним из сыщиков Альскони. Они с Джакопо прекрасно ладили. Оба были ленивы, лишены честолюбия и не любили жестокости.

Джакопо достал яблоко, потер о рукав и с довольной улыбкой стал его рассматривать. В тот момент, когда он совсем собрался откусить кусочек, Гарри, который теперь находился в трех метрах от него, прыгнул на него сверху. Джакопо показалось, что под ним разверзлась земля. Он чуть не умер от ужаса. Джакопо чувствовал, как стальные пальцы Гарри сдавили ему горло. Его охватил дикий страх, и он подумал, что настал конец. На короткий миг яркий красный свет вспыхнул у него в глазах, и все погрузилось в темноту.

Гарри встал и, ловко сложив руки рупором, крикнул:

– Эй, Черри!

Потом вытащил из кармана два мотка тонкой веревки, которую захватил на всякий случай, и принялся связывать руки и ноги Джакопо. Пыхтя и задыхаясь, Черри неуклюже бежал по аллее. Гарри сделал ему знак.

– Я поймал его и не хочу, чтобы он долго скучал в одиночестве.

Запыхавшись, Черри подошел к неподвижному телу Джакопо и ткнул его концом шпаги.

– Ну-ну! – остановил его Гарри. – Эта штука действительно опасная.

– Как жаль, что не я его поймал, – с мрачным видом заявил Черри. – Надо было оставить ему маленький подарок на память.

Гарри поднял Джакопо и взвалил его на свои широкие плечи.

– Охотно верю, но я хочу заставить эту пташку заговорить. Пошли, Черри, приведем его в чувство. Может быть, он захочет нам объяснить, как быстрее добраться до мистера Миклема.

– Если он не заговорит, то пожалеет! – сказал Черри, в котором, очевидно, заговорила кровь предков.

Гарри двинулся к вилле, на ступеньках которой стояла Мэриан. Она широко раскрыла глаза, когда увидела, как Гарри вышагивает по направлению к ней с бесчувственным телом на плечах, а Черри замыкает шествие со сверкающей шпагой в руке.

– Я поймал его, – доложил Гарри, поднимаясь на веранду. Он опустил Джакопо на пол и повернулся к Черри: – Таз с водой, я думаю, не помешает.

– Сейчас, – ответил тот и поспешно вышел.

– Он придет в себя, Гарри? – спросила Мэриан, с тревогой глядя на бледное лицо Джакопо.

– Будет свеженьким, как огурчик! – весело ответил Гарри. – Я его только чуть придушил. Больше испуга, чем вреда.

Черри вернулся с тазом воды и, не дожидаясь приказаний, вылил большую часть ее на голову Джакопо. Через несколько секунд Джакопо застонал, вздрогнул, потом выпрямился и сел, прислонившись к балюстраде веранды. Гарри нагнулся над ним.

– Послушай, – сказал он, четко выговаривая слова, – ты понимаешь по-английски?

Джакопо кивнул, испуганно глядя на него.

– Отлично! Я хочу от тебя узнать, как можно добраться до мистера Миклема. Кажется, что ты хочешь рассказать мне об этом. – Он поднес к лицу Джакопо огромный кулак. – Скажи по-хорошему, не то мне придется пустить в ход вот эту штуку. Все зависит от тебя, но может кончиться плохо. Я тебе это обещаю.

Джакопо встретился с ледяным взглядом серых глаз Гарри, и по спине у него пробежали мурашки.

– Я скажу все, что вы хотите знать, синьор, – испуганно пробормотал он.

– Умница! – похвалил Гарри.

Он развязал веревку, которая стягивала руки Джакопо и, потянув за сорочку, поставил его на ноги.

– Говори все, что знаешь. – Он провел Джакопо в гостиную. – Может быть, лучше записать его рассказ, мисс? – обратился Гарри к Мэриан. – Я знаю, где находится мистер Миклем, – продолжал Гарри, обращаясь к Джакопо. – Я только что разговаривал с ним по телефону. Так что ничего не утаивай. И не дай Бог тебе соврать – останешься без зубов. Понятно?

Съежившись на стуле, Джакопо молча кивнул.


Альскони едва успел налить виски с содовой, как через стеклянную дверь веранды вошел Менотти. Альскони застыл с кусочком льда в руке, вопросительно глядя на него.

– Чего нужно? – спросил он. – Я тебя не вызывал.

Толстое лицо Менотти было бледным, на лбу блестели капельки пота. Его черные волосы были взлохмачены, а в глазах стоял страх.

– Они захватили Джакопо! – выпалил он.

Альскони бросил лед в бокал.

– Кто захватил?

– Люди с виллы Триони. Я как раз приехал туда, чтобы сменить его, и видел, как один из них затаскивает Джакопо в дом. А через десять минут подъехали две машины. В них были шестеро человек, все итальянцы, но не похожи на полицейских.

Альскони осушил половину содержимого бокала, поставил его на столик и задумчиво почесал нос.

– Так, понятно, – сказал он. – Понятно…

Менотти с боязливым видом застыл перед ним. Альскони сразу сообразил, что его карьера в Сиене окончена. Он понял также, что посылать Джакопо следить за виллой было непоправимой ошибкой. Вилли бы никогда не позволил схватить себя. Он – профессионал, а Джакопо – просто подмастерье и непременно заговорит, и, что хуже всего – он немало знает. В том числе и то, где находится Миклем. Он в курсе кое-какой деятельности Альскони. У него есть сведения, интересующие полицию. Да, это был серьезный промах.

Альскони посмотрел на Менотти.

– Через полчаса уезжаем, – сказал он. – Поставь машину у входа. Возьми в моем столе пять деревянных ящичков и отнеси в машину. В моей комнате захвати также небольшой чемодан. Собери из шкафа свои вещи: мы не вернемся сюда.

Альскони посмотрел на Менотти.

– Слушаюсь, синьор. – Менотти быстро вышел из комнаты.

Альскони встал и направился к бару, держа в руке полупустой хрустальный бокал с виски. Он давно был готов к такому финалу. В Палермо он снял виллу, где в потайной комнате хранилась большая часть его богатства. Сегодня вечером он отправится туда на самолете. Там в порту в полной готовности к отплытию стоит яхта. Нужно лишь перенести все ценности на борт, и можно удирать в Северную Африку. Это не так уж сложно. Потом он вспомнил о Кранторе и нахмурился. Крантор везет пятнадцать тысяч фунтов стерлингов в пятифунтовых банкнотах, а Альскони нуждался в английской валюте. Крантор летит на частном самолете. Он, без сомнения, воспользовался маленьким аэродромом возле Рима, где нет таможенников, готовых сунуть нос в чужой багаж. А приземлиться он должен на заброшенном американском аэродроме в шестидесяти с лишним километрах от Сиены. Альскони решил дождаться прибытия Крантора. Он не собирался дарить ему пятнадцать тысяч фунтов. Лучший выход – воспользоваться этим же самолетом, чтобы под прикрытием темноты добраться до Палермо. Но частный самолет неудобен. Он берет на борт только одного человека. Крантору придется вести машину. Остается Менотти… Альскони покачал головой. Он не мог положиться на Менотти. Его придется убрать. Будет непоправимой ошибкой отдавать его в руки полиции. Опасно также, если в руки полиции попадут Энглеман и Карлос. Энглеман наверняка заговорит.