— Да, — согласился Джессеп, — он был блестящим ученым. В этом-то и вся суть дела. Может, ему сделали какое-нибудь интересное предложение, и он уехал в другую страну?

— Это неправда! — Оливия и не старалась скрыть свой гнев. — Так пытаются представить все газеты, так думаете и вы. Но это неправда! Он никуда бы не уехал, не предупредив меня…

— А он действительно ничего вам не сказал? — Джессеп пристально следил за лицом Оливии Беттертон.

— Ничего. Я не знаю, где он. Я думаю, что его похитили или, как я уже говорила, его нет в живых. Но если Томас умер, я должна знать об этом. Я должна знать! Я не могу больше томиться в этой страшной неизвестности. Я не ем и не сплю, теряю последние силы. Неужели вы не можете мне помочь?

Джессеп поднялся и обошел вокруг стола.

— Я очень сожалею, миссис Беттертон. — В его голосе слышалось сочувствие. — Очень. Позвольте заверить вас, что мы делаем все, что в наших силах. Мы ежедневно получаем сообщения из различных мест…

— Различных мест?.. — прервала его Оливия. — Что же там говорится?

Джессеп покачал головой.

— Все это надо еще изучить, проверить, проанализировать. Единственное, что я могу сказать, — там нет ничего определенного.

— Я должна знать правду, мистер Джессеп! — Оливия умоляюще смотрела на своего собеседника. — Я больше так не могу.

— Я понимаю вас… Простите, но я должен задать вам один вопрос. Скажите, вы не ссорились с мужем?

— О, нет!

— Не было ли у вас когда-нибудь раздоров из-за какой-то другой женщины?

— Нет, конечно! Я же говорю вам, мы только в прошлом апреле поженились!

— Пожалуйста, не подумайте, что я считаю это возможным. Просто нам следует принимать во внимание все, что могло заставить его так неожиданно уехать. Значит, вы утверждаете, миссис Беттертон, что в последнее время ваш муж не был подавлен или озабочен? Не проявлял нервозности?

— Нет, нет и нет!

— На такой работе, как у вашего мужа, люди порой становятся нервными. Это вполне естественно для нормального человека — нервничать в таких условиях, — улыбнулся Джессеп. — Он любил свою работу? Говорил ли с вами мистер Беттертон о служебных делах?

— Нет, никогда, это все очень.., я бы сказала, специальное.

— Не замечали ли вы у мужа состояния неудовлетворенности своей научной работой? С учеными это часто бывает.

— Я никогда не слышала от него ничего подобного.

— Видите ли, миссис Беттертон. — Джессеп слегка наклонился вперед, вся его недавняя пассивность бесследно исчезла. — Я стараюсь нарисовать себе портрет вашего мужа, хочу выяснить, что он за человек. А вы в некотором роде не хотите мне помочь.

— А что же еще я могу сказать или сделать? Я ответила на все ваши вопросы!

— Да, вы действительно ответили на все мои вопросы, но на большинство из них вы ответили отрицательно. Я хотел бы услышать что-нибудь позитивное, что помогло бы мне получить представление о нем, как о личности. Вы понимаете, что я имею в виду? Человека гораздо легче искать, когда знаешь, что он из себя представляет.

Оливия некоторое время размышляла.

— Я понимаю, вернее, мне кажется, что я вас понимаю… Томас был очень веселый, добродушный. И умный, конечно.

Джессеп улыбнулся.

— Вы перечислили его качества. Теперь давайте поговорим о его наклонностях. Ну, например, читал он много?

— Да, очень.

— А какую литературу?

— Вы знаете.., ну, эти, биографии, всякие там рекомендации Книжного общества. Когда уставал, брался за детективы.

— Чему от отдавал предпочтение — ну, например, шахматы, карты?

— Он играл в бридж. Обычно мы играли у Эвансов раза два в неделю.

— У вашего мужа было много друзей?

— Нет, видите ли, друзей у него не было. Томас родился в Канаде, долго жил в Штатах, а здесь мало кого знал.

Джессеп заглянул в один из лежащих перед ним документов.

— Недавно, насколько нам известно, его посетили три человека из Соединенных Штатов. Больше ни с кем из иностранцев он за последнее время не встречался. Поэтому именно эти трое привлекают наше особое внимание. Первый — Уолтер Гриффитс. Он как-то навестил вас в Харвелле.

— Это верно. Гриффитс был проездом в Англии и заглянул к нам, чтобы повидаться с Томасом.

— А как его встретил ваш муж?

— Томас был очень удивлен, но тем не менее искренне обрадовался. Они очень дружили в Штатах.

— Что вы можете сказать об этом Гриффитсе? Каким он вам показался? Опишите его.

— А зачем? Вы, наверное, и без меня знаете о нем все.

— Это верно. Но меня интересует, что о нем думаете вы.

— Ну, что ж… — Оливия помедлила. — Гриффитс был очень любезен со мной, бурно радовался встрече с Томасом, оживленно рассказывал, что произошло с тех пор, как Томас уехал в Англию. Но мне это было совсем не интересно, я же не знала этих людей.

— Они говорили о политике?

— Вас интересует, не коммунист ли он? Нет, ничего похожего. Гриффитс на правительственной службе, где-то в окружном суде. Когда Томас стал высмеивать пресловутую «охоту за ведьмами», тот обиделся и заносчиво объявил, что мы тут, в Англии, многого не понимаем. Совершенно ясно, что он не коммунист.

— О, пожалуйста, миссис Беттертон, не надо так нервничать!

— И Томас тоже не был коммунистом, раз который я повторяю это, а вы все не верите!

— Нет, почему же, я верю… Вторым, кто приезжал к мистеру Беттертону из Штатов, был некий доктор Марк Лукас. Вы встречались с ним в Лондоне, в «Дорсете». Помните?

— Правильно. Как-то после спектакля мы зашли поужинать в «Дорсет». Там к нам подошел этот самый Лукас и поздоровался. Он занимается какими-то исследованиями в области химии или что-то в этом роде. Лукас — бывший германский подданный, принявший американское гражданство.

— Скажите, а ваш муж очень удивился, когда Лукас подошел к вам?

— Да, очень.

— Он обрадовался?

— Кажется, да…

— Но вы не уверены в этом?

— Видите ли, Томас как-то не очень был расположен к Лукасу, он сказал мне об этом позднее.

— Значит, встреча была случайная? Они не договаривались о новой?

— Нет, нет, это был случайный знакомый.

— Хорошо… Третий человек из-за границы, с которым встречался мистер Беттертон, — женщина. Некая Кэрол Спидер, тоже из Штатов. Расскажите о ней.

— Когда-то она была связана с ООН, если я не ошибаюсь. Спидер позвонила и предложила, чтобы мы с Томасом как-нибудь позавтракали вместе с ней.

— И вы пошли?

— Нет.

— Вы не были, а ваш муж был.

— Не может быть! — воскликнула Оливия.

— Подождите, — удивился Джессеп, — разве мистер Беттертон не рассказывал вам об этом?

— Нет.

Оливия была явно смущена и расстроена. Джессеп чувствовал себя несколько виноватым перед ней, но иначе поступить не мог. Впервые за все это время интуиция подсказала ему, что он на верном пути.

— Я ничего не понимаю, — произнесла Оливия нерешительно. — Очень странно, что Томас не нашел нужным сказать мне об этом.

— Итак, в четверг, 12 августа, они завтракали вместе в «Дорсете», где останавливалась миссис Спидер.

— 12 августа?

— Да.

— Она действительно в середине августа была в Лондоне. Но Томас не говорил мне об этом… завтраке. — Оливия прервала сама себя неожиданным вопросом: — Скажите, мистер Джессеп, а как выглядит Кэрол Спидер?

— О, она не из тех, кто может очаровать, миссис Беттертон. Деловая женщина лет сорока, даже не привлекательная. Никаких сомнений, что ничего интимного между ней и мистером Беттертоном не было. И именно поэтому странно, что он не рассказал вам об этой встрече.

— Да, действительно…

— Теперь подумайте, миссис Беттертон, постарайтесь вспомнить, не замечали ли вы в те дни каких-либо перемен в вашем муже?

— Нет, я ничего не замечала. Нечего была замечать…

Джессеп вздохнул. Зазвонил внутренний аппарат. Он взял трубку.

— Тут пришел один человек, — сообщили по телефону. — Он говорит, что по делу Беттертона, сэр.

— Как его имя?.. — Джессеп записал. — Попросите обождать.

— Хорошо, сэр.

Джессеп взглянул на Оливию. Та сидела в позе какого-то совершенного отчаяния.

— Известен ли вам человек, носящий такое имя? — спросил он спокойно, протягивая листок.

Глаза женщины расширились, Джессепу на минуту даже показалось, что она испугалась.

— Да, знаю, — услышал он тихий ответ. — Этот человек писал мне.

— Когда?

— Вчера. Он брат первой жены Томаса. Только что приехал в Англию. Его очень волнует исчезновение мужа. В письме он спрашивал, имею ли я какие-нибудь сведения о нем. Он выразил мне глубокое сочувствие.

— А прежде вы о нем слышали?

Оливия отрицательно покачала головой.

— Ваш муж когда-нибудь упоминал о нем?

— Нет.

— А может быть, он вовсе и не родственник вашего мужа?

— Не знаю, я не думала об этом. — Миссис Беттертон выглядела очень испуганной, голос ее упал. — Но какую тогда цель он преследует?

— Это один из тех вопросов, которые нам чаще всего приходится задавать самим себе, — усмехнулся Джессеп.

— Я больше не могу переносить все это, — Оливия Беттертон откинула со лба золотые пряди. — Я бы лучше уехала куда-нибудь — за границу, например. Где меня не станут осаждать репортеры, а люди на улицах не будут смотреть мне вслед. То и дело мне звонят друзья и спрашивают, есть ли какие-нибудь новости. — Она помолчала, а затем заговорила опять. — Я просто боюсь сойти с ума. Я старалась крепиться, но не могу с собой справиться… Кстати, и мой врач не возражает, он даже настаивает, чтобы я уехала недели на три-четыре. Вот у меня его письмо, я могу показать вам. А как вы считаете, могу я уехать?

— Конечно, миссис Беттертон! Почему бы вам и не поехать. — Брови Джессепа от удивления поползли вверх. — Почему бы и нет?

— Я думала, что у вас будут возражения.

— Возражения? Почему? Это ведь ваше право. Сделайте только так, чтобы я мог с вами без труда связаться — в случае, если будут какие-нибудь новости.