Агата Кристи - Кошка среди голубей

Полковник несколько минут молчал, с усмешкой глядя на него.

— Как вам нравится мысль проникнуть в женскую школу?

Ронни удивленно поднял брови.

— В женскую школу? Вот это новость! Что мне там делать? Бомбу в химической лаборатории?

— Это одна из лучших школ в Англии, Мидовбанк.

— Мидовбанк! — присвистнул молодой человек.

— Помолчите! Принцесса Шейста, кузина и ближайшая родственница принца Али Юсуфа из Рамата должна приехать в Мидовбанк. Сейчас она находится в школе в Швейцарии.

— И что же я должен делать? Похитить ее?

— Конечно, нет. Возможно, в ближайшее время она окажется в центре внимания. Я хочу, чтобы вы следили за развитием событий. Трудно сказать, что может произойти, но если кто-нибудь из наших малоприятных друзей проявит к ней интерес, сообщите. Получите инструкции, что надо делать.

Ронни кивнул.

— И опять я должен там чинить часы? Или быть художником?

— Членом женского коллектива. — Полковник внимательно посмотрел на него. — Я думаю, можно придумать кое-что получше. Вы имеете представление о садоводстве?

— Да, немного. Когда-то я работал в отделе «Ваш сад» газеты «Санди Мейл».

— Тьфу! — воскликнул полковник. — Я тоже мог бы писать статейки, списывая их из журнала «Садоводство» и «Энциклопедии садовода». Ну, ладно, не обижайтесь. Принимайтесь за науку, вам придется узнать много различных вещей о компостах и соломе, научиться пользоваться датской и любой другой мотыгой, рыть глубокие траншеи для душистого горошка…

— Все это я делал еще в детстве.

— Я знаю. Я знаком с вашей матерью. Так и решим.

— Нужны ли садовники в Мидовбанке?

— Будьте уверены, — сказал полковник Пиквей. — Каждый сад в Англии нуждается в садовнике. Вы увидите, что они будут рады вам. Сейчас не приходится выбирать. Летний семестр начинается двадцать девятого.

— Значит, я должен быть садовником и наблюдать?

— Да, если вас не соблазнит какая-нибудь пятнадцатилетняя школьница…

Полковник придвинул Ронни лист бумаги.

— Какое имя вы себе берете?

— Адам. Это больше всего подходит в данном случае.

— А дальше?

— Как относительно Идена?

— Лучше Адам Гудмен. Так благозвучнее. Идите и работайте над своей новой биографией вместе с Джонсоном… — Он посмотрел на часы. — У меня нет больше времени для вас. Я не хочу заставлять ждать мистера Робинсона. Возможно, он уже здесь.

Ронни остановился у двери, услышав это имя.

— Мистер Робинсон? — с любопытством спросил он. — И он прибыл?

— Надеюсь. — У стола послышалось жужжание зуммера. — Мистер Робинсон всегда пунктуален.

— Скажите, — с любопытством продолжал Ронни, — кто он в действительности? Как его имя?

— Его имя, — сказал полковник Пиквей, — мистер Робинсон. Это все, что я знаю.

Человек, вошедший в комнату, вряд ли оправдывал свою фамилию. Точнее, фамилия Робинсон вряд ли могла подойти ему. Он мог быть Деметриусом, Изакштейном или Перенна, хотя и эти имена ему мало подходили. Он не был ни греком, ни евреем, ни португальцем, не походил на латиноамериканца и тем более на англичанина. Мистер Робинсон был красив: смуглое лицо, грустные темные глаза, широкий лоб. Когда он говорил, виднелись крупные белые зубы.

Говорил он по-английски без малейшего акцента.

Он и полковник Пиквей приветствовали друг друга как царственные особы.

После того, как мистер Робинсон удобно расположился в мягком кресле и закурил сигару, полковник Пиквей сказал:

— Было очень любезно с вашей стороны согласиться помочь нам.

Мистер Робинсон с наслаждением затянулся, выпустил дым и произнес:

— Мой дорогой, я знаю массу людей, и они мне все рассказывают. Не знаю, почему.

На это «почему» полковник не мог ответить.

— Из ваших слов я делаю вывод, что вы слышали об обнаружении самолета Али Юсуфа?

— В пятницу на прошлой неделе, — ответил мистер Робинсон. — Пилотом был Боб Роуленсон. Но катастрофа произошла отнюдь не по вине пилота. Здесь замешан некий Ахмед — старший механик. Он получил очень выгодную работу при новом режиме.

— Так это была диверсия? Мы не были твердо уверены в этом. Это очень плохо.

— Да. Этот бедняга — я имею в виду Али Юсуфа — стал жертвой подкупа и предательства. Его система народного образования была неблагоразумной, по крайней мере, на мой взгляд. Но нас это теперь не касается.

Нет ничего мертвей, чем мертвый король. Нас интересует, что оставляют после себя мертвые короли.

— И что же?

Мистер Робинсон пожал плечами.

— Крупный банковский вклад в Женеве, скромный вклад в Лондоне, значительное имущество и, наконец, кое-какие личные вещи.

— Какие же?

— Ну, например, небольшие по объему, удобные для ношения при себе.

— Но на теле Али Юсуфа, как вам известно, ничего не нашли.

— Не нашли, потому что он передал их Роуленсону.

— Вы уверены? — резко спросил полковник Пиквей.

— Не очень, — извиняющимся тоном ответил мистер Робинсон. — Во дворце так много шпионов. Все не могут быть правдивы. Но слух об этом был.

— Но при Роуленсоне ничего не было…

— В таком случае, как полагают, — сказал мистер Робинсон, — они могли уйти другим путем из страны.

— Что значит другим путем? Что вы имеете в виду?

— Роуленсон заходил в кафе после того, как получил камни. Он ни к кому не подходил и ни с кем не разговаривал там. Затем он пошел в отель «Риц Савой», где остановилась его сестра. Пробыл он там около двадцати минут. Сестры не было. Из отеля Роуленсон отправился в банк на Виктория-стрит и разменял чек. Когда он вышел из банка, начались волнения. Шум подняли студенты. Прошло некоторое время, прежде чем очистили площадь. Он добрался до аэродрома, сел в самолет и взлетел. А незадолго до этого Али Юсуф пожелал осмотреть с воздуха реконструированную дорогу. И вот в начале дороги, где стоял автомобиль принца, и приземлился Роуленсон. Принц вылез из машины, вскочил в самолет, они взлетели и не вернулись.

— И какой вывод вы сделали?

— Тот же, что и вы, дорогой мой. Почему Боб Роуленсон оставался двадцать минут в комнате своей сестры, если ему сказали, что ее до вечера не будет? Записку, которую он оставил, вполне можно написать за три минуты. Что он делал остальное время?

— Вы намекаете на то, что он мог спрятать камни среди вещей сестры?

— Похоже на то… Миссис Сатклиф была эвакуирована вместе с другими британскими подданными через несколько суток. Она прибывает в Тильбюри, кажется, завтра.

Пиквей кивнул.

— Проследите за ней, — сказал мистер Робинсон.

— Это мы и собираемся сделать.

— Если камни у нее, ей грозит большая опасность, — он прикрыл глаза. — Мне так не нравится насилие.

— Вы думаете, что будет насилие?

— Полковник, вы же знаете, с кем имеете дело…

— Я вас понял, — хмуро сказал Пиквей. Мистер Робинсон покачал головой.

— Все очень запутано.

— А вы сами… Какой у вас интерес к этому делу? — мягко спросил полковник.

— Я связан с определенной группой людей, — ответил мистер Робинсон с упреком. — Некоторые камни были приобретены принцем по очень высокой цене. Те люди, интересы которых я представляю, намерены получить камни обратно… Больше я ничего сказать не могу. Это дело деликатное.

— А, вы придерживаетесь определенных взглядов, — улыбнулся полковник Пиквей.

— Ах, взгляды! Взгляды — да! — Мистер Робинсон помолчал. — Вы случайно не знаете, кто жил по соседству с миссис Сатклиф?

Полковник косо посмотрел на него.

— Позвольте подумать. Кажется, знаю. Слева жила сеньора Анжелика де Торедо — испанка, танцовщица из местного кабаре. Возможно, не настоящая испанка и, возможно, не очень хорошая танцовщица. Но популярна у посетителей. Номер справа занимала школьная учительница. Я понимаю…

Мистер Робинсон одобрительно улыбнулся.

— Вы всегда такой. Я пришел, чтобы рассказать вам, a Вы уже все знаете.

— Нет, нет, — возразил Пиквей.

— Между нами, — сказал мистер Робинсон, — и мы многое знаем.

Их глаза встретились.

— Надеюсь, — сказал мистер Робинсон, вставая, — знаем достаточно…

— Ужасно! — сказала миссис Сатклиф раздраженным голосом, глядя из окна отеля. — Ну почему всегда, когда возвращаешься в Англию, идет дождь? Это приводит в уныние.

— А мне нравится возвращаться, — возразила Дженифер. — Услышать, как говорят англичане на улицах! И выпить настоящего чая. Хлеб, масло, джем и тосты…

— Ах, дорогая, лучше проследи, чтобы внесли все вещи. Я уверена, что если бы не смотрела в Тильбюри во все глаза, тот тип, который все время вертелся у багажа, что-нибудь обязательно бы украл. А теперь другой человек посматривает на наши вещи. Надеюсь, ты знаешь, что воры есть везде, и стоит хоть на минуту отвлечься, как они непременно воспользуются этим.

— О, ты всегда так думаешь, мама, — сказала Дженифер. — Неужели ты считаешь, что все люди бесчестны?

— Большинство из них.

— Но не англичане.

— Эти еще хуже… Теперь давай сосчитаем. Один большой зеленый чемодан, один — черный, два маленьких — коричневые, саквояж, клюшки для гольфа, теннисные ракетки и еще один чемодан. Где зеленый чемодан? Ах, да, вот он. Теперь всякие вещи. Раз… два… три… четыре… пять… да, все здесь.

— Нельзя ли тебе попросить чай? — спросила Дженифер.

— Чай? Но ведь только три часа.

— Я ужасно голодна.

— Хорошо, хорошо. Ты сможешь сама спуститься вниз и заказать? Я чувствую, что должна отдохнуть, а потом достанем все необходимое на ночь. Плохо, что твой отец не смог встретить нас. Почему именно сегодня у него важная встреча с директорами в Ньюкастле? Жена и дочь должны быть на первом месте! Кроме того, мы не виделись три месяца. Ты уверена, что сможешь заказать все сама?