– А я, – воскликнула Сади, – я научилась в эти дни большему, чем во всю остальную жизнь! Я научилась столь многому и отучилась от многого, что стала совсем иным человеком!

– Я раньше совершенно не знал себя, я всегда принимал за самое важное то, что вовсе не важно, и пренебрегал тем, что существенно! – проговорил Стефенс.

– Хорошая встряска никогда никому не мешает, – заметил Кочрейн, – вечная масленица и вечные пуховики всегда только портят людей!

– Я же глубоко убежден, – заявил мистер Бельмонт, – что каждый из нас в эти дни вырос как человек, и поднялся несравненно выше своего обычного уровня. Когда настанет час праведного суда, многое простится каждому из нас за эти самоотверженные порывы, за эту братскую любовь и братские чувства друг к другу!

Некоторое время все сидели в глубокой задумчивости. Вдруг подул резкий холодный ветер с востока, и многие поднялись, чтобы уйти в каюту.

Стефенс нагнулся к Сади и спросил:

– Помните вы, что обещали, когда мы были в пустыне? Вы сказали, что если останетесь живы, то в благодарность за это постараетесь дать счастье кому-нибудь другому!

– Да, помню, и я должна теперь это исполнить! – отвечала девушка.

– Вы уже исполнили это, Сади! – отозвался Стефенс, и руки их встретились в крепком сердечном пожатии, обещая обоим долгие годы прочного счастья.