Агата Кристи - Карибская тайна. Отель Бертрам. Третья девушка. Ночная тьма

— Вы прилетели из Штатов по делу? — спросил я.

— И да, и нет. Кора хотела со мной посоветоваться по двум вопросам. Один из них — касательно дома, который она намерена здесь купить.

Именно от него я и узнал, что Кора в Англии.

— И об этом мы не знали, — сказал я.

— В тот день она была совсем недалеко отсюда, — заметил он.

— Недалеко? В отеле?

— Нет, она остановилась у приятельницы.

— Оказывается, у нее здесь есть друзья?

— У некой дамы по фамилии — как ее? — Хардкасл.

— У Клодии Хардкасл? — удивился я.

— Да. Они с Корой большие приятельницы. Кора познакомилась с ней еще в Штатах. Разве вы об этом не слышали?

— Мне мало что известно о вашей семье, — сказал я и посмотрел на Грету. — Вы знали, что Кора знакома с Клодией Хардкасл?

— Первый раз слышу, — ответила Грета, — Вот почему Клодия в тот день так и не появилась.

— Правильно! — воскликнул я. — Она ведь собиралась поехать с вами в Лондон. Вы должны были встретиться на станции в Маркет-Чэдуэлле…

— Да, но ее там не оказалось. Она позвонила сюда уже после моего ухода. Сказала, что к ней неожиданно приехали из Америки, и поэтому она не может со мной поехать.

— Значит, это к ней Кора приезжала?

— Конечно, — подтвердил Рюбен Пардоу и покачал головой. — До чего же все запутано. — Он вздохнул. — Насколько я понимаю, дознание отложено?

— Да, — ответил я.

Он допил чай и встал.

— Не хочу вас больше беспокоить. Если смогу быть чем-нибудь полезен, я остановился в «Маджестике» в Маркет-Чэдуэлле.

Я поблагодарил его и сказал, что вряд ли он нам сможет помочь. Когда он ушел, Грета спросила:

— Интересно, что ему нужно? Зачем он приходил? — И вдруг резким тоном добавила: — Пусть все они убираются туда, откуда явились.

Больше у меня забот на Цыганском подворье не было. Я оставил дом на Грету, а сам отправился на пароходе в Нью-Йорк расквитаться там со всеми делами и принять участие в похоронах Элли. Я с ужасом предчувствовал, что это будет нечто отвратительно пышное, с большим количеством позолоты.

— Ты едешь в джунгли, — предупредила меня Грета. — Будь осторожен. Не дай им возможности содрать с тебя живьем шкуру.

Она оказалась права. Я действительно очутился в джунглях. И сразу это понял. Ох и плутал я в этих джунглях! У меня было такое ощущение, словно меня вытащили из норы. Я был не охотником, а дичью, и на меня со всех сторон из-за засады были наставлены ружья. Вполне возможно, что порой я несколько преувеличивал грозившую мне опасность. Но иногда мои страхи подтверждались. Помню, как я был у адвоката, рекомендованного мне мистером Липпинкотом (исключительно любезный человек — обращался со мной как врач, к которому пришел на прием больной). Ранее мне посоветовали поскорее избавиться от земельных участков, где стояли буровые вышки, поскольку мои права на эту землю были несколько сомнительны.

«Врач» спросил меня, кто дал мне этот совет. Стэнфорд Ллойд, ответил я.

— В таком случае придется этим заняться, — сказал он. — Такой человек, как Стэнфорд Ллойд, знает толк в подобных делах.

Однако чуть позже сообщил мне следующее:

— Ваши права на эту собственность в полном порядке, у вас нет никаких оснований для срочной продажи. Пока придержите ее.

Я понял, что мои страхи не напрасны: я у них под прицелом. Им было известно; что в финансовых делах я абсолютный профан.

Похороны были величественные и, на мой взгляд, ужасные. С позолотой, как я и предполагал. На кладбище, больше похожем на городской парк, было множество цветов и памятников из мрамора, свидетельствовавших о богатстве усопших. Элли точно бы не понравились такие похороны. Но бал правили ее родственники.

Через четыре дня после моего прибытия в Нью-Йорк я получил письмо из Кингстон-Бишопа.

В заброшенном карьере с другой стороны холма нашли тело старой миссис Ли. К тому времени она уже была мертва несколько дней. Там и прежде бывали несчастные случаи, а потому давно твердили, что карьер следует обнести забором, но разговоры так и остались разговорами. Коронер вынес вердикт: смерть от несчастного случая, и деревенской администрации было рекомендовано незамедлительно огородить карьер. В коттедже миссис Ли под досками обнаружили триста фунтов стерлингов в однофунтовых купюрах.

В постскриптуме майор Филпот добавил: «Вы будете огорчены, но должен сообщить, что вчера на охоте погибла, упав с лошади, Клодия Хардкасл».

Клодия погибла? Не может быть! Какой ужас! Не прошло и двух недель, как второй человек погибает, упав с лошади. Неужто бывают такие странные совпадения?

Не хочется останавливаться на том времени, которое я провел в Нью-Йорке. Я чувствовал себя инопланетянином, задыхающимся в чуждой мне атмосфере. Я постоянно был начеку, боясь что-то не то сказать или сделать. Той Элли, которую я знал и которая принадлежала мне, больше не существовало. Она превратилась в американку, наследницу огромного состояния, окруженную друзьями, знакомыми и дальними родственниками, в представительницу клана, прожившего в Штатах уже пять поколений. Как яркая комета, она пролетела над моей страной и надо мной. А потом вернулась к себе домой, чтобы быть похороненной рядом со своей родней. Что ж, так оно и лучше. Мне было бы очень тяжко, если бы она лежала на аккуратном маленьком кладбище у подножия заросшего соснами холма на окраине деревни. Да, мне было бы куда тяжелее.

«Вернись туда, где твой дом, Элли», — сказал я про себя.

Время от времени мне вспоминалась песенка, которую она любила петь, подыгрывая себе на гитаре. Я видел ее пальцы, ласково пощипывающие струны:

«Все верно, — думал я. — Тебя действительно ждал Счастья свет — на Цыганском подворье. Только он быстро погас. Ты вернулась туда, где, быть может, у тебя не было столько света, где ты не была счастлива. Но зато ты дома, среди своей родни».

И вдруг в моей голове мелькнуло: «А где буду покоиться я, когда придет мой черед умереть?»

На Цыганском подворье? Возможно. Моя мать приедет навестить мою могилу — если, конечно, сама к тому времени не умрет. Но я почему-то не мог представить свою мать мертвой. Легче было думать о собственной смерти. Да, она приедет и увидит мою могилу. И ее строгий взгляд вряд ли смягчится. Но хватит думать о ней. Я вовсе не хочу о ней думать. Не нужна мне она, не хочу ее видеть.

Нет, это неправда. Дело вовсе не в том, хочу или не хочу я ее видеть. Дело в том, что, когда она смотрит на меня, ее глаза видят меня насквозь, и мною овладевает страх. «Матери, они все чуют! — думал я. — Но почему они непрестанно следят за своими детьми? И почему они уверены, что знают о детях все? Ничего они не знают! Ничего! Она должна гордиться мною, радоваться за меня, радоваться, что я достиг таких высот. Она должна…» Я с трудом заставил себя отвлечься от этих мыслей.

Сколько времени я в Штатах? Почему-то я был не в состоянии вспомнить. Казалось, будто я сто лет брожу среди людей, которые следят за мной с фальшивой улыбкой на губах и враждебностью во взгляде. Каждый день я твержу себе: «Я должен через это пройти. Я должен через это пройти, и тогда..» Вот эти два последних слова и были мне надеждой. Я твердил их и твердил. По нескольку раз в день. И тогда… В этих словах таилось мое будущее. Я твердил их так же, как когда-то повторял два других слова: я хочу.

Все лезли из кожи вон, стараясь угодить мне, потому что я был богат! Согласно условиям завещания Элли, я стал сказочно богатым. К этому нелегко было привыкнуть. У меня были капиталы, о которых я и понятия не имел: акции, ценные бумаги, недвижимость, — и не знал, что со всем этим делать.

Накануне моего возвращения в Англию у меня состоялся долгий разговор с мистером Липпинкотом. Я даже в мыслях не позволял себе называть его иначе. Он так и не стал мне дядей Эндрю. Я сказал ему, что намерен забрать у Стэнфорда Ллойда ту часть капитала, которая находится под его опекой.

— Вот как! — На его обычно бесстрастном лице взлетели вверх колючие брови. Он взглянул на меня хитрыми глазками, и я стал отчаянно соображать, что означает это его «вот как!».

— По-вашему, я напрасно хочу это сделать? — забеспокоился я.

— У вас есть для этого основания, я полагаю?

— Нет, — ответил я, — никаких оснований у меня нет. Мною руководят исключительно эмоции. Надеюсь, я могу быть с вами откровенным?

— Обещаю вам, что этот разговор останется между нами.

— Ладно, — кивнул я. — По-моему, он мошенник.

— Ага. — Вид у мистера Липпинкота был явно заинтересованный. — Что ж, вполне возможно, что ваше чутье вас не подводит.

Теперь я знал, что был прав. Стэнфорд Ллойд жульничал с акциями Элли, капиталовложениями и всем прочим. Я подписал доверенность и вручил ее Эндрю Липпинкоту.

— Вы согласны, — спросил его я, — взять все на себя?

— Что касается финансовых дел, — ответил мистер Липпинкот, — тут можете полностью мне доверять Буду делать все, что в моих силах. Не думаю, что вы разочаруетесь во мне.

Интересно, что он хотел этим сказать? А что хотел, я не сомневался. По-моему, он давал мне понять, что я ему не нравлюсь и никогда не нравился, но, поскольку я был мужем Элли, он готов всячески мне помогать. Я подписал все нужные бумаги. Он спросил, каким видом транспорта я возвращаюсь в Англию. Лечу? Нет, сказал я, не лечу, а плыву.