– Откуда мне знать? Вчера вечером она позвонила и сказала, что приедет сегодня. Не знаю, каким поездом. Должно быть, как обычно, экспрессом. Кому-то придется съездить в Драймут и встретить ее.

Мэри отправилась по коридору на кухню. После недолгих колебаний Тина ступила на ведущую вверх лестницу. Когда она оказалась на лестничной площадке, первая справа дверь открылась и в ней появилась Эстер, с удивлением посмотревшая на Тину.

– Эстер! Я слышала, что ты приезжаешь, но никак не могла предположить, что ты уже здесь.

– Меня привез сюда доктор Калгари, – объяснила Эстер. – И я сразу же отправилась в свою комнату… не думаю, чтобы кто-то уже знал о моем появлении.

– Так доктор Калгари тоже здесь?

– Нет. Он высадил меня и сразу же уехал в Драймут. Ему надо с кем-то там повидаться.

– Мэри еще не знает о твоем приезде.

– Мэри никогда ничего не знает, – заявила Эстер. – Они с Филипом старательно отгораживаются от всего происходящего. Отец с Гвендой, по-моему, в библиотеке. Всё как обычно.

– Почему тебя это удивляет?

– Не знаю, – рассеянным тоном ответила Эстер. – Просто мне казалось, что все должно каким-то образом измениться.

Она прошла мимо Тины и начала спускаться по лестнице. Тина миновала библиотеку и направилась по коридору к комнатам, которые занимали Дюрраны. Кирстен Линдстрём, стоявшая возле двери Филипа с подносом в руке, резко повернулась к ней.

– Ах, это ты, Тина… а я едва не подпрыгнула от неожиданности, – проговорила она. – Я как раз несу кофе Филипу.

Она подняла руку, чтобы постучать. Тина присоединилась к ней.

Постучав, Кирстен открыла дверь и вошла в комнату. Она находилась чуть впереди Тины, ее высокий угловатый силуэт загораживал девушке обзор, однако не помешал услышать, как она охнула. Руки ее выпустили поднос, и тот грохнулся на пол; чашка и тарелки звякнули, разбиваясь о каминную решетку.

– O нет, – воскликнула Кирстен, – о нет!

– Филип! – воскликнула Тина.

Обогнув свою спутницу, она шагнула вперед к креслу Филипа Дюррана, пододвинутому к письменному столу. Должно быть, он недавно писал – возле его правой руки лежала шариковая ручка. Однако голова неестественным образом свалилась на грудь.

На шее, под самым черепом, Тина заметила нечто похожее на ярко-алую струйку, пятнавшую белый воротник.

– Убили, – подвела итог Кирстен. – Убили… закололи. Один удар прямо в основание мозга. Легкий и смертельный укол. – И добавила с возмущением в голосе: – А я ведь предупреждала его… делала все возможное. Однако он вел себя как ребенок – баловался с опасными игрушками, не понимая, что делает…

Какой-то кошмарный сон, подумала Тина, застывшая рядом с Филипом и смотревшая на то, как Кирстен брала его обмякшую руку и пыталась нащупать отсутствующий пульс. О чем он хотел спросить ее? Но каковы бы ни были его намерения, Филип уже никогда не задаст свой вопрос.

Не пытаясь что-то осмыслить, Тина отмечала и впитывала различные подробности. Итак, он писал, да. Ручка лежала на столе, однако никакой бумаги перед ним не было. Ничего написанного. Тот, кто убил Филипа, забрал с собой все, что тот написал.

Несколько механическим и неестественно спокойным тоном она произнесла:

– Надо известить всех остальных.

– Да-да, надо спуститься к ним. Мы должны сообщить твоему отцу.

Бок о бок они направились к двери. Кирстен поддерживала Тину рукой. Взгляд девушки обратился к упавшему подносу и разбитой посуде.

– Ерунда, – проговорила Кирстен. – Потом уберем.

Тина чуть пошатнулась, и мисс Линдстрём рукой поддержала ее.

– Будь осторожна, не то упадешь.

Они прошли вдоль коридора. Дверь в библиотеку открылась. В ней показались Лео и Гвенда. Тина произнесла негромким и чистым голосом:

– Филипа убили. Закололи.

Сон какой-то, подумала она под потрясенные восклицания отца и Гвенды, бросившихся мимо нее к Филипу… мертвому Филипу. Оставив Тину, Кирстен заторопилась вниз по лестнице.

– Надо сказать Мэри. И сделать это тактично. Бедная девочка. Какой жуткий удар для нее…

Тина неторопливо следовала за ней, ощущая незнакомое прежде, подобное забвению состояние; странная боль цеплялась за ее сердце. Куда она идет? Тина сама не понимала этого. Все вокруг сделалось нереальным. Подойдя к открытой входной двери, она вышла из дома. И тут увидела Микки, выходившего из-за угла. Автоматическим шагом, словно к заранее намеченной цели, Тина направилась навстречу ему.

– Микки, – проговорила она. – Ох, Микки!

Он протянул навстречу ей обе руки. Она упала ему на грудь.

– Все хорошо, – отозвался Микки. – Я рядом.

Тина чуть пошатнулась в его руках. А потом осела на землю, прямо на глазах у выбежавшей из дома Эстер.

– Потеряла сознание, – беспомощным тоном проговорил Микки. – Никогда раньше не видал, чтобы Тина падала в обморок.

– Это у нее шок, – пояснила Эстер.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Убили Филипа, – проговорила она. – Разве ты не знаешь?

– Откуда я мог узнать? Но когда? И как?

– Только что.

Микки уставился на сестру. А потом подхватил Тину на руки и в сопровождении Эстер донес ее до гостиной миссис Эрджайл и уложил на диван.

– Позвони доктору Крейгу, – распорядился он.

– Его машина как раз подъехала, – сказала Эстер, глянув в окно. – Отец вызвал его по телефону для Филипа. Я… – Она оглянулась. – Я не хочу встречаться с Доном.

И, выбежав из комнаты, она заторопилась вверх по лестнице.

Дональд Крейг выбрался из машины и вошел через оставшуюся открытой входную дверь. Навстречу ему из кухни вышла Кирстен.

– Добрый день, мисс Линдстрём. Что я слышу? Мистер Эрджайл сказал мне, что Филипа убили. Убили?

– Это так, – ответила Кирстен.

– А мистер Эрджайл уже звонил в полицию?

– Не знаю.

– Но, может быть, он просто ранен… есть какой-нибудь шанс? – спросил Дон, возвращаясь к машине, чтобы взять из нее медицинский саквояж.

– Нет, – произнесла Кирстен ровным и усталым голосом. – Он мертв. Я в этом уверена. Его закололи ударом сюда… в шею.

Она похлопала себя по затылку.

В прихожей появился Микки.

– Привет, Дон. Лучше сперва посмотри Тину. Она только что потеряла сознание.

– Тину?.. Ах да, это та сестра, которая живет в Редмине, так? Где она?

– Здесь, в гостиной.

– Хорошо, посмотрю ее, прежде чем подниматься наверх. – Выходя из прихожей, он через плечо обратился к Кирстен: – Согрейте ее и дайте горячего чая или кофе, как только она очнется. Да вы и так знаете всю процедуру…

Мисс Линдстрём кивнула.

– Кирсти! – Из ведущего в кухню коридора появилась Мэри Дюрран.

Кирстен направилась к ней. Микки беспомощно посмотрел на сестру.

– Не верю, – произнесла Мэри резким отрывистым тоном. – Это неправда! Это ты все сочинила. Он только что был жив и здоров, когда я ушла оттуда. Он был жив и писал. Я сказала, чтобы он не писал, я же велела ему, чтобы он ничего не писал. Что заставило его сделать это? Отчего он оказался таким дураком? Почему не захотел уезжать из этого дома, когда я хотела этого?

Кирстен принялась уговаривать, утешать, пытаясь как-то успокоить ее.

Из гостиной вышел Дональд Крейг.

– Кто сказал, что эта девушка упала в обморок? – решительным тоном спросил он.

Микки недоуменно посмотрел на него.

– Но она действительно потеряла сознание.

– Где это произошло?

– Она была со мной… вышла из дома и пошла мне навстречу. И тут осела на землю.

– Осела на землю, так? Да, действительно осела, ничего не скажешь, – суровым тоном произнес доктор Крейг, делая шаг к телефону. – Надо вызвать «Скорую», немедленно.

– «Скорую помощь»? – Кирстен и Микки уставились на него; Мэри как будто бы ничего не слышала.

– Да. – Дональд резкими движениями набирал номер. – Эта девушка не просто так потеряла сознание. Ее ранили. Укололи в спину. Ее нужно немедленно доставить в больницу.

Глава 23

I

Артур Калгари в своем гостиничном номере склонялся над сделанными им заметками и время от времени кивал сам себе.

Да… теперь он находился на правильном пути. В начале он сделал ошибку – слишком сконцентрировал свое внимание на миссис Эрджайл. В девяти случаях из десяти это было бы правильно, однако здесь имел место именно десятый вариант.

Артур все время ощущал присутствие неизвестного фактора. И если б он мог определить и выделить его, то сумел бы разрешить дело. Однако покойница только отвлекала его внимание и, насколько он видел теперь, не имела при этом значения. В известном смысле подошла бы любая жертва.

Калгари изменил точку своего обзора – переключился обратно, на тот момент, когда все началось.

Он снова вернулся к Джеко.

Однако не к Джеко как молодому человеку, осужденному за преступление, которого он не совершал, но к Джеко как самостоятельному человеческому существу. Являлся ли он, если воспользоваться словами старинной кальвинистской доктрины, «сосудом, определенным к погибели»? Разве не были предоставлены ему в жизни все возможные шансы? Во всяком случае, с точки зрения доктора Макмастера, он был одним из тех, кто рожден для того, чтобы идти по дурному пути. Никакое окружение не могло бы помочь ему или спасти его. Так ли это? Лео Эрджайл говорил о нем со снисхождением, с жалостью. Как же он выразился, как же назвал его?.. «Одна из неудач природы». Лео следовал современной психологической методе. Инвалид, а не преступник. А что там говорила Эстер?.. Откровенно говоря, то, что Джеко всегда вел себя ужасно. Примитивная детская мысль… A как выразилась Кирстен Линдстрём? Она назвала Джеко порочным. Да, и подчеркивала тоном свое мнение. «Порочный парень!» Тина сказала: «Я никогда не любила его и не доверяла ему». Итак, все они, вообще говоря, придерживались единого мнения о нем. Лишь его вдова нисходила от общего к частному. Морин Клегг относилась к Джеко исключительно с собственной точки зрения. Она напрасно потратила на него часть своей жизни. Обаяние Джеко одурманило ее, и об этом она теперь сожалела. Благополучно выйдя замуж второй раз, повторяла мнения своего мужа. Она предоставила Калгари откровенный отчет о некоторых из неблаговидных делишек Джеко и методах, которыми он добывал деньги.