– На мой взгляд, это довольно глупо с ее стороны.

– Мадам, самые добрые и любезные люди не всегда бывают самыми умными.

– Здесь я с вами соглашусь.

– Кстати, мадам, до Смирны вы добирались этим же путем?

– Нет, я приплыла в Стамбул, и друг моей дочери, мистер Джонсон – совершенно очаровательный мужчина; как бы я хотела, чтобы вы с ним познакомились! – встретил меня и показал мне Стамбул, который сильно меня разочаровал – он просто весь разваливается. А все эти мечети и казусы с надеванием в них таких огромных шаркающих штук на ноги… Так о чем это я?

– Вы рассказывали, что вас встретил мистер Джонсон.

– Да, именно так и было, а потом он посадил меня на французский пакетбот до Смирны, а муж моей дочери уже ждал меня на причале. Представляю себе, что он скажет, когда узнает обо всем этом! Моя дочь сказала мне, что это самый безопасный путь, который только можно себе представить. Она сказала: «Ты просто сидишь в своем купе, пока не приедешь в Паррыж, а там тебя встретит “Американ экспресс” [60]». Но, боже мой, что же мне делать с моим билетом на пароход? Я же должна сообщить им о том, что не еду. А сейчас я сделать этого не могу. Как это все ужасно…

Глаза миссис Хаббард опять наполнились слезами.

Пуаро, который нетерпеливо ерзал на стуле, ухватился за этот шанс.

– Вы просто в шоке, мадам. Официанту прикажут принести вам чай и бисквиты.

– Не думаю, что я такая уж любительница чая, – всхлипнула миссис Хаббард.

– Тогда вам принесут кофе, мадам. Вам надо выпить что-нибудь стимулирующее.

– Из-за этого коньяка я чувствую себя немного странно. Я бы выпила кофе…

– Отлично. Вам надо возродить ваши силы.

– Боже, какое смешное выражение.

– Но сначала, мадам, небольшая рутинная проверка. Вы не будете возражать, если мы осмотрим ваш багаж?

– А зачем это?

– Мы собираемся осмотреть багаж всех пассажиров. Не хочу напоминать вам о неприятном, но вспомните вашу косметичку…

– Боже! Ну конечно! Никаких новых сюрпризов я просто не выдержу.

Осмотр не занял много времени. Миссис Хаббард путешествовала с минимальным багажом: шляпная картонка, дешевый чемодан и сильно потрепанный рюкзак. Содержание ее багажа было простым и незамысловатым, и осмотр не занял бы больше двух минут, если б миссис Хаббард не тормозила дело, настаивая на том, чтобы все уделили должное внимание фотографиям ее дочери и двух довольно страшненьких детей – ее внуков, которых она считала прелестными.

Глава 15

Багаж пассажиров

Покончив с кучей лицемерных восторгов и клятвенно пообещав миссис Хаббард заказать для нее кофе, Пуаро наконец смог покинуть ее в сопровождении двух своих друзей.

– Ну что же, первая попытка обернулась пустышкой, – заметил месье Бук. – Кто следующий?

– Проще всего, я думаю, будет просто идти по вагону и осматривать по очереди купе за купе. А это значит, что мы начнем с номера шестнадцатого, с любезнейшего месье Хардмана.

Мистер Хардман, куривший сигару, тепло их поприветствовал:

– Заходите, джентльмены, если только это возможно с точки зрения пространства. Для вечеринки места явно маловато.

Месье Бук объяснил цель их визита, и детектив со знанием дела кивнул:

– Всё в порядке. Честно сказать, я все думал, почему вы не сделали этого раньше. Вот ключи, джентльмены, а если вы хотите посмотреть, что у меня в карманах, то, прошу вас, не стесняйтесь. Хотите, чтобы я снял свои причиндалы с полки?

– Это дело проводника. Мишель!

Содержимое двух сумок мистера Хардмана было быстро осмотрено. Бо́льшую часть места в них занимало спиртное. Мистер Хардман заговорщицки подмигнул своим посетителям.

– Обычно они не смотрят багаж на границе, особенно если «подмазать» проводника. Я раздал приличную пачку турецких банкнот, так что пока у меня не было никаких проблем.

– А как же в Париже?

Мистер Хардман подмигнул еще раз.

– К тому моменту, когда я доберусь до Парижа, – пояснил он, – все это окажется лишь приятным воспоминанием.

– Вижу, что вы не сторонник «сухого закона», – с улыбкой заметил месье Бук.

– Могу сказать, что «сухой закон» меня никогда сильно не волновал.

– Ох уж эти ваши «тихие бары» [61], – с наслаждением произнес бельгиец. – Американские термины всегда такие оригинальные и экспрессивные…

– Я бы, например, не отказался побывать в Америке, – заметил Пуаро.

– Вы наверняка узнаете там о парочке свеженьких методов расследования, – сказал Хардман. – Европу пора разбудить. Она давно уже в полусне.

– Америка действительно колыбель прогресса, – согласился Пуаро. – Мне очень многое нравится в американцах. Вот только – может быть, я слишком старомоден – мне кажется, что американские женщины не так хороши, как женщины моей страны. Француженка или бельгийка, кокетливая и полная очарования, – мне кажется, что никто не сможет с нею сравниться.

Хардман отвернулся и посмотрел на снег за окном.

– Как сильно блестит этот снег, нет? – заметил он. – Знаете, джентльмены, это все уже начинает меня доставать. Это убийство, этот снег и это абсолютное ничегонеделание. Сидишь и пытаешься просто убить время. Хотелось бы уже кем-нибудь или чем-нибудь заняться.

– Вы энергичны, как настоящий покоритель Запада, – с улыбкой сказал Пуаро.

Проводник поставил багаж на место, и они прошли в следующее купе. Полковник Арбэтнот сидел в углу купе с трубкой в зубах и журналом в руках.

Пуаро объяснил причину их прихода. Полковник не стал возражать. Его багаж состоял из двух больших кожаных чемоданов.

– Остальные мои вещи путешествуют морем, – пояснил он.

Как и большинство военных, Арбэтнот был аккуратным человеком. Осмотр его багажа занял всего несколько минут. Пуаро обратил внимание на пачку ершиков для чистки трубки.

– Вы всегда пользуетесь одной и той же фирмой? – поинтересовался он.

– Обычно. Если их можно купить.

– Ах вот как, – кивнул Пуаро.

Ершики были идентичны тому, который он нашел на полу в купе убитого.

Об этом доктор Константин не преминул упомянуть, когда они вышли в коридор.

– Tout de même, – пробормотал сыщик, – я с трудом могу в это поверить. Вот уж совсем dans son caractère [62], и этим все сказано.

Следующая дверь была закрыта. Это было купе княгини Драгомировой, и когда они постучали в него, то услышали глубокий голос хозяйки: «Entrez» [63].

Говорил за всех месье Бук. С большим уважением и очень вежливо он объяснил цель их визита.

Княгиня молча выслушала его, и на ее жабьем лице ничего не отразилось.

– Если это необходимо, господа, – спокойно сказала она, когда он закончил, – то это должно быть сделано. Ключи у моей горничной. Она вам все покажет.

– А ваши ключи всегда находятся у вашей горничной, мадам? – поинтересовался Пуаро.

– Конечно, месье.

– А если на какой-нибудь границе ночью таможенники попросят открыть какой-нибудь чемодан?

Старуха пожала плечами:

– Это маловероятно. Но в таком случае проводник позовет ее.

– Это значит, что вы ей полностью доверяете, мадам?

– Вы уже задавали мне этот вопрос, – спокойно сказала княгиня. – У меня не служат люди, которым я не доверяю.

– Конечно, – задумчиво произнес сыщик. – В наши дни доверие совершенно необходимо. Наверное, гораздо лучше иметь в качестве служанки хозяйственную женщину, которой полностью доверяешь, чем какую-нибудь ушлую парижанку.

Он заметил, как темные, умные глаза медленно уставились на него.

– Что вы имеете в виду конкретно, месье Пуаро?

– Ничего, мадам. Я? Совсем ничего.

– Нет, я же вижу. Вы, наверное, думаете, что за моим гардеробом должна смотреть «ушлая» парижанка?

– Вероятно, это было бы более привычно, мадам.

Княгиня покачала головой.

– Шмидт мне очень предана, – произнесла она, ничуть не торопясь. – Преданность – c’est impayable [64].

Появилась немка с ключами. Княгиня заговорила с нею на ее языке и велела открыть все вализы и помочь джентльменам с осмотром. Сама она встала в коридоре у окна, глядя на заснеженную землю. Пуаро остался с ней, предоставив месье Буку осматривать багаж.

Женщина посмотрела на сыщика с мрачной улыбкой:

– А вас, месье, не интересует содержимое моих чемоданов?

Сыщик покачал головой:

– Мадам, это простая формальность, и не более того.

– Вы в этом уверены?

– В вашем случае – да.

– А ведь я знала и любила Соню Армстронг. И что же, вы считаете, что я не стала бы пачкать свои руки убийством такой канальи, как Кассетти?.. Может быть, вы и правы.

Помолчав пару минут, она продолжила:

– А знаете, что мне хотелось бы сделать с подобным человеком? Мне хотелось бы позвать слуг и велеть им запороть его до смерти, а потом выбросить в мусорную яму. Так поступали во времена моего отца, месье.

Пуаро продолжал молчать, внимательно слушая ее.

Княгиня взглянула на него с неожиданным нетерпением:

– Вы ничего не говорите, месье Пуаро. Интересно, о чем вы сейчас думаете?

Он посмотрел ей прямо в лицо:

– Я думаю, мадам, что ваша сила – сила вашего духа, а не рук.

Княгиня взглянула на свои тонкие, закрытые черной материей руки, переходившие в напоминающие когти птицы желтоватые пальцы, унизанные кольцами.

– Вы совершенно правы – в моих руках нет никакой силы. Я даже не знаю, радоваться мне этому или горевать.

Затем она повернулась к своему купе, в котором ее горничная упаковывала багаж, и резко прервала все извинения месье Бука.

– Вы можете не извиняться, месье, – сказала она. – В поезде совершено убийство, и вы обязаны произвести положенные действия, вот и всё.

– Vous êtes bien amiable, madame [65].

Когда они уходили, Драгомирова попрощалась с ними легким кивком.

Двери следующих двух купе оказались закрытыми. Месье Бук остановился и почесал голову.