– Вот что, Ватсон, – после долгого молчания наконец заговорил Холмс. – Давайте пока не будем ломать голову над тем, кто убил Джона Стрейкера, а попытаемся понять, что произошло с лошадью. Итак, если предположить, что животное испугалось и убежало во время или после совершения убийства, куда оно могло податься? Лошади не могут жить вдали от человека, поэтому, если бы Серебряный оказался на воле, инстинкт подсказал бы ему либо вернуться в Кингс-Пайленд, либо скакать к Мейплтону. Он не стал бы носиться по полю, к тому же его бы уже давно увидели. Могли его похитить цыгане? Если где-нибудь случается беда, эти люди стараются как можно быстрее убраться оттуда, чтобы лишний раз не иметь дела с полицией. Цыгане не могли не понимать, что им не удастся продать такую лошадь. Похищение Серебряного не принесло бы им ничего кроме неприятностей. Это не вызывает сомнений.

– Так где же тогда лошадь?

– Я уже сказал: либо в Кингс-Пайленде, либо в Мейплтоне. В Кингс-Пайленде ее нет, следовательно, она в Мейплтоне. Давайте примем это за рабочую гипотезу и посмотрим, к чему это нас приведет. Земля в этой части поля, как заметил инспектор, сухая и очень твердая, но поле идет под уклон по направлению к Мейплтону Видите длинную лощину вон там? В ночь с понедельника на вторник там должно было быть очень сыро. Если наше предположение верно, лошадь прошла как раз по этому месту, так что можно попытаться найти там ее следы.

Разговаривая, мы довольно быстро продвигались вперед и уже через пару минут вышли к лощине. По просьбе Холмса я пошел по правому краю, а сам он двинулся по левому, однако не успел я пройти и пятидесяти шагов, как услышал его крик и увидел, что Шерлок Холмс машет мне рукой. Прямо у его ног на размягченной земле был отчетливо виден след лошади. И подкова, которую он вытащил из кармана, в точности совпала с отпечатком.

– Видите, насколько важно сыщику иметь развитое воображение, – усмехнулся Холмс. – Это то единственное качество, которого не хватает Грегори. Мы представили, как могли развиваться события, начали действовать на основании предположения и обнаружили подтверждение своей догадки. Пойдемте дальше.

Мы пересекли покрытое вязкой грязью дно лощины и около четверти мили шли по сухому твердому дерну, пока земля снова не пошла под уклон и мы снова не увидели отпечатки копыт. Потом следы в очередной раз потерялись, но уже через полмили, недалеко от Мейплтона мы опять их увидели. Первым заметил следы Холмс. Он с торжествующим выражением указал на землю, где рядом с отпечатком подков виднелись следы человека.

– До этого лошадь бежала одна! – недоуменно воскликнул я.

– Совершенно верно. Она бежала одна. Постойте-ка, а это что такое?

Две цепочки следов круто поворачивали в сторону Кингс-Пайленда. Холмс удивленно присвистнул, и мы двинулись вдоль следов. Мой друг не сводил глаз с отпечатков, но я совершенно случайно ненадолго отвел взгляд в сторону и, к своему удивлению, увидел те же самые следы, но ведущие в обратном направлении.

– Очко в вашу пользу, Ватсон, – сказал Холмс, когда я указал ему на них. – Если бы не ваша внимательность, мы могли бы еще долго гулять по полю и в конце концов вернуться на это же самое место. Давайте идти по обратному следу.

Однако далеко мы не ушли. Следы обрывались у асфальтированной дорожки, ведущей к воротам конюшни Мейплтон. Как только мы подошли к воротам, нам навстречу выбежал конюх.

– Нечего тут шататься, проходите, проходите! – прикрикнул он на нас.

– Я просто хочу спросить, – сказал Холмс, многозначительно опустив в карман жилетки указательный и большой пальцы. – Если я зайду завтра в пять часов утра, я смогу поговорить с вашим хозяином, мистером Сайлесом Брауном, или это слишком рано?

– Какое там рано, сэр, он спозаранку уж на ногах. Да вот он сам, сэр, лучше у него спросите. Нет-нет, сэр, не надо мне ваших денег; если он увидит, что я беру у вас деньги, я тут же лишусь места. Позже, если уж так хотите.

Не успел Шерлок Холмс сунуть обратно в карман полкроны[61], как из ворот стремительной походкой вышел немолодой мужчина. В руке он держал охотничью плетку.

– В чем дело, Доусон? – рявкнул он на конюха. – Никаких разговоров с посторонними! Идите займитесь делом. А вы какого черта тут околачиваетесь? Что вам здесь нужно?

– Дорогой сэр, не могли бы вы уделить нам каких-нибудь десять минут? Мы хотели бы с вами поговорить, – промолвил Холмс сахарным голосом.

– Нет у меня времени болтать с каждым бездельником. Нечего вам тут делать, убирайтесь, или я спущу собаку.

Холмс немного подался вперед и шепнул что-то на ухо тренеру. Мужчина побагровел, его прямо-таки затрясло от гнева.

– Ложь! – загремел он. – Наглая ложь!

– Прекрасно. Поговорим об этом здесь, чтобы все слышали, или же все-таки зайдем в дом?

– Ладно, входите.

Холмс улыбнулся.

– Ватсон, я на пару минут вас покину, – сказал он мне и снова повернулся к тренеру. – Итак, мистер Браун, я полностью в вашем распоряжении.

Прошло двадцать минут, вечернее небо из красного сделалось серым, когда Холмс с тренером снова вышли из ворот. Никогда еще я не видел, чтобы за столь короткое время человек менялся так, как изменился Сайлес Браун. Лицо его стало пепельно-серым, на лбу блестели капельки пота, плетка в трясущихся руках ходила ходуном, как ветка на ветру. От былой напористости не осталось и следа, он семенил за моим другом, как преданная собака за хозяином.

– Сделаю! Все сделаю, как вы сказали, – говорил Браун, заискивающе заглядывая Холмсу в глаза.

– Ошибки быть не должно, – сказал Холмс и строго посмотрел на тренера. Тот от такого взгляда боязливо втянул голову в плечи.

– Нет-нет, как можно! Я буду на месте. Все пока оставить как есть?

Холмс ненадолго задумался и вдруг рассмеялся.

– Да, оставьте. Я пришлю вам указания. И смотрите, без фокусов, а не то…

– Что вы! Поверьте, я все сделаю.

– Да, думаю, сделаете. Ну что ж, завтра я с вами свяжусь. – Не заметив робко протянутой руки, Холмс повернулся, и мы пошли обратно в Кингс-Пайленд.

– Редко мне приходилось встречать людей, у которых наглость, трусость и подлость сочетались бы в такой же идеальной пропорции, как у этого Сайлеса Брауна, – заметил Холмс, когда мы шли по полю.

– Значит, лошадь у него?

– Сначала он пытался отвертеться, но когда я в точности описал ему его действия в то утро, он решил, что я видел все собственными глазами. Вы, конечно же, обратили внимание на необычные квадратные носки у тех следов, что мы видели, и заметили, что его ботинки в точности им соответствуют. Да и никто из слуг просто не решился бы на такой поступок. Я описал Сайлесу, как в то утро, встав по своему обыкновению раньше других, он заметил странную лошадь, бесцельно разгуливавшую по полю. Как он вышел к ней, как изумился, когда понял по белому пятну у нее на лбу, которое и дало имя фавориту, что в его руки попала единственная лошадь, способная обогнать ту, на которую он поставил. Затем я рассказал тренеру, что его первым желанием было отвести лошадь обратно в Кингс-Пайленд, но потом, не совладав с дьявольским искушением, он решил придержать ее до окончания Кубка, повел обратно и спрятал в Мейплтоне. После такого детального рассказа Сайлес думал уже только о том, как спасти свою шкуру.

– Но ведь его конюшню обыскивали.

– У человека, который столько лет имеет дело с лошадьми, на такой случай наверняка есть свои приемы.

– А вы не боитесь оставлять здесь лошадь? Он же может с ней что-нибудь сделать.

– Что вы, дружище, теперь он будет беречь ее как зеницу ока. Браун прекрасно понимает, что надеяться на прощение он может лишь в том случае, если вернет лошадь в целости и сохранности.

– Полковник Росс не производит впечатление человека, способного прощать.

– Не в полковнике дело. Я ведь лицо неофициальное, поэтому сам решу, что ему рассказывать, а что нет. Не знаю, заметили ли вы, Ватсон, но полковник разговаривал со мной несколько надменно. Теперь я хочу немного позабавиться. Ничего не говорите ему о лошади.

– Хорошо, буду держать рот на замке.

– Конечно же, все это ерунда по сравнению с главным вопросом: кто убил Джона Стрейкера?

– И теперь вы возьметесь за него.

– Наоборот. Мы с вами возвращаемся в Лондон вечерним поездом.

Слова моего друга поразили меня как гром среди ясного неба. Мы пробыли в Девоншире всего несколько часов, и вдруг он решает прекратить столь успешно начатое дело! Я был так удивлен, что не проронил больше ни слова до самого дома Стрейкера. Полковник и инспектор дожидались нас в гостиной.

– Мы с доктором Ватсоном возвращаемся в столицу сегодня вечерним экспрессом, – с порога заявил Холмс. – У вас здесь в Дартмуре удивительно чистый воздух.

От удивления глаза инспектора округлились, но полковник лишь презрительно скривил губы.

– Выходит, вы поняли, что найти убийцу несчастного Стрейкера вам не удастся.

Холмс неопределенно пожал плечами.

– В этом деле есть кое-какие сложности, – сказал он. – Но я все же склонен думать, что во вторник ваша лошадь выйдет на ипподром. Пусть ваш жокей будет готов. У вас есть фотография мистера Джона Стрейкера?

Инспектор вытащил из конверта карточку и передал ее Холмс у.

– Дорогой Грегори, вы прямо-таки предугадываете мои желания. Если позволите, я оставлю вас на минуту, мне нужно задать один вопрос служанке.

– Должен сказать, я очень разочарован в нашем лондонском помощнике, – резко сказал полковник Росс, проводив взглядом Холмса. – По-моему, с его приездом мы не продвинулись ни на йоту.

– По крайней мере, он считает, что ваша лошадь будет участвовать в забеге, – заметил я.

– Да, он так считает, – пожал плечами полковник. – Только мне было бы спокойнее, если бы моя лошадь стояла у меня в конюшне.

Я уже хотел вступиться за своего друга, когда Холмс снова вошел в комнату.

– Итак, джентльмены, – бодро воскликнул он, – теперь я готов ехать в Тависток!