— Да, — сказала она. — Я пользуюсь именно этой краской для волос.

Уже в первые десять секунд я увидел, что ее фотографии в газетах несравнимы с оригиналом. Пристроив на вешалку пальто и шляпу, я последовал за ней в гостиную. Не поворачивая головы, она вдруг произнесла:

— Вы уже знакомы с мистером Кэйтсом.

Я решил, что она сказала это так же непроизвольно, как и я, когда делал свое замечание, но тут же увидел Кэйтса, сидевшего в кресле в затемненном углу комнаты.

— Привет, — сказал я.

— Добрый вечер, — просвиристел он, поднимаясь.

— Садитесь. — Фиби Гантер носком поправила загнувшийся угол ковра. — Мистер Кэйтс приехал рассказать мне о вашем совещании. Что вы предпочитаете? Виски? Водку? Джин? Кока-колу?

— Благодарю. — Я с трудом приходил в себя.

Она села на кушетку.

— Вы пришли посмотреть цвет моих волос или по какому-либо другому поводу?

— Извините, если я помешал вам…

— Ничего, ничего, не так ли, Эл?

— Нет, вовсе не ничего, — решительно отозвался Элджер Кэйтс, — если вы действительно хотите знать мое мнение. Не доверяйте ему. Он состоит на службе у промышленников.

— Вы говорили мне об этом. — Мисс Гантер поудобнее устроилась на кушетке. — Но раз ему нельзя доверять, нам остается быть чуть-чуть умнее его, чтобы узнать у него больше, чем он хочет выяснить у нас. — Она посмотрела на меня, и мне показалось, что она улыбается, но я тут же сообразил, что никаких заключений делать нельзя, так подвижно было ее лицо, особенно рот. Итак, она посмотрела на меня, возможно, с улыбкой. — У меня есть своя теория относительно мистера Кэйтса. Он мыслит категориями, которые были в ходу задолго до его рождения. По-видимому, любит читать старомодные романы, а мне кажется, что руководителю аналитико-статистического отдела вообще не следует читать романы. Надеюсь, вы не будете оспаривать это?

— Я не дискутирую с людьми, которые мне не доверяют, — вежливо отпарировал я, — но, думается, вы не правы.

— Не права? В отношении чего?

— В отношении того, что вы умнее меня. В возрасте двенадцати лет я уже был чемпионом Зейнсвилла, штат Огайо, по правописанию.

— Как пишется слово «самоуверенность»?

— Детская задача. — Я взглянул на нее. — Не думаю, что вы считаете, будто поимка преступников это такая работа, которой следует стыдиться.

Я умолк, потому что она, возможно, рассмеялась надо мной, и теперь только смотрел на нее. Это было глупо, потому что именно лицезрение ее внешности мешало моему мыслительному процессу.

— Сдаюсь, — сказал я. — Вы смутили мой покой. Первый раунд за вами. Начинаем второй раунд. Может быть, мистер Кэйтс искренне считает, что нам нельзя доверять, но он в корне не прав. Ниро Вульф ловок и хитер, я признаю это, но как можно подумать, что ради денег он согласится покрыть убийцу?! Это полный идиотизм! Вспомните и скажите, был ли хоть один случай, чтобы из-за денег он отказался от поисков преступника? Предлагаю вам выбор: если вы считаете или знаете, что Буна убил кто-нибудь из сотрудников вашего бюро, и не хотите, чтобы это было раскрыто, немедленно выставите меня и держитесь как можно дальше от Вульфа. Если же думаете, что убийство совершено кем-либо из Ассоциации промышленников, и хотите помочь найти убийцу одевайтесь и поехали к Вульфу. — Я повернулся к Кэйтсу. — Если же вы убили Буна и из чувства порядочности предпочитаете молчать, советую вам поехать с нами и чистосердечно во всем признаться.

— Слышите? Я вам говорил! — торжествующе воскликнул Кэйтс, обращаясь к мисс Гантер.

— Не глупите, — досадливо сказала она. — Я вам все объясню. Поняв, что я умнее его, мистер Гудвин решил отыграться на вас. Знаете, вам лучше уйти. Предоставьте все мне. Увидимся завтра в конторе.

— Нет! — решительно затряс головой Кэйтс. — Он замучает вас. Я не могу позволить, чтобы…

Он говорил долго, но мне вовсе незачем излагать его речь, так как мисс Гантер поднялась с кушетки, подошла к вешалке и сняла его пальто и шляпу. Мне показалось, что в некотором отношении она никак не подходила к должности личного секретаря. Секретарша всегда должна ходить взад и вперед, приносить и уносить бумаги, вводить и провожать посетителей, но, если она постоянно вводит посетителей в искушение, заставляет их следить за тем, как она двигается, о какой продуктивной работе может идти речь?!

Кэйтс, конечно, сдался. Две минуты спустя дверь за ним захлопнулась, и мисс Гантер заняла свое место на кушетке. Я пытался собраться с мыслями, и, когда она, возможно, улыбнулась и предложила, чтобы я продолжил обучать ее таблице умножения, я поднялся и попросил разрешения воспользоваться телефоном.

Сев спиной к мисс Гантер, я набрал номер. Так как Вульф не терпит трезвона, он незамедлительно поднял трубку.

— Это вы, шеф? Говорит Арчи. Я здесь, у мисс Гантер, и мне думается, что ваша затея привезти ее к нам — не из самых удачных. Во-первых, она чертовски умна, но дело не в этом. Она принадлежит к категории тех женщин, о которых я мечтаю последние десять лет, помните, я вам рассказывал? Не скажу, что она красива, это дело вкуса, но отмечу, что она соответствует моему идеалу. Именно поэтому лучше, если я поговорю с ней здесь. Ложитесь спать. Утром я вам обо всем доложу.

Я обернулся к кушетке, но не увидел мисс Гантер. Она стояла перед зеркалом в прихожей в темно-синем пальто с лисьим воротником, пристраивая на голову какое-то темно-синее сооружение.

— Пошли! — небрежно сказала она.

— Куда!

— Не валяйте дурака. — Она отвернулась от зеркала. — Вы же лезли из кожи вон, чтобы уговорить меня поехать к Ниро Вульфу, и вам это удалось. Второй раунд ваш. Когда-нибудь мы сыграем партию-другую в бридж. А пока что я еду к Вульфу, и нам придется отложить бридж до лучших времен. Я очень рада, что вы не считаете меня красивой. Ничто так не раздражает женщину, как слова о том, что она красива.

Пока я надевал пальто, она открыла дверь. По пути к лифту я пытался объясниться: «Я не сказал, что вы некрасивы, я сказал…»

— Я слышала, что вы сказали. Вы расстроили меня. Это больно слышать даже от незнакомца, который к тому же может оказаться врагом. Я тщеславна, в этом мое несчастье. Я считаю себя красавицей.

Мне хотелось бы что-нибудь сказать, но я заметил, как у нее дернулся уголок рта, возможно, в усмешке, и промолчал. Из всей этой истории пока ясным было одно: она чертовски хороша.

По дороге на Тридцать пятую улицу мисс Гантер поддерживала со мной светскую беседу, словно я не состоял на службе у промышленников. Войдя в дом, мы нашли кабинет пустым. Я оставил гостью и отправился на поиски Вульфа. Он был на кухне и обсуждал с Фрицем меню на завтра. Я сел на стул, думая о мисс Гантер и ожидая, пока Вульф и Фриц закончат свое дело. Наконец Вульф заметил мое присутствие.

— Она здесь?

— Конечно. Поправьте галстук и причешитесь.

11

В четверть третьего ночи Вульф взглянул на стенные часы и со вздохом сказал:

— Что ж, мисс Гантер, готов выполнить свою часть договора. Я обещал ответить на ваши вопросы после того, как вы ответите на мои. Спрашивайте…

Мне некогда было любоваться ею: по распоряжению Вульфа я вел стенографическую запись беседы и уже исчеркал пятьдесят четыре страницы. Вульф пребывал в настроении, которое я называю «загляни-под-каждый-камень», и некоторые записи не имели никакого касательства к убийству Буна. Правда, кое-что могло оказаться полезным. Главным образом, ее рассказ о том, что она делала в прошлый вторник. Она ничего не знала о совещании, которое задержало Буна в Вашингтоне, и это удивляло её — обычно она была в курсе всех его дел. В Нью-Йорке вместе с Элджером Кэйтсом и Ниной Бун она отправилась в Отделение Бюро регулирования цен. Кэйтс пошел в аналитико-статистический отдел, а они с Ниной принялись помогать сотрудникам бюро отбирать на складе товары, необходимые для иллюстрации предстоящей речи Буна. Там был огромный ассортимент всего, начиная от зубочисток и кончая пишущими машинками, и только к шести часам они управились с работой, отобрав два консервных ножа, два разводных ключа, две рубашки, две авторучки и детскую коляску. Ей помогли вынести все это на улицу, уложили в такси, и она поехала в отель «Уолдорф». Нина отправилась туда раньше. Там мисс Гантер узнала, что Бун готовится к выступлению в одной из комнат за сценой, и представитель Ассоциации промышленников генерал Эрскин проводил ее туда.

— Генерал Эрскин? — переспросил ее Вульф.

— Да. Эд Эрскин, сын президента ассоциации.

Я фыркнул.

— Он бригадный генерал, — объяснила она. — Один из самых молодых генералов в авиации.

— Вы с ним знакомы?

— Нет, но видела его однажды или дважды. Я его терпеть не могу. — На этот раз я не сомневался — она не улыбалась. — Я ненавижу всех, кто связан с Ассоциацией промышленников.

— Понятно. Продолжайте.

Эд Эрскин прикатил коляску к двери и распрощался. Фиби Гантер пробыла у Буна не больше двух или трех минут. Полиция потратила много часов из-за этих двух или трех минут, последних минут жизни Буна. Вульф израсходовал на них две странички моего блокнота. Бун был сосредоточен и хмур больше обычного — ничего удивительного в данной ситуации. Он вытащил из коляски рубашки, разводные ключи и все прочее, разложил на столе, просмотрел сопроводительные документы, напомнил мисс Гантер, чтобы во время его выступления она сверялась по напечатанному тексту и отмечала все отклонения, если он их сделает. Затем он отдал ей чемоданчик с валиками и попросил оставить его одного. Она вернулась в гостиную, выпив два коктейля подряд, вместе со всеми последовала о банкетный зал, отыскала стол № 8, зарезервированный для представителей Бюро регулирования цен, и села. Тут она вдруг вспомнила, что забыла чемоданчик на подоконнике в гостиной. Она никому не сказала об этом, не желая признаваться в своей оплошности, и, извинившись перед сидевшей рядом миссис Бун, хотела было выйти из-за стола, но Фрэнк Томас Эрскин объявил в микрофон: