Агата Кристи - Убийство на Рождество

— В семье всегда есть две наследственные линии.

Альфред, Джордж и Дэвид похожи — даже внешне — на своих родственников по материнской линии. Я сегодня утром рассматривал семейные портреты.

— Человек он был вспыльчивый, — продолжал инспектор Сагден, — и пользовался репутацией бабника, разумеется в молодости. Теперь-то он уже давно болен. Но и тогда вел себя благородно. Если случалась беда, он не жалел денег и помогал девушке выйти замуж. Может, он и был дурным человеком, но не подлым. К жене он относился плохо, бегал за другими женщинами, а ею пренебрегал. Говорят, что он разбил ей сердце и она умерла. Но она и вправду была несчастлива, бедняжка. Часто болела и редко выходила на люди. Мистер Ли, несомненно, был человеком неординарным и, между прочим, необычайно мстительным. Причиненную обиду он не забывал долгие годы независимо от того, сколько ему приходилось выжидать.

— «Жернова Господни мелют хоть и медленно…» — пробормотал Пуаро.

— Скорее жернова дьявола! — сурово произнес инспектор Сагден. — В этом человеке не было ничего Святого. Он был из тех, про кого говорят, что они продали душу дьяволу и не жалеют об этой сделке! И он был гордым, надменным, как Люцифер!

— Гордым, как Люцифер! — повторил Пуаро. — Что ж, ваши слова наводят на кое-какие размышления.

Сагден снова выглядел озадаченным.

— Вы хотите сказать, что его убили из-за его гордыни? — спросил он.

— Нет, — ответил Пуаро. — Просто я хочу сказать, что существует такая вещь, как наследственность. Симеон Ли передал эту гордыню своим сыновьям…

Он умолк. Из дома вышла Хильда Ли и остановилась, оглядываясь по сторонам.

— Я искала вас, мистер Пуаро, — призналась Хильда Ли.

Инспектор Сагден, извинившись, ушел в дом. Глядя ему вслед, Хильда сказала:

— Я и не знала, что он с вами. Я думала, он с Пилар. Славный человек, такой внимательный.

У нее был приятный, чуть низкий голос.

— Вы сказали, что искали меня? — переспросил Пуаро.

Она наклонила голову:

— Да. По-моему, вы тот человек, который может помочь мне.

— Буду рад сделать это, мадам.

— Вы очень умны, мистер Пуаро, — сказала Хильда. — Я убедилась в этом вчера вечером. Есть вещи, в которых вы легко разбираетесь. Я бы хотела, чтобы вы поняли моего мужа.

— Да, мадам?

— Я бы не стала говорить об этом с инспектором Сагденом. Он не поймет. А вы поймете.

Пуаро поклонился:

— Вы оказываете мне честь, мадам.

— Мой муж уже много лет, собственно, с тех пор, когда я вышла за него замуж, страдает, я бы сказала, эмоциональной неустойчивостью.

— Вот как?

— Когда человек страдает от физического недуга, боль постепенно исчезает, рана залечивается, кость срастается. Остается, быть может, лишь небольшая слабость, неприметный шрам, но не более того. Мой муж, мистер Пуаро, в самом чувствительном возрасте пережил сильнейшую душевную травму. Он обожал свою мать и оказался свидетелем ее смерти. Он считал, что отец несет моральную ответственность за это. От этого потрясения он так и не оправился. И всю жизнь испытывал неприязнь к отцу. Это я убедила Дэвида приехать сюда на Рождество, помириться с отцом. Я хотела — ради него самого, — чтобы эта душевная травма залечилась. Теперь я понимаю, что приезд сюда был ошибкой. Симеон Ли доставил себе удовольствие растравить эту незажившую рану, а это было крайне опасно…

— Вы хотите сказать мне, мадам, — спросил Пуаро, — что ваш муж убил своего отца?

— Я хочу сказать вам, мистер Пуаро, что он вполне был способен это сделать… Но не сделал! Когда совершилось убийство, Дэвид сидел за роялем и играл похоронный марш. Желание убить переполняло его сердце. Оно передавалось его пальцам и растворялось в звуках мелодии… Это — чистая правда.

Какое-то мгновение Пуаро молчал.

— А вы, мадам, — спросил он, — как вы относитесь к той давней драме?

— Вы говорите о смерти жены Симеона Ли?

— Да.

— Я достаточно разбираюсь в жизни, — медленно ответила Хильда, — чтобы понимать, что нельзя судить о чем-либо лишь понаслышке. С виду кажется, что Симеон Ли полностью виновен и что он отвратительно относился к жене. В то же время я искренне верю, что чрезмерная кротость, предрасположение к мученичеству вызывает в мужчине определенного типа лишь проявление худших инстинктов. Симеона Ли, мне думается, восхищали бы сила воли и жизнестойкий характер. А терпение и слезы его только раздражали.

Пуаро кивнул.

— Ваш муж сказал вчера, — заметил он, — «моя мать никогда не жаловалась». Это верно?

— Конечно нет, — раздраженно отозвалась Хильда Ли. — Она постоянно жаловалась, но только Дэвиду. Она перекладывала всю тяжесть своей судьбы на его плечи. А он был слишком молод… для того чтобы выслушивать ее стенания.

Пуаро задумчиво смотрел на нее. Под его взглядом она вспыхнула и прикусила губу.

— Понятно, — сказал он.

— Что вам понятно? — резко спросила она.

— Мне понятно, — ответил он, — что вам приходится быть матерью своему мужу, в то время как вы предпочли бы быть ему только женой.

Она отвернулась.

В эту минуту из дома вышел Дэвид Ли и направился вдоль газона к ним.

— Кадкой сегодня чудесный день, не правда ли, Хильда? — воскликнул он, и в его голосе прозвучала нотка радости. — Словно весна пришла на смену зиме!

Он подошел ближе. Голова его была откинута назад, на лоб упала прядь светлых волос, голубые глаза сияли. Он выглядел по-мальчишески молодо. От него веяло каким-то юношеским нетерпением, беззаботностью. Эркюль Пуаро затаил дыхание…

— Давай спустимся к озеру, Хильда, — предложил Дэвид.

Она улыбнулась, взяла его под руку, и они удалились.

Пока Пуаро смотрел им вслед, он заметил, что она повернулась и бросила на него быстрый взгляд. Он уловил промелькнувшую в нем тревогу, а может, и страх?

Пуаро медленно двинулся в противоположном направлении.

«Я всегда говорил, что меня почему-то принимают за духовника, — пробормотал он про себя. — А поскольку женщины ходят исповедоваться гораздо чаще мужчин, то сегодня утром ко мне обращаются только женщины. Интересно, кто будет следующей?»

Когда он дошел до конца газона и повернул обратно, он увидел, что вопрос его не остался без ответа. Ему навстречу шла Лидия Ли.

— Доброе утро, мистер Пуаро, — поздоровалась Лидия. — Тресилиан сказал, что вы здесь с Гарри, но я очень рада, что застала вас одного. Мой муж рассказал мне про вас. По-моему, он жаждет поговорить с вами.

— Да? Пойти разыскать его?

— Не сейчас. Он почти не спал всю ночь. И к утру я дала ему довольно сильное снотворное. Он еще спит, и мне не хотелось бы его тревожить.

— Я вполне разделяю вашу заботу. Вчерашнее событие, я заметил, просто потрясло его.

— Видите ли, мистер Пуаро, — с серьезным видом сказала Лидия, — мой муж искренне любил отца, гораздо больше, чем все остальные.

— Я понимаю.

— Вы… Инспектор подозревает кого-нибудь, кто мог совершить это убийство?

— Пока мы знаем, кого не надо подозревать в этом, — осторожно сказал Пуаро.

— Это просто кошмар… Что-то страшное… Не могу поверить, что такое случилось! — раздраженно заметила Лидия. И добавила: — А как Хорбери? Он в самом деле был в кино, как утверждает?

— Да, мадам, его алиби проверено. Он говорит правду.

Лидия остановилась и сорвала веточку тиса. Она чуть побледнела.

— Какой ужас! — сказала она. — Ведь это означает, что убийца — кто-то из членов семьи!

— Именно.

— Не могу этому поверить, мистер Пуаро!

— Тем не менее это именно так, мадам.

Она хотела было запротестовать, но лишь горестно улыбнулась:

— Ну и лицемер же кто-то из нас!

Пуаро кивнул.

— Будь вы откровенны со мной, мадам, — сказал он, — вы бы признались, что вас вовсе не удивляет тот факт, что убийцей вашего свекра оказался один из членов семьи!

— Но в это трудно поверить, мистер Пуаро!

— Что делать? Ваш свекор тоже был человеком не совсем ординарным!

— Бедняга! — отозвалась Лидия. — Мне его жаль. Когда он был жив, он порой отчаянно меня раздражал.

— Могу себе представить! — заметил Пуаро.

Он наклонился над одной из каменных чаш.

— Очень искусно придуманы эти миниатюрные сады! С такой фантазией!

— Я рада, что вам они нравятся. Это — одно из моих любимых занятий. А вам понравилась Арктика с пингвинами и льдом?

— Очаровательно! А это? Что это такое?

— Это — Мертвое море, только оно еще не закопчено. Не смотрите. А вот это будет Пиана на Корсике. Скалы там розового цвета и удивительно красивые на фоне синего моря. А пустыня выглядит довольно забавно, как по-вашему?

Она показала ему все свои чаши. Когда они дошли до конца, она взглянула на часы:

— Пойду посмотрю, не проснулся ли Альфред.

Когда она ушла, Пуаро снова подошел к той чаше, где было представлено Мертвое море, и с большим интересом стал ее разглядывать. Затем подобрал несколько камешков и потер их пальцами.

— Черт возьми! — сказал он. — Вот это да! Что бы это значило?

Не веря ушам своим, начальник полиции и старший инспектор Сагден уставились на Пуаро, который вернулся с горстью камешков в маленькой картонной коробке и отдал ее Джонсону.

— Да, — подтвердил он. — Это и есть те самые алмазы.