Агата Кристи - Убийства по алфавиту

– Выпейте, мистер Фрэйзер. Вам станет полегче.

Молодой человек повиновался. Коньяк вернул краски его лицу. Он выпрямился на стуле и еще раз повернулся к девушке.

– Так это правда? – спросил он. – Бетти мертва… убита?

– Это правда, Дон.

– Ты что, только приехала из Лондона? – спросил Дональд механическим голосом.

– Да. Папа мне позвонил.

– Наверное, поездом на девять двадцать? – продолжил Фрэйзер. Он пытался отвлечься от действительности, обращая внимание на подобные мелкие детали.

– Да.

Последовала минутная пауза, а потом Фрэйзер спросил:

– А полиция? Они что-нибудь делают?

– Они сейчас наверху. Наверное, осматривают вещи Бетти.

– И они никого не подозревают? Они не знают, кто это сделал? – Молодой человек замолчал.

Как и все чувствительные, застенчивые люди, он не мог назвать жестокие вещи своими именами.

Пуаро вышел вперед и задал вопрос. Говорил он при этом в деловой небрежной манере, как будто речь шла о чем-то неважном.

– Мисс Барнард говорила вам, куда она собиралась вчера вечером?

Ответ Фрэйзера прозвучал абсолютно механически:

– Она сказала мне, что вместе с подругой отправится в Сент-Леонардс.

– И вы ей поверили?

– Я… – Внезапно автомат превратился в живого человека. – Что, черт возьми, вы имеете в виду?

Глядя на его угрожающее лицо, искаженное гримасой ярости, я понял, почему девушка так боялась разозлить его.

– Бетти Барнард убил серийный маньяк-убийца, – сухо сказал сыщик. – И вы сможете помочь нам напасть на его след, только если будете говорить абсолютную правду.

На мгновение Фрэйзер перевел взгляд на Меган.

– Это правда, Дон, – подтвердила девушка. – Сейчас не время думать о своих или чьих-то еще чувствах. Ты должен все рассказать.

Фрэйзер взглянул на моего друга с подозрением.

– А вы кто такой? Вы что, тоже из полиции?

– Я лучше, чем вся полиция вместе взятая, – ответил Пуаро без всяких признаков хвастовства. Для него это была простая констатация факта.

– Расскажи ему все, – посоветовала Меган.

– Я не был уверен, – сдался наконец Фрэйзер. – То есть я поверил ей, когда она это сказала. Ничего другого мне в голову тогда не пришло. Ну а потом что-то в ее манерах… В общем, я задумался.

– И… – поторопил его Пуаро.

Мой друг сидел напротив Дональда Фрейзера. Казалось, что его глаза, которые он не отрывал от молодого человека, гипнотизировали последнего.

– Мне было стыдно, что я такой подозрительный. Но… но я подозревал… Я решил пойти на набережную и проследить за ней, когда она выйдет из кафе. И я туда и отправился. А потом подумал, что не смогу сделать этого. Бетти могла меня увидеть и разозлиться. Она бы сразу поняла, что я слежу за ней.

– И что же вы сделали?

– Я отправился в Сент-Леонардс. Попал туда около восьми часов вечера. И стал следить за подъезжающими автобусами. Но ее в них не увидел…

– А после этого?

– Наверное, я слегка потерял голову. Я был уверен, что она пошла с каким-то мужчиной. Я подумал, что, наверное, они поехали на его машине в Гастингс. И направился туда. Искал в гостиницах, ресторанах, бродил вокруг кинотеатров, побывал на пирсе… Абсолютный идиотизм. Даже если бы она там была, у меня практически не было шансов ее обнаружить, а кроме того, есть масса других мест, куда он мог ее отвезти. На Гастингсе свет клином не сошелся.

Молодой человек замолчал. Хотя его тон и не изменился, но мне послышались в нем нотки слепого, ошеломленного отчаяния и гнева, которые овладели им во время этого рассказа.

– В конце концов я сдался и вернулся назад.

– В какое время?

– Не знаю. Я шел пешком. Наверное, было что-то около полуночи к тому моменту, как я попал домой.

– А потом?

Дверь кухни раскрылась.

– Ах, вот вы где, – раздался голос инспектора Келси.

Инспектор Кроум протиснулся в дверь, бросил взгляд на Пуаро и стал рассматривать двух незнакомцев.

– Мисс Меган Барнард и мистер Дональд Фрэйзер, – представил их мой друг. – А это инспектор Кроум из Лондона, – пояснил он. – Обернувшись к инспектору, он сказал: – Пока вы вели расследование наверху, я здесь беседовал с мисс Барнард и мистером Фрэйзером, пытаясь выяснить хоть что-то, что могло бы пролить свет на это дело.

– Да неужели? – произнес инспектор Кроум, не прислушиваясь к словам моего друга, а полностью сосредоточившись на двух вновь прибывших.

Пуаро вышел в холл. Когда он проходил мимо инспектора Келси, тот любезно поинтересовался, есть ли что-нибудь новенькое. Однако все его внимание было обращено на коллегу, и ответа он дожидаться не стал.

Присоединившись к Пуаро в холле, я спросил:

– На вас что-нибудь произвело впечатление, Пуаро?

– Только невероятное великодушие убийцы, – ответил маленький бельгиец.

Я так и не осмелился сказать ему, что совершенно не понял, что он имеет в виду.

Совещания!

Кажется, что все мои воспоминания о деле A. B.C. связаны с совещаниями.

Совещания в Скотленд-Ярде. У Пуаро. Официальные совещания. Неофициальные совещания.

Нынешнее было посвящено вопросу, стоит или не стоит делать достоянием прессы информацию, связанную с анонимными письмами.

Убийство в Бэксхилле привлекло гораздо больше внимания публики, чем убийство в Андовере. Но у него и было гораздо больше черт, которые могли вызвать интерес, – начать с того, что жертвой была молодая хорошенькая девушка. Да и произошло убийство на популярном морском курорте.

Все подробности преступления были сообщены в газеты и ежедневно подробно в них обсуждались. Свою долю внимания получил и железнодорожный алфавитный справочник.

Основной теорией была та, что последний приобретался где-то неподалеку от места убийства и был важным ключом к определению личности преступника. Кроме того, он указывал на то, что преступник каждый раз прибывал на поезде и после убийства уезжал в Лондон.

Так как тот же железнодорожный справочник вообще не фигурировал в скудных отчетах об убийстве в Андовере, то для публики было сложно объединить оба убийства в единое целое.

– Мы должны решить, какой политики будем придерживаться, – заявил помощник комиссара. – Весь вопрос состоит в том, какая из них даст нам наилучшие результаты. Должны ли мы сообщить публике все факты и таким образом как бы обратиться к ней за помощью? Не забывайте, что мы говорим о помощи нескольких миллионов людей, которые вместе с нами будут искать этого сумасшедшего…

– Но он совсем не выглядит сумасшедшим, – заметил доктор Томпсон.

– …следя за продажами справочников и так далее. Или нам надо работать тайно, не давая преступнику понять, что мы замышляем? Но здесь мы должны помнить о том, что ему очень хорошо известно все то, что́ известно нам. Своими письмами он намеренно привлекает внимание к своей персоне. Итак, Кроум, что вы об этом думаете?

– Мне кажется, что если мы выносим все подробности на публику, то мы делаем именно то, чего добивается A. B.C. Ведь ему необходима именно публичность. И ее он и добивается. Я прав, доктор? Он хочет произвести как можно больше шума.

Томпсон кивнул.

– Значит, вы за то, чтобы умолчать обо всем, – задумчиво произнес помощник комиссара. – Не обеспечивать ему той публичности, за которую он борется. А вы что думаете, месье Пуаро?

Несколько мгновений мой друг молчал, а потом стал говорить, очень тщательно подбирая слова.

– Мне сложно говорить, сэр Лайонелл, – сказал он. – Как вы могли заметить, я являюсь заинтересованной стороной. Вызов был брошен именно мне. Если я скажу: «Скройте эти факты и не делайте их достоянием общественности», то не покажется ли всем, что вместо меня говорит мое тщеславие? Что я беспокоюсь за свою репутацию? Все это очень сложно! То, что мы сделаем все факты доступными широкой публике, имеет свои преимущества. Ведь на худой конец это можно рассматривать как предупреждение… Но с другой стороны, я, так же как инспектор Кроум, уверен, что убийца ждет от нас именно этого.

– Хм… – произнес помощник комиссара, потер подбородок и посмотрел на доктора Томпсона. – Давайте представим себе, что наш псих не получил той публичности, о которой мечтает. Что он сделает дальше?

– Совершит еще одно преступление, – не задумываясь ответил врач. – Можете в этом не сомневаться.

– А если мы расскажем обо всем в передовицах газет? Какова будет его реакция в этом случае?

– Ответ тот же. В одном случае вы играете на руку его мании величия, в другом – умалчиваете о нем. Результат будет тот же. Еще одно преступление.

– Вы хотите что-то сказать, месье Пуаро?

– Я согласен с доктором.

– Прямо какое-то безвыходное положение… И сколько еще преступлений намерен совершить наш сумасшедший?

Доктор Томпсон взглянул через стол на Пуаро.

– Как мне кажется, от A до Z, – весело сказал он. – Конечно, до Z[39] он не доберется. Даже и близко не подойдет. Вы схватите его гораздо раньше. Было бы интересно посмотреть, что он станет делать с буквой X… – Он с виноватым видом отвлекся от своих научных изысканий. – Уверен, что вы возьмете его гораздо раньше – где то на уровне F[40] или G[41].

Помощник комиссара ударил кулаком по столу:

– Черт возьми, уж не хотите ли вы сказать мне, что нас ждет еще пять убийств?

– Поверьте мне, их будет гораздо меньше, – вмешался инспектор Кроум; в его голосе слышалась уверенность.

– И на какой же букве алфавита это произойдет, как вы думаете, инспектор? – спросил Пуаро. В голосе его звучала ирония.

Как мне показалось, Кроум посмотрел на него с некоторым неодобрением, которое заняло место его обычного чувства спокойного превосходства.

– Вполне возможно, что я отыщу его уже в следующий раз, месье Пуаро. В любом случае я гарантирую, что возьму его до того, как он доберется до буквы D…[42] Мне кажется, что я достаточно хорошо понял психологию преступника, – продолжил инспектор, повернувшись к помощнику комиссара. – Доктор Томпсон поправит меня, если я в чем-то не прав. Мне кажется, что каждый раз, когда он успешно совершает преступление, его самоуверенность увеличивается на все сто процентов. Каждый раз он говорит себе: я слишком умен, им меня не поймать. Он становится настолько самоуверенным, что теряет осторожность. Он превозносит свой собственный ум, подчеркивая глупость всех остальных. Очень скоро он вообще забудет о мерах предосторожности. Вы согласны со мной, доктор?