На этот раз вы не пытались найти жертву, чья фамилия начиналась бы на «D». Вполне подходил любой из зрителей. Вы справедливо решили, что все было бы списано на случайную ошибку преступника! Наверняка недалеко от убитого нашелся бы кто-нибудь с нужной фамилией – и все решили бы, что он и был целью преступника.

А теперь, друзья, давайте взглянем на происходившее глазами фальшивого A. B.C., глазами мистера Каста.

Убийство в Андовере ничего для него не значит. Но он удивлен и шокирован убийством в Бэксхилле – как же так, ведь он сам был там приблизительно в это же время! А потом приходит черед Керстону и всей этой шумихе в газетах.

Убийство в Андовере, когда он там был, убийство в Бэксхилле, когда он там был, а теперь и еще одно, не так уж далеко… Три убийства – и он был рядом с местом преступления во всех трех случаях. У людей, страдающих эпилепсией, очень часто бывают провалы в памяти, когда они совершенно не помнят о том, что делали… Не забывайте, что Каст был нервным, я бы даже сказал, невротическим типом, легко поддающимся внушению!

И вот он получает указание направиться в Донкастер.

Донкастер! Ведь это возможное место совершения очередного преступления. Наверное, к тому времени Каст уже решил, что это судьба. Он уже потерял самообладание, ему начинает казаться, что его хозяйка смотрит на него подозрительно, поэтому он говорит ей, что едет в Челтенхэм. А едет в Донкастер, потому что ему надо именно туда. Днем идет в кино – вполне возможно, он даже задремал там на несколько минут…

Представьте себе, что он ощутил, когда, вернувшись в гостиницу, обнаружил кровь у себя на рукаве и окровавленный нож в своем кармане! Все его смутные подозрения сразу же превратились в реальность! Так, значит, настоящий убийца – это он сам? Он помнит о своих головных болях и провалах в памяти, поэтому ни в чем не сомневается. Он, Александр Бонапарт Каст, – серийный маньяк-убийца!

После этого его поведение напоминает поведение загнанного животного. Он возвращается к себе в Лондон. Здесь его все знают, и он чувствует себя в безопасности. Ведь все думают, что он был в Челтенхэме. Однако у него все еще есть оружие убийства – очень большая глупость! Он прячет его за вешалкой в холле.

А потом в один прекрасный день его предупреждают, что к нему придет полиция. Это конец! Им все известно! И загнанное животное делает последнюю попытку вырваться на свободу… Я не знаю, почему он выбрал Андовер – скорее всего, это было навязчивое желание увидеть то место, где было совершено преступление. Преступление, которое, как был уверен Каст, совершил он сам, хотя ничего об этом и не помнил…

У него не осталось никаких денег, он измучен… и ноги сами приводят его в полицейский участок.

Но даже загнанное в угол животное может бороться! Мистер Каст верит, что совершил эти убийства, но с маниакальной настойчивостью твердит о своей невиновности. Он с отчаянием цепляется за алиби, которое у него есть по второму убийству. Хотя бы это не смогут на него повесить.

Как я уже сказал, увидев его, я сразу же понял, что он не убийца, а мое имя для него ничего не значит. Но я знал, что он считает себя убийцей! И вот, когда он мне во всем признался, я убедился, что моя теория верна!

– Ваша теория, – вставил Франклин Кларк, – абсурдна!

– Нет, мистер Кларк, – покачал головой маленький бельгиец. – Вы были в безопасности, пока на вас не падало подозрение. А как только вас стали подозревать, то найти доказательства было уже делом техники.

– Доказательства?

– Именно. Я нашел трость, которой вы воспользовались в Андовере и Керстоне, в шкафу в Комбсайде. Обычная трость с круглым набалдашником. В этом набалдашнике была высверлена часть дерева, вместо него залит расплавленный свинец. Вашу фотографию, среди дюжины других, узнали два человека, которые видели, как вы выходили из кинотеатра в Донкастере в то время, когда должны были находиться на ипподроме. А позавчера в Бэксхилле вас опознали Милли Хигли и официантка из придорожного «Пурпурного бегуна», где вы обедали с Бетти Барнард в тот роковой вечер. Ну и, кроме всего прочего, вы умудрились забыть о самой элементарной улике! Вы забыли стереть свой отпечаток пальца с пишущей машинки Каста, до которой, если вы действительно невиновны, вы никак не могли дотрагиваться.

Кларк несколько мгновений сидел неподвижно, а потом произнес:

– Красное, нечет, выигрывает казино![98] Вы выиграли, месье Пуаро, но попытаться все равно стоило.

Почти неуловимым движением он вытащил из кармана небольшой автоматический пистолет и приставил его к виску.

Я вскрикнул и невольно зажмурился, ожидая услышать звук выстрела.

Но раздался только щелчок спускового механизма.

Кларк в недоумении посмотрел на пистолет и выругался.

– Ничего не получится, мистер Кларк, – сказал мой друг. – Вы заметили, что у меня сегодня новый лакей? Это лучший карманник в Лондоне. Он вытащил пистолет у вас из кармана, разрядил его и вернул на место, да так, что вы ничего даже не почувствовали.

– Вы жалкий, мерзкий иностранный негодяй! – выкрикнул Кларк, побагровев от ярости.

– Да, да, мистер Кларк. Именно так вы все это и ощущаете. Но не ждите легкой смерти. Вы ведь говорили мистеру Касту, что пару раз чуть не утонули – так вот, судьба хранила вас совсем для другого.

– Вы… – Кларк не мог найти слов. Лицо его посерело, а кулаки угрожающе сжались.

Из соседней комнаты появились два представителя Скотленд-Ярда. Одним из них оказался Кроум. Он сделал шаг вперед и произнес свою сакраментальную фразу:

– Предупреждаю вас, что все сказанное вами может быть впоследствии использовано против вас…

– А он уже и так достаточно сказал, – заметил Пуаро и обратился к Кларку: – Вы полны вашего островного превосходства, но хочу заметить, что ваше преступление – совсем не английское преступление; оно совсем не джентльменское и не спортивное.

К сожалению, должен сказать, что, как только за Кларком закрылась дверь, на меня напал истерический смех.

Пуаро посмотрел на меня с легким удивлением.

– Это все из-за того, что вы сказали, что это не «спортивное» преступление. – Я чуть не задохнулся.

– Но ведь это правда. Преступление было просто омерзительным – и не только потому, что речь идет об убийстве его брата, но и потому, что он без малейших колебаний приговорил невинного человека к смерти заживо. Поймать лису – и запереть ее навечно! Это совсем не по-спортивному.

Меган Барнард глубоко вздохнула.

– Я просто не могу в это поверить. Неужели все это правда?

– Да, мадемуазель. Кошмар наконец закончился.

Она посмотрела на него и покраснела.

– Мадемуазель Меган все это время боялась, – Пуаро повернулся к Фрэйзеру, – что вы совершили это второе убийство.

– В какой-то момент мне и самому стало так казаться. – Слова Дональда Фрэйзера были еле слышны.

– Из-за вашего сна? – Пуаро приблизился к молодому человеку и деликатно понизил голос. – У вашего сна есть вполне естественное объяснение. Все объясняется тем, что образ одной сестры в вашем воображении стирается и замещается образом другой. Мадемуазель Меган вытесняет свою сестру из вашего сердца, но постольку, поскольку вы не можете думать о другой женщине так скоро после смерти вашей возлюбленной, то пытаетесь избавиться от этой мысли, убить ее! Вот и все объяснение вашего сна.

Фрэйзер перевел взгляд на Меган.

– Не бойтесь забыть. – Голос Пуаро звучал очень мягко. – Да она и не очень достойна того, чтобы о ней помнили. А мадемуазель Меган – одна из тысячи, un coeur magnifique![99]

Глаза Дональда Фрэйзера заблестели.

– Я думаю, что вы абсолютно правы!

Мы все сгрудились вокруг Пуаро, задавая вопросы и пытаясь уточнить ту или иную деталь.

– А эти вопросы, Пуаро? Те, что вы всем задавали. В них был хоть какой-то смысл?

– Некоторые из них были simplement une blague[100]. Но я выяснил одну вещь, которая для меня была очень важна, – это то, что Кларк был в Лондоне в тот момент, когда было отправлено первое письмо. А кроме того, я хотел увидеть выражение его лица, когда он услышал мой вопрос Торе Грей. В тот момент он думал, что за ним никто не наблюдает, и я увидел в его глазах угрозу и ярость.

– Мои чувства вы тоже не пощадили, – заметила девушка.

– Не думаю, чтобы вы честно ответили на мой вопрос, мадемуазель, – сухо сказал мой друг. – А теперь вы лишились и второй своей надежды. Кларк не получит в наследство денег своего брата.

– Какой смысл мне оставаться здесь и выслушивать все эти оскорбления? – гордо вскинула голову Тора Грей.

– Абсолютно никакого, – ответил маленький бельгиец и вежливо открыл для нее дверь.

– Да, Пуаро, – задумчиво произнес я, – этот отпечаток поставил жирную точку во всем этом деле. Когда он услышал про него, то практически развалился на куски.

– Да, отпечатки пальцев еще никому не мешали… – Мой друг задумался, а потом добавил: – Этот я упомянул специально для вас.

– Как, Пуаро, – воскликнул я, – так это неправда?

– Абсолютная неправда, mon ami, – ответил маленький бельгиец.

Мне остается только рассказать о том, что через несколько дней нас посетил Александр Бонапарт Каст. После того как пожал руку моему другу и очень запутанно и непонятно попытался его поблагодарить, он выпрямился во весь рост и сказал:

– А знаете, газета предложила мне сто фунтов за мою краткую биографию и всю эту историю. Прямо даже не знаю, что делать.

– Я бы не соглашался на сотню, – ответил Пуаро. – Будьте тверды. Скажите, что меньше чем за пятьсот вы не согласны. И не замыкайтесь на одной газете.