Джеймс Хэдли Чейз - Ты мёртв без денег!

Вайдеман пристально посмотрел на нее.

— Молодая женщина с вашей храбростью и мужеством может пойти очень далеко, если, конечно, будет достаточно рассудительна и сможет сама за себя постоять, — сказал он. — Вы старались помочь мне. Теперь моя очередь помочь вам. — Он вынул из кармана большой конверт и положил его на одеяло. — Я долго спорил с моим поверенным. Они все думают, что я не в своем уме, но я убедил их выделить эти деньги для вас. Не отказывайтесь, пожалуйста. — Он положил конверт на колени Сьюзен. — Этого вам хватит, чтобы почувствовать себя на некоторое время свободной и независимой.

— Право, я не знаю… — Сьюзен покраснела. — Вы понимаете… Джос платил мне… У меня даже осталось немного денег…

— Ну, не станем спорить из-за этого. Будем считать, что я оплатил вашу работу детектива.

Без стука в комнату вошел доктор Эджели.

— Я полагаю, что пациенту пора немного отдохнуть, — сказал он с глуповатой улыбкой. — Вам нельзя так переутомляться.

— Вы когда-нибудь слышали подобную чепуху? — спросил Вайдеман Сьюзен, пожимая плечами. — Но все же, видимо, придется выполнить каприз этого типа.

Сьюзен встала.

— Спасибо, мистер Вайдеман… — начала она.

Тот поднял руку.

— Уходите скорее, дитя мое. Если вам понадобится помощь, приходите снова. Если же нет, не беспокойтесь понапрасну. Это совсем неподходящее место для такой девушки, как вы.

Потом, совершенно неожиданно, его улыбка исчезла и выражение лица изменилось.

— Уведите отсюда эту женщину, — хриплым голосом проговорил он. — Кстати, кто она такая? И вообще, что она здесь делает? — закричал он неприятным пронзительным голосом. — Я хочу видеть Корнелиуса! Скажите, чтобы он пришел! Нам надо обсудить наши дела.

Доктор Эджели деликатно, но настойчиво выпроводил Сьюзен из комнаты. Он постарался сделать это как можно быстрее и запер дверь на ключ.

— Теперь видите сами, в каком он состоянии. У него часто бывают подобные срывы. В течение нескольких дней он бывает совершенно нормален, потом на него снова что-то находит, и он требует своего брата. Это очень печально, и я опасаюсь, что пройдет немало времени, прежде чем он совсем поправится.

Сьюзен, ошеломленная и испуганная, не знала, что ответить.

— Но… он, по крайней мере, счастлив? — наконец спросила она, умоляюще глядя на врача.

— О да! Не беспокойтесь на его счет, — заверил тот. — Вы сами найдете дорогу или вас проводить? Мне надо идти к нему.

— Да, доктор, не беспокойтесь, я сама выйду отсюда, — сказала Сьюзен и кивнула ему на прощание.

В холле Сьюзен остановилась, чтобы посмотреть, что дал ей Вайдеман. После небольшого колебания она вскрыла конверт и вытащила розовую бумажку. Это оказался чек, подписанный администратором банка Вайдемана, на сумму в пять тысяч фунтов стерлингов. Девушка несколько минут стояла неподвижно, с недоумением разглядывая чек, голова ее кружилась.

Нетерпеливый сигнал полицейской машины заставил ее вздрогнуть. Она быстро сунула чек в сумочку. Вот она, свобода! Она может даже подумать о том, чтобы начать собственное дело. Можно открыть контору, купить маленький магазин, даже создать частное сыскное агенство…

Снова раздался сигнал, более нетерпеливый, чем первый. Она быстро открыла входную дверь, бегом спустилась по ступенькам и побежала к машине, где ее ждал Адамс.

— Хармас, ты мне нужен!

Резкий скрипучий голос Мэддакса рявкнул из переговорного устройства и разбудил меня, напугав так, что я чуть не сломал себе шею.

Я поспешно скинул ноги со стола и столкнул на пол телефон в отчаянной попытке нашарить кнопку селектора.

— Уже иду! — ответил я, постаравшись поменьше походить на полутруп, каковым я сейчас являлся. — Сейчас буду.

Ящик что-то пробурчал и отключился.

Мэддакс являлся не только начальником отдела претензий и моим шефом, но еще и умнейшим специалистом в своей профессии, а это кое-что значит в страховом деле, где человек человеку — волк. Я имел несчастье быть одним из его следователей. Мои обязанности заключались в том, чтобы проверять любого заявителя, показавшегося Мэддаксу подозрительным, а поскольку он относился с подозрением даже к собственной тени, работы мне хватало.

Три года назад я женился на лучшей из всех секретарш, которые когда-либо у него были, и он так и не смог мне этого простить. Если бы Элен продолжала работать на него после нашей свадьбы, то со временем он, вероятно, оправился бы от потрясения, вызванного моим нахальством, но она отнюдь не считала, что жена должна работать. Несмотря на мой намек, что две зарплаты лучше, чем одна, она уволилась сразу же, как только заполучила свидетельство о браке. Соответственно, Мэддакс любил меня не меньше, чем комар ДДТ.

Когда я вошел, Пэтти Шоу, белокурая секретарша Мэддакса, яростно молотила по клавишам пишущей машинки. Я остановился полюбоваться. Меня приводит в восхищение любой, кто может работать столь напряженно и при этом выглядеть столь привлекательно. Не переставая стучать, она подняла глаза и приветливо улыбнулась.

— Может быть, вы мне не поверите, — сказал я, перегнувшись через стол, чтобы посмотреть, что она печатает, — но он меня вызвал. Мне войти или подождать?

Она тут же выпрямилась и отмахнулась от меня.

— Держитесь подальше, — строго заявила она, — знаю я эти уловки. Из-за таких, как вы, девушки вынуждены носить бюстгальтеры!

— Что вы, мисс Шоу, у меня и в мыслях не было ничего подобного! Имейте в виду, что вы оскорбляете порядочного женатого человека! — с негодованием воскликнул я.

— Они-то как раз хуже всех, — мрачно заметила Пэтти. — Входите и будьте начеку: мне кажется, обед не пошел ему на пользу.

Я постучал в дверь кабинета Мэддакса. Он крикнул, чтобы я заходил.

Как обычно, его почти не было видно за грудой бумаг, наваленных на столе. Редеющие седые волосы были взъерошены, красное лицо сморщено в сердитой гримасе.

— Садись, — буркнул Мэддакс, указывая на кресло рукой в чернильных пятнах. — Для тебя имеется работенка. — Он отодвинул от себя бумаги.

Я сел.

— Что на сей раз?

Мэддакс сердито посмотрел на меня, открыл пачку сигарет, вынул одну и бросил пачку мне.

— Может, ты помнишь, месяца три назад я провел неделю в Нью-Йорке, — сказал он, дотянувшись до настольной зажигалки. — Может, ты также помнишь, что заменял меня сам старик.

Вряд ли я когда-нибудь забуду ту неделю. Это были самые тихие шесть дней за всю мою службу в «Нэшнл фиделити». Старик Берроуз, президент корпорации, не задумываясь утверждал все полисы, которые приносили ему агенты. Меня ни разу не вызвали, чтобы кого-нибудь проверить. Да, я прекрасно помнил ту неделю.

— Еще бы, — ответил я. — Я без вас скучал.

— Наплевать, — бросил Мэддакс, рассвирепев еще больше. — Мне известно, сколько ты тогда наработал.

— Любой машине нужен отдых, — мягко возразил я, — но к чему поминать старое?

— Пока меня не было, — пояснил Мэддакс, — эта компания приняла полис, к которому я бы не рискнул притронуться даже двадцатифутовой палкой. Старик не заметил ничего подозрительного, а кретин Гудьер, который продал этот полис, тоже ничего такого не подумал. Но этого и следовало ожидать. Все наши агенты думают только о комиссионных и ни о чем другом.

Это было несправедливо: Алан Гудьер был лучшим из наших агентов, но беда в том, что на одних комиссионных он зарабатывал почти столько же, сколько сам Мэддакс, и Мэддакса это бесило.

— Что за проблемы с этим полисом?

Мэддакс запустил пятерню в свои всклокоченные волосы и издал тяжелый вздох, сдунув на пол еще несколько бумаг.

— Это нестандартный полис. Это первое. Компания с такой репутацией, как наша, не имеет права выдавать нестандартные полисы. — Он ударил кулаком по столу. — Этот полис был составлен специально, чтобы удовлетворить требования страхователя. Ты когда-нибудь слышал о таком? Мы тратим тысячи долларов каждый год, чтобы платить юристам, которые составляют нам надежные типовые договоры, и вдруг ни с того ни с сего принимаемся писать договор сами!

— Нельзя ли с начала? — спросил я. — Если, конечно, вы хотите, чтобы я понял, о чем речь.

— Да, мы начнем с начала, — сказал он, — и, ради Бога, слушай внимательно. Перед уходом я должен сделать еще чертову уйму дел, и у меня нет времени вбивать подробности в твою башку.

Я и ухом не повел. Я привык к этой его манере выражаться. Это было верным признаком того, что он что-то задумал.

— В июне прошлого года, пока я был в Нью-Йорке, Гудьер ездил в Голливуд по поводу страховки Джойс Шерман от пожара и кражи: Джойс Шерман, киноактрисы. После того как Гудьер продлил страховку, он пошел в бар, видимо, чтобы это дело отпраздновать. Вот тебе пример того, как наши агенты тратят рабочее время, но это ерунда, пустяки. — Он стряхнул пепел на пачку непрочитанных полисов в лотке для входящих документов и продолжил:

— По его словам, он разговорился с парнем, который назвался Брэдом Денни, мелким театральным агентом. Разговор у них зашел о страховании от несчастных случаев, и Денни сообщил Гудьеру, что как раз такая страховка интересует актрису, которую он представляет. Одно только это должно было бы насторожить Гудьера: полисы на страхование от несчастных случаев клиентам приходится всучивать насильно, на них спроса нет, и когда кто-то заводит разговор о такой страховке для другого, то сигнал тревоги звенит вовсю! Но этот болван Гудьер подумал только о новом куске комиссионных, который ему пригодится, чтобы заплатить за свою распрекрасную машину. В тот же вечер он назначил встречу с этой девицей в отеле «Корт». И вот еще что. — Мэддакс погрозил мне толстым коротким пальцем. — Даже мне известно, что отель «Корт» — это такое место, где можно снять номер на час, и никаких вопросов, а ведь я только раз в жизни был в Голливуде и провел там всего лишь четыре часа!