Хейл замолчал.

— В котором часу это было? — спросил Пуаро.

— Примерно в четверть двенадцатого. Мистер Крейл продолжал писать. По словам мисс Грир, через некоторое время он пожаловался, что у него затекли руки и ноги, и предположил, что, наверное, из-за ревматизма. Но он был не из тех, кто любит ныть, и, по-видимому, постеснялся признаться, что плохо себя чувствует. Он довольно раздраженно заявил, что хотел бы остаться один, а все остальные пусть идут на ленч, — впрочем, такое заявление не было для него чем-то необычным, он часто пропускал семейные трапезы.

Пуаро кивнул.

— Итак, Крейл остался один в Оружейном саду, — продолжал Хейл. — Оставшись один, он сел, и силы окончательно оставили его. Вскоре начался паралич мышц. А поскольку помочь было некому, наступила смерть.

Пуаро снова кивнул.

— Я действовал в соответствии с обстоятельствами. Фактов было достаточно и вполне недвусмысленных. Накануне произошла ссора между миссис Крейл и мисс Грир, которая с вызовом позволила себе заметить, как она переставит мебель, когда будет жить в этом доме. Миссис Крейл возмутилась: «О чем вы говорите? Что значит „когда вы будете здесь жить“?» И получила в ответ: «Не делайте вид, будто вы не понимаете, о чем я говорю, Кэролайн. Вы как страус, который прячет голову в песок. Вам прекрасно известно, что мы с Эмиасом любим друг друга и собираемся пожениться». «Ничего подобного я не слышала», — сказала миссис Крейл. На что мисс Грир заявила: «Что ж, теперь услышали». Тогда миссис Крейл повернулась к мужу, который как раз вошел в комнату, и спросила: «Эмиас, ты что, собираешься жениться на Эльзе?»

И что же ответил мистер Крейл? — крайне заинтересованно полюбопытствовал Пуаро.

— По моим сведениям, он обернулся к мисс Грир и закричал на нее: «Какого черта! Что ты болтаешь всякую чушь? У тебя что, не хватает ума держать язык за зубами?» «Я считаю, что Кэролайн должна знать правду», — ответила мисс Грир. «Это правда, Эмиас?» — спросила у мужа миссис Крейл.

Он, не глядя на нее, отвернулся и что-то пробормотал. «Скажи. Я хочу знать», — настаивала она. На что он ответил: «Правда, правда, только я не хочу сейчас об этом говорить». И вышел из комнаты. А мисс Грир сказала: «Вот видите!» — и призвала ее не изображать из себя собаку на сене, дескать, это все равно ничего не изменит. Говорила, что все они должны вести себя как разумные люди. И что она лично надеется, что Кэролайн и Эмиас навсегда останутся друзьями.

— И что на это ответила миссис Крейл? — снова полюбопытствовал Пуаро.

— По словам свидетелей, она рассмеялась. «Только через мой труп, Эльза», — сказала она и пошла к дверям. А мисс Грир вдогонку ей крикнула: «Что вы имеете в виду?» Миссис Крейл оглянулась и сказала: «Я скорей убью Эмиаса, чем отдам его вам». — Хейл помолчал. — В свете произошедших событий весьма многозначительное заявление, а?

— Да, — в раздумье согласился Пуаро. — И кто все это слышал?

— В комнате были мисс Уильямс и Филип Блейк. Они чувствовали себя крайне неловко.

— Их показания совпадают?

— Почти. Я еще ни разу не видел, чтобы двое свидетелей описывали какое-нибудь событие практически одинаково. Вам ли этого не знать, мосье Пуаро.

Пуаро кивнул. И сказал задумчиво:

— Да, было бы интересно посмотреть… — и замолчал.

— Я провел в доме обыск, — продолжал Хейл. — В спальне миссис Крейл в нижнем ящике был найден небольшой флакон из-под жасминовых духов, завернутый в шерстяной чулок. Пустой. Я снял с него отпечатки пальцев. Они принадлежали только миссис Крейл. При анализе там были обнаружены остатки почти выдохшегося жасминового масла и немного кониума.

Я предупредил миссис Крейл о правилах дачи показаний и предъявил ей флакон. Она совершенно не отпиралась. Сказала, что была тогда в подавленном состоянии. Услышав от мистера Мередита Блейка, каковы свойства настойки, она осталась в лаборатории, вылила жасминовые духи, которые были при ней, и наполнила флакон кониумом. Я спросил ее, зачем она это сделала, на что она ответила: «Есть вещи, о которых мне не хотелось бы говорить, но я скажу. Со мной вдруг случилась беда. Мой муж собирался уйти к другой женщине. Если бы это произошло, я предпочла бы умереть. Вот почему я взяла яд».

Хейл умолк.

— Что ж, звучит весьма правдоподобно, — сказал Пуаро.

— Может быть, мосье Пуаро. Но это не соотносилось с тем ее заявлением. На следующее утро супруги снова поссорились. Некоторые слова слышал мистер Филип Блейк. Мисс Грир — другие. Скандал разразился в библиотеке. Мистер Блейк был в холле и слышал кое-какие подробности. Мисс Грир сидела на террасе возле открытого окна библиотеки и слышала гораздо больше.

— И что же они слышали?

— Мистер Блейк слышал, как миссис Крейл сказала: «Ты и твои женщины! Я готова тебя убить. Когда-нибудь я тебя прикончу».

— И никакого упоминания о самоубийстве?

— Нет. Никаких слов вроде: «Если ты это сделаешь, я покончу с собой». Мисс Грир засвидетельствовала примерно то же самое. По ее словам, мистер Крейл сказал: «Постарайся быть благоразумной, Кэролайн. Я тебя люблю и всегда буду заботиться о вас — о тебе и дочке. Но я хочу жениться на Эльзе. Мы же всегда были готовы предоставить друг другу свободу». На что миссис Крейл ответила: «Хорошо, но не говори потом, что я тебя не предупреждала». «О чем ты?» — спросил он. И она сказала: «О том, что люблю тебя и не собираюсь от тебя отказываться. Я скорей тебя убью, чем отдам другой женщине».

Пуаро нетерпеливо шевельнул рукой.

— Должен сказать, — пробормотал он, — что мисс Грир вела себя крайне неразумно, говоря о перестановке мебели. Миссис Крейл вполне могла отказать мужу в разводе.

— И на этот счет у нас есть свидетельские показания, — сказал Хейл. — Миссис Крейл, по-видимому, излила душу мистеру Мередиту Блейку. Он ведь был старым и верным другом ее мужа. Он расстроился и решил переговорить с мистером Крейлом. Произошло это, заметьте, за день до трагедии. Мистер Блейк весьма деликатно пожурил своего приятеля, заметив, что будет крайне огорчен, если мистер и миссис Крейл расстанутся. Он также напомнил ему, что мисс Грир совсем еще юная девушка и что для нее будет большим испытанием выдержать этот бракоразводный процесс. На что мистер Крейл ответил, усмехнувшись (бесчувственный он был человек): «Эльзе не о чем волноваться. Ее бракоразводный процесс не коснется. Мы постараемся обойтись без эксцессов, дело-то обычное».

— Тем более все эти разговоры не делают чести мисс Грир, — заметил Пуаро.

— Вы же знаете женщин! — воскликнул Хейл. — Иногда они готовы перегрызть друг другу глотку! В общем, ситуация создалась очень напряженная. Решительно не понимаю, как мог мистер Крейл это допустить. По словам мистера Мередита Блейка, он хотел завершить свою картину. По-вашему, это разумно?

— Да, друг мой, полагаю, да.

— А по-моему, нет. Человек сам все время норовил устроить себе неприятности.

— Как мог допустить? Видимо, он здорово рассердился на свою юную приятельницу — за ее длинный язык.

— О да. Мередит Блейк тоже так сказал. Ну а насчет картины, мог бы доделать ее по фотографиям. Я знаю одного малого — он делает акварельные пейзажи, — так вот, он делает их с фотографий.

Пуаро покачал головой.

— Нет, тут я вполне могу понять Крейла. Учтите, друг мой, — в ту пору картина была для него самым главным. Как бы он ни хотел жениться на этой девушке, картина была для него важнее всех девушек на свете. Вот почему он надеялся, что во время ее пребывания у них в доме никто ни о чем не догадается. Ну а у девушки, естественно, было совсем иное в голове. У женщин всегда самое главное — любовь.

— Мне ли об этом не знать? — вдруг с чувством произнес старший полицейский офицер Хейл.

— Мужчины, — продолжал Пуаро, — устроены совсем по-другому. Тем более художники.

— Художники! — с презрением воскликнул старший офицер. — Вечно эти разговоры про искусство! Никогда я не понимал этого и не пойму! Видели бы вы ту его картину. Вся какая-то перекошенная. У девицы такое лицо, будто у нее разболелся зуб, бойницы все кривые… Жутковатая, прямо скажем, картина! Я потом долго не мог ее забыть. Мне она даже снилась по ночам. Более того, она каким-то образом повлияла на мое зрение — теперь все стены, башенки и бойницы — ну все! — выглядят почему-то именно такими, как на его картине. Да и женщины тоже!

— Вот видите, — улыбнулся Пуаро, — сейчас волей-неволей вы признали талант Эмиаса Крейла.

— Чепуха! Одного не пойму: почему этот ваш гений не мог нарисовать что-нибудь пристойное, на что посмотреть приятно? Зачем выискивать какие-то уродства?

— Некоторые из нас, mon cher, видят красоту по-своему, в самых необычных проявлениях.

— Девушка была хороша, сказал Хейл. — Намазана, конечно, и ходила почти голая… Нынешние девицы потеряли всякий стыд. Но она так щеголяла шестнадцать лет назад. В наши дни, конечно, никто не обратил бы внимания на ее одежду. Но тогда — я просто был шокирован. Брюки и полотняная рубашка, распахнутая на груди, а под ней — ничего… Представляете?

— У вас хорошая память, — лукаво заметил Пуаро.

Старший полицейский офицер Хейл покраснел.

— Я просто излагаю вам свои впечатления о ней и о картине, — сурово ответил он.

— Я так и понял, — успокоил его Пуаро. И продолжил: — Значит, получается, что главными свидетелями против миссис Крейл были Филип Блейк и Эльза Грир?

— Да. Эти двое просто исходили злостью. Но обвинение привлекло в качестве свидетеля и гувернантку, и ее показания получились даже более обличающими, нежели показания Блейка и мисс Грир. Она была, как вы понимаете, целиком на стороне миссис Крейл. Готова была сражаться за нее до конца. Но, как женщина честная, говорила правду, не пытаясь что-либо скрыть.