Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Привет, милая.

— Я хорошо все сделала?

— Здорово, можно подумать, что ты занимаешься этим с самой колыбели.

Меган снова закрыла глаза. Потом тихо сказала:

— Вчера вечером я хотела написать тебе… на случай, если со мной что-то будет… не так. Но я не смогла дописать… уснула… Письмо… оно там, на столе.

Я подошел к письменному столу. Недописанное письмо Меган лежало в маленьком потертом бюваре.

«Дорогой Джерри! — таково было чинное начало. — В моем школьном Шекспире я прочла один сонет. Он начинается так:

И поняла, что все-таки влюблена в тебя, потому что чувствую именно это…»

— Вот видите, — сказала миссис Дэйн Колтроп. — Я правильно сделала, что пригласила эксперта.

Я удивленно на нее посмотрел. Все мы собрались у викария. За окном лил дождь, а у нас в камине весело пылал огонек. Миссис Дэйн Колтроп прошлась по комнате, взбила диванную подушку, а потом непонятно зачем водрузила ее на рояль.

— Разве кого-то приглашали? — спросил я. — Но кого? И при чем здесь он?

— Это не был «он», — сказала миссис Дэйн Колтроп. Она торжественным жестом указала на мисс Марпл. Мисс Марпл закончила свою ангорку и теперь вязала что-то крючком, на сей раз из обычной шерсти.

— Вот он, мой эксперт, — сказала миссис Дэйн Колтроп. — Джейн Марпл. Посмотрите на нее хорошенько. Именно она как никто другой может разобраться в людских слабостях и пороках.

— Это, пожалуй, уж чересчур, моя дорогая, — тихо возразила мисс Марпл.

— Нет, это именно так.

— Когда живешь круглый год в деревне, невольно наблюдаешь за людьми и начинаешь понимать человеческую натуру, — кротко заметила мисс Марпл. Видимо сочтя, что от нее этого ждут, она отложила вязальный крючок и в деликатной стародевичьей манере прочла нам целую лекцию.

— Главное, что нужно для раскрытия убийства, — это непредубежденность. Ведь большая часть преступлений до смешного проста. Таким было и это. Оно было совершено в абсолютно здравом уме. Хорошо продумано и вполне объяснимо — при всей своей гнусности.

— Вот именно, гнусности!

— Его разгадка лежала на поверхности. И ведь вы нашли эту разгадку, мистер Бертон.

— Ничего подобного.

— Нет-нет, нашли. И указали ее мне. Вы отлично почувствовали связь между отдельными звеньями цепи, но вам не хватило уверенности в себе, чтобы до конца осмыслить то, что вы почувствовали. Вот хотя бы эта фраза: «Нет дыма без огня». Она раздражала вас, но вы совершенно правильно почувствовали то, чем она была: дымовой завесой. Понимаете, она направляла все взоры не туда, куда надо: на анонимные письма. А ведь на самом деле никаких анонимных писем не было.

— Дорогая мисс Марпл, уверяю вас, что были. Я и сам получил такое.

— Да, но они были ненастоящие. Наша милая Мод это почувствовала. Даже в тихом Лимстоке скандалов хватает. Каждая местная жительница наслышана обо всех до единого, и уж конечно, не преминула бы ими воспользоваться в своих письмах. Мужчины интересуются сплетнями гораздо меньше, тем более такой педант и сухарь как мистер Симмингтон. Если бы письма писала женщина, она писала бы гораздо более по существу. Так вот, если мы, не обращая внимания на дым, все же подберемся к огню, нам в глаза бросится лишь один факт: смерть миссис Симмингтон.

И тут мы, естественно, спрашиваем себя, кто мог желать ее смерти. Первым, кого в таких случаях подозревают, обычно бывает муж. И следующий наш вопрос таков: была ли у него для этого причина, мотив, например, другая женщина?

И вот первое, что я здесь услышала: в доме живет очень привлекательная молодая гувернантка. Так все просто, верно? Мистер Симминггон, сухарь, не знавший страсти, связан с брюзгливой, неуравновешенной и больной женой, а тут вдруг появляется сияющее молодостью и красотой создание.

Боюсь, что когда влюбляются джентльмены известного возраста, эта болезнь протекает у них очень тяжело. Они совершенно теряют голову. К тому же мистер Симмингтон, насколько мне известно, никогда не был хорошим мужем, я хочу сказать, по-настоящему добрым и любящим… скорее наоборот. Так что ему неоткуда было черпать силы, чтобы противиться безумию. А при здешних нравах его проблема могла разрешиться только смертью жены. Он ведь хотел жениться на Элси. А как же иначе? Она ведь порядочная девушка, да и сам он человек почтенный, Однако он очень любит своих детей и, естественно, не хотел с ними расставаться. Он хотел иметь все: домашний очаг, детей, респектабельность, и — Элси. А ценой, которую требовалось заплатить за все это, было убийство.

Как мне кажется, он действовал очень искусно. Как юрист, он знал, что в случае скоропостижной смерти жены подозрение часто падает на мужа. Знал он также, что иногда, в случаях подозрения на отравление, производят эксгумацию тела. Поэтому он решил инсценировать самоубийство. Но самоубийство должно иметь конкретную причину. И тогда он создает несуществующего автора анонимных писем. И делает это очень остроумно — так, чтобы направить полицию по ложному следу. Все свои письма он в той или иной степени скопировал с писем из прошлогоднего «дела об анонимках», а также написал в соответствии с рассказами доктора Гриффитса.

Разумеется, он не переписывал их слово в слово. Он брал оттуда отдельные слова и выражения, и эта смесь действительно выражала психику полубезумной женщины с подавленными страстями. Так что в известной степени полицейский эксперт был прав.

Кроме того, мистеру Симминггону были хорошо известны и все способы, какими полиция выявляет авторов анонимных писем: сличение почерка, проверка «почерка» пишущих машинок и прочее. Некоторое время он готовился. Отпечатав все адреса на конвертах, он подарил эту машинку Женскому институту. Страницы из книги из «Золотого дрока», он, вероятно, вырезал в один из визитов, когда ожидал хозяйку в гостиной. В книги проповедей заглядывают не так часто!

И только сотворив образ несуществующего Отравленного Пера, он приступил к главной своей задаче, выбрав для этого один из погожих дней, когда Элси гуляла с детьми, падчерицы не было дома, а у обеих служанок был выходной. Однако он никак не мог предвидеть, что горничная поссорится со своим дружком и вернется домой.

— Но что же все-таки увидела Агнесса? — спросила Джоанна. — Вы что-нибудь предполагаете?

— Могу, конечно, догадываться. И догадка моя состоит в том, что она ничего не видела.

— Значит, все было совсем не так?

— Нет-нет, душенька. Агнесса действительно очень долго простояла у окна кладовой, ожидая, что молодой человек захочет с ней помириться, но так никого и не высмотрела. Потому что никто не появился — ни почтальон, ни кто-либо другой.

Она была не слишком сообразительной и только позже стала понимать, что в этом было что-то странное. Ведь говорили, что в тот день миссис Симмингтон получила анонимное письмо.

— А разве она его не получила? — недоуменно спросил я.

— Конечно, нет! Я же говорю, что это было очень простое преступление. Ее муж положил цианистый калий в пакетик с порошком, который она принимала сразу после ленча, когда у нее обычно разыгрывался приступ радикулита. А дальше Симмингтону оставалось только вернуться домой одновременно с Элси Холланд, позвать жену (разумеется, не получить при этом ответа), подняться в ее комнату, бросить щепотку цианистого калия в стакан с водой, которой она запивала свои порошки, бросить принесенное с собой анонимное письмо на решетку камина, и положить возле жены записку со словами «больше не могу».

Мисс Марпл обернулась ко мне:

— Вы и тут оказались правы, мистер Бертон. В этом клочке бумаги что-то было не так. Самоубийцы оставляют записки не на клочке, а на листе бумаги, а чаще всего в конверте. Да, клочок бумаги был каким-то подозрительным, и вы сразу это почувствовали.

— Вы меня переоцениваете, — сказал я. — Ничего я не почувствовал.

— Да нет же, мистер Бертон, вы почувствовали. Иначе почему вам так запомнилась записка, которую ваша сестра написала на телефонной книжке?

— «…во вторник я больше не могу…» А, понимаю! «Больше не могу»?

Мисс Марпл улыбнулась мне.

— Вот именно! Симмингтону попалась подобная записка, и он понял, какая это для него находка. Он оборвал ее со всех сторон, добыв таким образом необходимые слова, написанные рукой его жены.

— Чем еще я блеснул? — спросил я.

Мисс Марпл снова мне улыбнулась.

— Понимаете, вы навели меня на след. От вас я узнала все эти факты в их естественной последовательности. И самое главное, вы сообщили мне, что Элси Холланд ни разу не получила анонимного письма.

— А ведь вчера вечером я решил, что она и есть автор этих писем — признался я. — И что только поэтому она не получала писем.

— Ах нет… Тот, кто пишет анонимные письма, почти всегда пишет их и себе. В этом тоже… ну, какой-то азарт, что ли… Нет, этот факт заинтересовал меня совсем по другой причине. Это был единственный промах, который допустил мистер Симмингтон. Он не мог заставить себя написать оскорбительное письмо девушке, на которой хотел жениться. Это очень интересный штрих в человеческой натуре. Эта слабость делает ему честь. Но именно этим он и выдал себя.

— Агнессу убил тоже он? — спросила Джоанна. — Но ведь это было совершенно не нужно.

— Может быть, и не нужно, но понимаете, милочка (впрочем вряд ли — вы ведь никого не убивали), в его психике произошел сдвиг, он все уже воспринимал в гиперболизированном виде. Он, конечно, слышал, как Агнесса звонила Партридж и говорила, что в смерти миссис Симмингтон было что-то ей непонятное, и это ее тревожит. Вот он и решил не рисковать: а вдруг эта дурочка и в самом деле что-то видела и что-то знает?