Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

Немного постояв, прислушиваясь, я двинулся вперед, вытянув перед собой руки. И тут, справа от меня, послышался слабый шорох.

В кармане у меня был фонарик — я включил его.

И тотчас раздался тихий, но властный голос:

— Погасите!

Я немедленно повиновался, ибо сразу узнал голос Нэша.

Он взял меня за руку и вывел через дверь в коридор. Здесь не было окна, которое могло бы выдать наше присутствие. Он включил свет и посмотрел на меня, скорее огорченно, чем сердито.

— И надо вам было вмешаться именно сейчас, мистер Бертон!

— Простите, — повинился я. — Но мне показалось, что я напал на след.

— Так оно, вероятно, и есть. Вы кого-то увидели?

— Сам не знаю, — сказал я неуверенно. — Мне показалось, будто кто-то проскользнул в калитку, но рассмотреть, кто именно, я не успел. А потом за углом дома я услышал шорох.

— Правильно, — кивнул Нэш. — Кто-то обошел вокруг дома, как раз перед вами. Кто-то затаился у окна, а затем быстро вошел внутрь, вероятно услышав вас.

Я еще раз извинился и спросил:

— И что же вы хотите выяснить?

— Я ставлю на то, что эта особа уже не сможет остановиться. Ее не остановит даже чувство опасности. Но остановиться — выше ее сил. Это болезнь…

Я кивнул, соглашаясь.

— Понимаете, мистер Бертон, похоже, этой особе важно, чтобы эти новые письма были с виду такими же, как и те — уже посланные, насколько это, конечно, возможно. Для самих писем эта тварь использует страницы из книги. А вот с надписями на конвертах… здесь посложнее — адреса надо печатать на той же машинке… Воспользоваться другой или надписывать от руки — этого она себе позволить не может.

— Вы что же, думаете, она не может угомониться? — с недоверием спросил я.

— Да. И готов поспорить на что угодно, она не сомневается, что ей опять все сойдет с рук. Такие люди чертовски самонадеянны. Так что рано или поздно она обязательно попытается проникнуть в институт, конечно, так чтобы никто не видел — следовательно, ближе к ночи… Ей необходима машинка…

— Мисс Гинч? — спросил я.

— Возможно.

— А вы еще не знаете?

— Точно не знаю.

— Но подозреваете?

— Да. Но наш «писатель» очень хитер, мистер Бертон. Его голыми руками не возьмешь.

Я представил себе сеть, которую расставил Нэш. Можно было не сомневаться, что каждое письмо, посланное по почте или принесенное кем-либо из подозреваемых, изучается со всех сторон. Рано или поздно преступник расслабится и тогда…

И я в третий раз извинился за свое непрошеное вмешательство.

— Да что уж там! — философски заключил Нэш. — Ничего не поделаешь. Может, в другой раз буду удачливее.

Я направился в темноту. Возле моей машины смутно виднелась какая-то фигура. К великому моему изумлению, я узнал Меган.

— Привет! — сказала она. — Я так и подумала, что это ваша машина. Что вы здесь делаете?

— Лучше скажи, что здесь делаешь ты?

— Вышла прогуляться. Люблю гулять поздно вечером. Никто не пристает со всякими глупостями. Мне ужасно нравятся звезды, и цветы ночью пахнут лучше, и самые обычные вещи кажутся страшно таинственными.

— В этом, конечно, есть своя прелесть, — согласился я. — Но по ночам гуляют только кошки и ведьмы. Тебя, наверное, уже хватились дома.

— Нет, не хватились. Им все равно, где я, и чем занимаюсь.

— Как тебе живется? — спросил я.

— Нормально.

— Мисс Холланд хоть как-то заботится о тебе?

— Элси, в общем, неплохая. Правда, круглая дура, но она же не виновата…

— Довольно зло, но метко, — сказал я. — Садись, я отвезу тебя домой.

Оказалось, что отсутствие Меган иногда все же замечают.

Когда мы подъехали, Симмингтон стоял на крыльце.

Он вгляделся в темноту:

— Здравствуйте, Меган с вами?

— Да, — ответил я. — Я подвез ее домой.

— Меган, нельзя же вот так исчезать, никого не предупредив, — сердито сказал Симмингтон. — Мисс Холланд вся на нервах.

Меган что-то пробормотала и прошла мимо него в дом. Симмингтон вздохнул.

— Какая же это ответственность — в таком возрасте… когда нет матери и некому присмотреть. Раньше она хоть в школе училась… а теперь все — выросла.

Он подозрительно посмотрел на меня.

— Вы, должно быть, просто катались?

Я решил не уточнять.

На следующий день у меня, видимо, произошло помутнение рассудка. Во всяком случае, вспоминая сейчас свои тогдашние поступки, я не нахожу им иного объяснения.

В тот день я должен был явиться на ежемесячный осмотр к доктору Маркусу Кенту. Я ездил к нему поездом. К моему большому удивлению, Джоанна решила со мной не ехать. Обычно она была рада лишний раз посетить Лондон, и мы оставались там дня на два.

Правда, на этот раз я намеревался вернуться в тот же день, вечерним поездом, но все равно не понимал, в чем дело. Джоанна с загадочным видом сказала, что у нее здесь масса дел, и вообще, зачем трястись несколько часов в душном вагоне, когда выдалась такая дивная погода и за городом так хорошо…

Последнее было бесспорно, однако я просто не узнавал свою сестру.

Она сказала, что машина ей не понадобится. Так что я мог доехать до станции и оставить ее там до своего возвращения.

Железнодорожная станция находится не меньше чем в полумиле от самого Лимстока. Почему — известно, видимо, лишь самим железнодорожным компаниям. На полпути я обогнал Меган, которая тихо брела по дороге, скорее всего просто так. Я остановил машину.

— Привет, что здесь делаешь?

— Гуляю.

— Гуляешь? А мне показалось, что ползаешь, точно какой-то унылый краб.

— Но я же никуда не спешу.

— Тогда проводи меня на станцию. — Я открыл дверцу, и Меган уселась рядом.

— Куда едете? — спросила она.

— В Лондон. К моему врачу.

— А что, у вас опять заболела спина?

— Нет, она почти прошла. Думаю, что доктор будет очень доволен.

Меган молча кивнула.

Мы подъехали к станции. Я припарковал машину и купил билет. Народу на платформе было очень мало, из знакомых — никого.

— Вы не одолжите мне пенни? — попросила Меган. — Я бы купила шоколадку.

— На. — Я протянул ей монету. — Может, хочешь еще жвачку или мятную лепешку?

— Я больше люблю шоколад, — сказала Меган, не подозревая, что я над ней подтруниваю.

Она направилась к автомату, а я смотрел ей вслед со всевозрастающим раздражением.

На ней были стоптанные туфли, грубые чулки и совершенно бесформенные юбка и джемпер.

Не знаю почему, но этот ее вид приводил меня в бешенство.

Когда она вернулась, я сердито спросил:

— Почему ты носишь эти жуткие чулки?

Меган удивленно уставилась на свои ноги:

— А чем они плохи?

— Всем. Они отвратительны. И как можно носить джемпер, похожий на гнилой кочан капусты?

— Джемпер как джемпер. Я его уже столько лет ношу…

— Я так и думал. А почему ты…

Подошедший поезд прервал мои нотации.

Я вошел в пустое купе первого класса, спустил оконную раму и высунулся, чтобы продолжить наш разговор.

Меган стояла под окном, подняв ко мне лицо. Она спросила меня, почему я сержусь.

— Я не сержусь, — солгал я. — Просто меня бесит, что ты ходишь в таком виде. И что тебе наплевать на то, как ты выглядишь.

— Я все равно некрасивая. Так что какая разница?

— Ты это брось! — сказал я. — Лично мне хотелось бы видеть тебя хорошо одетой. Хотелось бы отвезти тебя в Лондон и одеть во все новое.

— Этого бы и мне хотелось, — мечтательно сказала Меган.

Поезд тронулся. Я смотрел сверху на поднятое ко мне печальное лицо Меган.

И тут, как я уже сказал, я потерял рассудок.

Открыв дверь купе[84], я одной рукой схватил Меган и втащил ее внутрь.

Раздался негодующий крик проводника, но ему оставалось только захлопнуть дверь.

Я поднял Меган с пола, где она оказалась благодаря моей безумной выходке.

— Зачем это вы? — спросила она, потирая ушибленное колено.

— Молчи, — приказал я. — Ты едешь со мной в Лондон. Там я возьмусь за тебя, сама себя не узнаешь. Увидишь, как ты можешь выглядеть на самом деле. А то мне надоело видеть, как ты бродишь по Лимстоку, точно чучело в рваных чулках и в стоптанных башмаках.

— О! — только и сказала Меган, вернее, благоговейно прошептала.

Вошел контролер, и я купил еще один билет. Меган забилась в угол, глядя на меня робко и почтительно.

— А вы всегда так непредсказуемы? — спросила она, как только контролер ушел.

— Всегда, — сказал я. — И вообще, это у нас семейное.

Как я мог объяснить Меган свой внезапный порыв?

Когда она стояла на перроне, у нее был такой жалкий вид — словно у собаки, хозяева которой уезжают и бросают ее на произвол судьбы. А сейчас ее лицо выражало робкую радость — радость собаки, которую все-таки взяли с собой.

— Ты, должно быть, не очень хорошо знаешь Лондон? — спросил я.

— А вот и нет, — ответила Меган. — Я много раз по пути в пансион через него проезжала. А еще была там у зубного врача. И на представлении с Арлекином[85].

— На сей раз это будет совсем не тот Лондон, — с загадочным видом пообещал я.

Когда мы прибыли в Лондон, оставалось еще полчаса до назначенного мне врачом времени.

Я взял такси, и мы поехали к Миротин — портнихе, у которой одевается Джоанна. В частной жизни Миротин зовется просто Мэри Грэй. Это веселая, общительная женщина сорока пяти лет, умница и приятная собеседница. Мне она очень нравится.