Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

Запутавшись в столь длинном предложении, миссис Бейкер перевела дух и начала новую фразу:

— Ну, думаю, тут и сплетням конец… Так ведь нет! Теперь уж Джордж, ну тот самый парень из гаража, с кем моя Беатриса гуляет, тоже получил письмо. А там такое!.. Что она гуляет будто бы с Томом, ну который у Фреда Лэдбеттера. А она разве только здоровается с ним, а больше ничего…

От этого неожиданно затесавшегося Тома, который у Лэдбеттера, голова моя пошла кругом.

— Давайте разберемся, — попросил я. — Значит, друг Беатрисы получил анонимное письмо, где ее обвиняют в расположении к другому молодому человеку?

— Так и есть, сэр, обвиняют, да еще какими пакостными словами, вот Джордж и взбеленился, приходит и говорит Беатрисе, что такого от нее не потерпит, чтобы за его спиной с другими шашни заводить. Она ему, дескать, вранье все это, а он все свое твердит, мол, дыма без огня не бывает, хлоп дверью и ушел, а Беатриса, бедняжечка моя, убивается, вот я и собралась и прямо к вам, сэр.

Миссис Бейкер остановилась и вопрошающе на меня посмотрела — так смотрит собака, ожидая поощрения за удачно выполненный сложный трюк.

— Но почему вы обратились именно ко мне? — спросил я.

— Да я слыхала, сэр, что вы и сами такое письмецо получили, вот и подумала: уж джентльмен из Лондона знает, что с этим делать.

— На вашем месте, я обратился бы в полицию. В конце концов, этому надо положить конец.

Мое предложение явно не понравилось миссис Бейкер.

— Ах нет, сэр, только не в полицию!

— Но почему?

— Никогда я с полицией не связывалась! Ни я, ни родня моя…

— Очень возможно. Но с таким делом может справиться только полиция.

— Значит, идти к Берту Рандлу?

Берт Рандл был здешним констеблем, это я знал.

— Кто-нибудь в участке всегда есть, сержант или инспектор.

— Значит, идти в участок?

В голосе миссис Бейкер звучали недоверие и упрек. Мне это стало надоедать.

— Мне больше нечего вам посоветовать.

Миссис Бейкер помолчала, явно разочарованная. Потом с печалью в голосе сказала:

— А надо бы положить этому конец, сэр. Иначе быть беде.

— Эти письма, как я вижу, уже наделали бед, — заметил я.

— Боюсь, как бы не пролилась кровь, сэр. От молодых парней чего угодно можно ждать. Да и те, что постарше, тоже не намного их умнее.

— А многие такие письма получают? — спросил я.

Миссис Бейкер утвердительно кивнула.

— И ведь чем дальше, тем хуже. Вот хоть Бидл с женой, что содержат «Синий кабан». Жили себе в мире и согласии. А теперь от этих писем он стал бог знает что думать, хотя на то нет никакой причины.

— Миссис Бейкер, а нет ли у вас хоть каких-то догадок относительно того, кто все это пишет? — спросил я.

К моему удивлению, она снова закивала головой:

— О да, есть, сэр.

— Кто же?

Я никак не думал, что она с такой готовностью назовет имя, но она очень уверенно произнесла:

— Миссис Клит, сэр. Мы все на нее думаем. Кто же как не она?

В то утро на меня обрушилось столько имен, что я совсем запутался.

— И кто же такая миссис Клит?

Миссис Клит, как выяснилось, жена старого садовника и живет в домике, стоявшем у дороги на мельницу. Однако дальнейшие расспросы не дали результатов. На вопрос, почему именно миссис Клит пишет такие письма, миссис Бейкер отвечала неопределенно:

— Это на нее похоже.

Наконец я отступился и отпустил ее, еще раз посоветовав идти в полицию, чего миссис Бейкер явно не собиралась делать. Как видно, я не оправдал ее ожиданий.

Я стал обдумывать наш разговор. Как бы ни были туманны ее доводы, если миссис Клит подозревает вся деревня, это о чем-то говорит. Я решил посоветоваться с Гриффитсом. Он должен знать эту Клит. Если он сочтет нужным, он или я сообщим полиции, что она — виновница всех неприятностей.

Я подгадал свой визит к Гриффитсу к окончанию приема больных.

Когда удалился последний пациент, я вошел в приемную.

— А, это вы, Бертон.

— Да, хочу с вами поговорить.

Я пересказал ему свою беседу с миссис Бейкер и сообщил главное: у всех сложилось мнение, что письма рассылает миссис Клит.

— Тут все не так просто.

— Значит, по-вашему, это не она?

— Возможно, конечно, но вряд ли.

— Почему же вся округа убеждена, что именно она?

— Понимаете ли, — улыбнулся он, — миссис Клит — местная ведьма.

— Боже милостивый! — вырвалось у меня.

— Конечно, в наше время это звучит довольно дико. И тем не менее в народе еще жива вера в то, будто есть такие люди — и даже целые семьи, которых лучше… ну не сердить, что ли. Миссис Клит из рода знахарей, и очень старательно поддерживает свою «ведьминскую» репутацию. Весьма своеобразная личность, любительница напускать туману и пугать обывателей. Поранит, скажем, чей-нибудь ребенок себе руку, или ушибется, или подхватит свинку, она тут же понимающе кивает и говорит: «Понятно, ведь это он на прошлой неделе лазил ко мне за яблоками» или «Это ведь он таскал за хвост мою кошку». Многие матери стали просто прятать от нее детей. Другие, наоборот, откупаются медом и пирогами, лишь бы только она не наводила «порчу» на их семью. Скажете, суеверия? Согласен, но они весьма живучи в таких местах. Поэтому многие думают, что и в этом деле замешана она.

— А на самом деле?

— Это не в ее духе. Тут все гораздо серьезнее…

— А у вас лично никто не вызывает подозрения?

Он покачал головой, но взгляд его был каким-то отсутствующим.

— Нет, — подумав, сказал он, — просто ума не приложу, кто это может быть. Но у меня такое чувство, Бертон, что может случиться беда.

Вернувшись домой, я увидел на ступеньках нашей веранды Меган. Она сидела, уткнув в колени подбородок.

— Хеллоу! — приветствовала она меня со свойственной ей бесцеремонностью. — Можно мне остаться у вас на ленч?

— Конечно, — сказал я.

— Если котлеты или что-то еще, что трудно делится и на меня не хватит, ничего страшного! — крикнула она мне вслед, когда я направился на кухню сообщить Партридж, что к ленчу нас будет трое.

Мне послышалось, будто Партридж фыркнула. Во всяком случае, она и без слов дала понять, что о мисс Меган она не слишком высокого мнения.

Я вернулся на веранду.

— Ну что, все в порядке? — с тревогой спросила Меган.

— Полный порядок. Будет ирландское жаркое.

— Ну это вроде как похлебка, верно? Много картошки и подливы.

— Точно, — сказал я.

Я достал сигареты и предложил одну Меган. Она покраснела.

— Не хочешь?

— Нет, я не курю. Но очень приятно, что вы предложили. Точно взрослому человеку.

— А разве ты не взрослый человек? — спросил я.

Меган покачала головой и вдруг стала демонстрировать мне свою длинную ногу в запыленном башмаке.

— Я заштопала чулки, — объявила она с гордостью.

Я не знаток по части штопки, но мне показалось, что сильно стянутый на месте дырки чулок, зашитый к тому же ниткой другого цвета, нельзя считать особым достижением.

— С дыркой было удобнее, — вздохнула Меган. — Так очень тянет.

— Похоже на то, — согласился я.

— А ваша сестра хорошо штопает?

Я попытался вспомнить, видел ли я когда-либо Джоанну за подобным занятием.

— Не знаю, — признался я.

— Что она делает, когда у нее на чулке образуется дырка?

— Полагаю, — сказал я неохотно, — она его выбрасывает и покупает новые.

— И правильно делает, — сказала Меган. — Но я так не могу. Мне выдают сорок фунтов в год. На это много не купишь.

Я понимающе кивнул.

— Если бы я носила черные чулки, можно было бы замазать кожу чернилами, — сказала Меган печально. — В пансионе я так и делала. А воспитательница, которая следила за нашей одеждой, к счастью, плохо видела.

Некоторое время мы молчали, я курил трубку.

Нам было очень уютно.

И тут вдруг Меган выпалила:

— Наверное, вы тоже находите меня ужасной?

От неожиданности я выронил трубку изо рта, и она разлетелась на кусочки. Это была необыкновенно красивая, облагороженная огнем пенковая трубка.

— Посмотри, что ты наделала! — с досадой воскликнул я.

Но эта непредсказуемая девчонка ничуть не смутилась и лишь обезоруживающе улыбнулась.

— А вы мне очень нравитесь, — сказала она.

У меня потеплело на сердце. Нечто подобное, как мне кажется (возможно я ошибаюсь), могла бы сказать своему хозяину собака, если бы умела говорить. Я подумал, что у Меган, при всем ее внешнем сходстве с лошадкой, характер все же скорее как у собаки. В общем, что-то нечеловечье в ней явно имеется.

— Что ты такое сказала? — спросил я, собирая кусочки любимой трубки. — То есть спросила?

— Я сказала, что вы, наверное, считаете меня ужасной, — повторила Меган, но уже совсем другим тоном.

— Почему я должен так считать?

Меган ответила серьезно:

— Потому что я такая и есть.

— Не говори глупостей, — строго сказал я.

Меган покачала головой.

— Вот и вы туда же. А ведь на самом деле я совсем не дурочка. Хотя все думают, что дурочка. Они не знают, что я вижу их насквозь и… как же я их ненавижу…

— Ненавидишь?

— Да. — Ее печальные, совсем не детские глаза смотрели на меня, не мигая. Это был долгий и грустный взгляд. — Вы бы тоже всех их ненавидели, если бы у вас все сложилось, как у меня, — сказала она. — Если бы вы никому не были нужны.

— А не слишком ли ты мрачно настроена? — спросил я.