Тут все было в диком беспорядке. Одежда валялась грудами. Нижнее белье, чулки, свитеры, пестрое летнее платье на спинке стула. Баттл заглянул в шкаф. Там кое-как теснились меховые накидки и жакеты, вечерние платья, шорты, теннисные юбки, спортивные костюмы.

С некоторым благоговением Баттл закрыл дверцы.

— Дорогие вещички, — заметил он. — Мужу она стоит немалых денег.

— Может, поэтому он и… — начал было Лич, но на полуслове осекся.

— Может, для этого ему и нужны эти сто, или точнее, пятьдесят тысяч, хочешь сказать? Может быть. Посмотрим. Интересно, что он сам скажет по этому поводу.

Они спустились в библиотеку. Уильямса отправили к слугам — сообщить, что те могут заняться своими обычными обязанностями. Остальным дозволили вернуться в свои комнаты. Кроме того, мистер Лич выразил желание побеседовать с каждым из них отдельно. Начиная с мистера Невила Стрэнджа.

Когда Уильямс вышел из библиотеки, Баттл и Лич расположились за массивным викторианским столом. Молодой полицейский с блокнотом и карандашом наготове пристроился в уголке комнаты.

— Начнешь ты, Джим, — сказал Баттл. — Постарайся произвести на него впечатление.

Племянник кивнул, Баттл поскреб подбородок и озабоченно нахмурился:

— М-да, интересно, пошли ли мне впрок уроки Эркюля Пуаро…

— Вы имеете в виду того старичка, шутоватого бельгийца?

— Шутоватого? — усмехнулся Баттл. — Как только он начинает строить из себя фигляра, он становится для преступника опаснее чернокожего дикаря из племени мумба-юмба или разъяренной пантеры… Нам бы он очень пригодился — это дело прямо-таки по его части.

— В каком смысле?

— Психология, Джим. Чистой воды психология. Мало кто в ней разбирается. — Баттл вспомнил мисс Эмфри и недавний случай со своей дочерью. — Этот маленький бельгиец умеет добраться до самых сокровенных струн, которые движут любым человеком. Заставить убийцу разговориться — вот в чем его сила. Потому что рано или поздно тот скажет правду: это неимоверно трудно — все время лгать. Рано или поздно они оступаются, и он берет их тепленькими…

— Вы хотите подержать Стрэнджа на длинном поводке?

Баттл рассеянно кивнул и вдруг воскликнул:

— Странно: с чего это я вдруг вспомнил о Пуаро? Это случилось там, наверху. Что я там увидел, что напомнило мне о нем?

Их беседу прервало появление Невила Стрэнджа.

Он был бледен и взволнован, но нервничал куда меньше, чем за завтраком. Баттл внимательно посмотрел на него. Невероятно, чтобы человек, знающий, что на орудии убийства его отпечатки пальцев — а он просто не мог этого не понимать, если у него есть хоть какие-то мозги, — и что полиции это известно, невероятно, чтобы этот человек не выказывал почти никакого беспокойства или по крайней мере отчаянных попыток это беспокойство скрыть.

Невил Стрэндж держался вполне естественно — расстроен, удручен, подавлен, а если и нервничал, то совсем немного… впрочем, в подобной ситуации невозможно было не нервничать.

С эдакой приятной западно-английской обходительностью Лич начал допрос:

— Мистер Стрэндж, мы хотели бы задать вам несколько вопросов. Они касаются ваших перемещений вчерашним вечером, а также некоторых обстоятельств этих перемещений. Я сразу хочу вас предупредить, что вы можете не отвечать на них, если сочтете, что для этого необходимо присутствие вашего адвоката.

Он откинулся на спинку стула, наблюдая, какой эффект произвели его слова.

Невил Стрэндж поглядел на него с искренним недоумением.

«Или он не понимает, о чем идет речь, или же он блестящий актер», — подумал Лич. Вслух же сказал:

— Ну так как, мистер Стрэндж?

— Естественно, я готов ответить на все ваши вопросы, — сказал Невил.

— Имейте в виду, — вежливо пояснил Баттл, — что все, сказанное вами, будет записано и соответственно может быть использовано на суде против вас.

На щеках Стрэнджа выступил гневный румянец.

— Вы что же, угрожаете мне? — резко спросил он.

— Ну что вы, мистер Стрэндж. Мы просто обязаны предупредить.

Невил пожал плечами:

— Возможно, так у вас положено. Что ж, продолжайте.

— Вы готовы дать показания?

— Можно сказать и так, если хотите.

— Будьте добры, расскажите, что вы делали вчера вечером. Скажем, начиная с обеда.

— Пожалуйста. После обеда мы пошли в гостиную. Пили кофе. Слушали радио — новости, музыку. Потом я решил наведаться в гостиницу «Истерхэд Бэй». Встретиться с одним моим приятелем, который там остановился.

— Этого приятеля зовут…

— Латимер. Эдвард Латимер.

— Близкий ваш друг?

— Да нет, не очень. Но мы видимся довольно часто. Он приходил к нам на ленч, на обед, иногда мы ходили к нему.

— Не слишком ли вы припозднились с походом в «Истерхэд Бэй», — спросил Баттл.

— Там довольно веселое место. Можно посидеть почти ДО утра.

— Но в доме принято ложиться рано?

— Да, как правило. Но у меня был ключ. Так что я никому бы не помешал.

— А ваша жена не собиралась пойти с вами?

В голосе Невила послышались напряженные нотки:

— Нет, у нее болела голова. Она уже легла, когда я уходил.

— Пожалуйста, продолжайте, мистер Стрэндж.

— Я поднялся наверх переодеться…

— Простите, мистер Стрэндж, — прервал его Лич. — Переодеться во что? В вечерний костюм? Или, напротив, снять его?

— Ни то ни другое. Я был в синем костюме — а это мой самый лучший костюм. Но на улице шел дождь, а я собирался идти пешком до переправы, а потом еще до гостиницы — это около полумили. Поэтому я и решил надеть костюм похуже — серый в узкую полоску, если уж вас интересуют такие подробности.

— Мы просто хотим, чтобы не оставалось никаких неясностей, — глубокомысленно заметил Лич. — Продолжайте, пожалуйста.

— Я говорил уже вам, что когда поднимался наверх, встретил Баррет, и она сказала мне, что леди Трессилиан хочет меня видеть. Я зашел к ней, и мы немного поговорили.

— Получается, мистер Стрэндж, что вы последний, кто видел леди Трессилиан живой, — мягко сказал Баттл.

Невил покраснел.

— Да, выходит, так. Но с ней было все в порядке.

— Как долго вы пробыли у нее?

— Минут двадцать, наверное, или полчаса. Потом я пошел к себе, переоделся и сразу отправился в «Истерхэд Бэй». Ключ взял с собой.

— Во сколько это было?

— Около половины одиннадцатого. Я торопился, чтобы не опоздать на переправу. Едва успел. В гостинице я разыскал Латимера, мы выпили пару коктейлей, сыграли в бильярд… Время пролетело как-то незаметно, и я уже опаздывал на последнюю лодку — она отходит в половине второго. Поэтому Латимер любезно подвез меня до дома на своей машине. Как вы знаете, ехать приходится через Солтингтон, а это около шестнадцати миль. Мы уехали из гостиницы в два, здесь были около половины третьего. Я поблагодарил Латимера, предложил зайти выпить, но он отказался и уехал к себе в гостиницу. А я сразу пошел спать. Ничего необычного я не видел и не слышал. В доме была полная тишина, похоже, все спали. А утром я услышал, как закричала служанка, и…

— Довольно, мистер Стрэндж, — прервал его Лич. — Давайте вернемся чуть-чуть назад, к вашему разговору с леди Трессилиан — вы ничего необычного не заметили в ее поведении?

— Нет.

— О чем вы говорили?

— Ну, о том о сем.

— По-дружески?

Невил покраснел.

— Конечно.

— Вы, случайно, — мягко спросил Лич, — не кричали, не ссорились?

Невил ответил не сразу.

— Думаю, лучше вам рассказать все как было, — заметил Лич. — Скажу сразу, ваш разговор слышали другие.

— У нас возникли легкие разногласия, — сухо сказал Невил. — Но не более того.

— По какому поводу?

Невил усилием воли взял себя в руки.

— Если честно, — улыбнулся он, — она читала мне нотацию. Это было в ее духе. Если ей что-нибудь не нравилось, она предпочитала сразу рубить с плеча. Она была довольно старомодна и не одобряла многих вполне естественных вещей современной жизни. Разводов, например, ну и тому подобного. Мы поспорили, и, возможно, я несколько погорячился, но расстались мы вполне дружески — хоть и каждый при своем мнении.

Помолчав, он с жаром добавил:

— Да, она вывела меня из себя, но это не значит, что я за это проломил ей череп — вы ведь к тому клоните, верно?

Лич посмотрел на Баттла. Тот, подавшись вперед, навалился на стол и спросил:

— Сегодня утром вы признали, что ниблик принадлежит вам. Как вы можете объяснить тот факт, что на нем обнаружили ваши отпечатки пальцев?

Невил ошеломленно на него уставился.

— Я… Но это же естественно, — быстро заговорил он. — Это же моя клюшка, как же на ней не будет отпечатков моих пальцев…

— Я имел в виду другое. Как вы можете объяснить то, что, судя по найденным — вашим — отпечаткам, вы были последним, кто держал эту клюшку в руках?

Невил замер. Лицо его сделалось очень бледным.

— Это неправда, — наконец заговорил он. — Этого не может быть. Кто-то брал ее после меня… может быть, в перчатках…

— Да нет, мистер Стрэндж, никто не смог бы сделать ею то, что было сделано, не смазав ваших отпечатков.

В комнате повисла тишина. Полная, неприятная тишина.

— О Господи, — невольно вырвалось у Невила. Он задрожал и закрыл лицо руками. Двое полицейских внимательно наблюдали за ним.

Он отнял руки от лица и выпрямился.

— Это неправда, — спокойно и твердо сказал он. — Да, полнейшая неправда. Вы думаете, это я убил ее. Но я не убивал. Клянусь вам, я не убивал. Это какая-то кошмарная профанация.