Одри без тени смущения смотрела на старую леди.

— Вот как?

— Он предлагает… он делает просто неприличное предложение! Иначе не назовешь! Хочет, чтобы он и… Кей… приехали сюда в сентябре. Хочет, чтобы вы с Кей стали подругами. И пишет, что, мол, ты не против.

Леди Трессилиан выжидательно замолчала.

— И это, вы считаете, не совсем прилично? — спросила Одри.

— Дорогая… право, неужели ты действительно этого хочешь?

Одри довольно долго молчала, а потом тихо заметила своим безмятежным голоском:

— Как знать… может, оно даже и к лучшему.

— Ты действительно хочешь встретиться с этой… с Кей?

— Мне кажется, Камилла, это могло бы… многое упростить.

— Упростить? — растерянно отозвалась леди Трессилиан.

— Камилла, дорогая, — мягко начала Одри, — вы всегда были так добры. И если Невил хочет…

— Да плевать мне на то, что хочет Невил! — взорвалась леди Трессилиан. — Хочешь ли ты — вот в чем вопрос.

На щеках Одри появился едва заметный румянец. Словно нежное розовое свечение на морской раковине.

— Да, я хочу, — тихо сказала она.

— Ну тогда, тогда… — Леди Трессилиан беспомощно умолкла.

— Окончательное решение, безусловно, за вами, — сказала Одри. — Ведь это ваш дом, и…

Леди Трессилиан закрыла глаза.

— Я старая женщина, — тихо проговорила она. — Мне теперь абсолютно все равно.

— Но конечно, я могу приехать и в другое время. Когда скажете. Когда вам удобно…

— Ты приедешь в сентябре, как обычно, — оборвала ее леди Трессилиан. — И Невил с Кей тоже. Я, конечно, стара, но, надеюсь, у меня еще хватит сил, чтобы приспособиться к веяниям современной жизни. Больше ни слова об этом. Хватит. Решено.

Она снова закрыла глаза. Через несколько минут, пристально глядя на Одри меж полуприкрытых ресниц, он спросила:

— Ну что, ты мною довольна?

Одри вздрогнула:

— О да, конечно, благодарю вас.

— Дорогая моя, — снова заговорила леди Трессилиан, и в голосе ее звучала неподдельная теплота. — А ты уверена, что это не причинит тебе боли? Ты ведь так любила Невила. Не боишься разбередить старые раны?

Одри смотрела вниз, на свои маленькие руки в шелковых перчатках. Леди Трессилиан заметила, что одной рукой она крепко впилась в край кровати.

Наконец Одри подняла голову. Взгляд ее казался совершенно спокойным.

— Все давно кончено, — тихо сказала она. — Все кончено.

Леди Трессилиан бессильно откинулась на подушки.

— Что ж, тебе виднее. Извини, дорогая, я устала. Пожалуйста, иди, внизу тебя ждет Мэри. Скажи ей, чтобы прислала ко мне Баррет.

Баррет, старая и преданная служанка леди Трессилиан, войдя в спальню, застала хозяйку лежащей на спине с закрытыми глазами.

— Чем скорее я уйду из этого мира, Баррет, тем лучше, — вздохнула леди Трессилиан. — Я совершенно перестала понимать, что происходит.

— Да что вы такое говорите, миледи! Вы просто устали!

— Да, я просто устала. Убери-ка пуховое одеяло с ног и принеси мне мою микстуру.

— Это миссис Стрэндж так расстроила вас. Она, конечно, милая леди, но ей бы и самой не помешало что-нибудь укрепляющее. Вид нездоровый, будто ее что-то гложет, будто она знает что-то такое, о чем мы ни сном, ни духом… Но она с характером, скажу вам. Как говорится, умеет себя поставить.

— Ты как всегда права, Баррет, — сказала леди Трессилиан. — Совершенно права.

— Такую, пожалуй, не скоро забудешь. Сдается мне, мистер Невил частенько о ней думает. Новая миссис Стрэндж, конечно, красивая, даже очень красивая, но мисс Одри, она, знаете, из тех, кого невозможно забыть, даже когда ее нет рядом.

Леди Трессилиан хмыкнула и сказала с чувством:

— Невил дурак, что сводит этих женщин вместе. И он сам первый об этом пожалеет!

29 мая

Томас Ройд с трубкой в зубах внимательно наблюдал за тем, как ловкие пальцы боя упаковывают его багаж. Время от времени «главный малаец», как его тут прозвали, переводил взгляд на свои обширные плантации. Почти полгода не увидит он этого ландшафта, ставшего таким привычным за эти семь лет.

Как-то встретит его родная Англия?

На пороге появился компаньон Ройда, Аллен Дрэйк.

— Привет, Томас, как дела?

— Все готово.

— Пойдем выпьем, счастливчик. Если б ты знал, как я тебе завидую.

Томас Ройд, не обронив ни слова, медленно двинулся из спальни. Он вообще предпочитал быть немногословным. Друзья научились угадывать его настроение по тому, как он молчал.

Плотно сбитый, с открытым очень серьезным лицом и проницательными умными глазами, Ройд двигался немножко боком, по-крабьи. Эта привычка появилась у него после землетрясения — его тогда защемило дверью, — с тех пор приятели и прозвали его Крабом. Дверь слегка повредила Ройду правую руку и плечо, и это, в сочетании с его нарочито неуклюжей походкой, создавало у людей впечатление застенчивости и неловкости, хотя на самом деле Ройд крайне редко ощущал нечто подобное.

Аллен Дрэйк наполнил бокалы.

— Ну, счастливой тебе охоты!

Ройд пробурчал в ответ что-то невразумительное.

Дрэйк иронически посмотрел на приятеля:

— Как всегда немногословен. Не знаю, как ты там управишься. Сколько лет тебя не было дома?

— Семь. Почти восемь.

— Немало. Поди, совсем тут одичал.

— Наверное.

— Впрочем, ты скорее принадлежишь к бессловесным братьям нашим меньшим, нежели к человеческому роду! Собираешься к кому-нибудь там заехать?

— Ну да… отчасти.

Покрытая бронзовым загаром непроницаемая физиономия Ройда вдруг приобрела кирпично-красноватый оттенок.

— Так значит, здесь замешана девушка! — с веселым удивлением воскликнул Дрэйк. — Черт возьми, а ты, оказывается, способен краснеть!

— Не говори глупостей, — быстро пробормотал Ройд и яростно запыхтел своей старинной трубкой.

Чтобы свернуть с неприятной темы, он даже предпринял отчаянную попытку взять разговор в свои руки.

— Наверное, — сказал он, — за эти годы там многое изменилось.

— Мне вот что интересно, — полюбопытствовал Дрэйк. — Почему ты в прошлый раз вдруг раздумал ехать домой? Да еще в самый последний момент.

Ройд пожал плечами.

— Подумал, что лучше съездить на охоту. Да и новости из дома были плохие.

— Ах да, совсем забыл. Твой брат погиб в автокатастрофе.

Ройд кивнул.

«Но все равно странно, — подумал Дрэйк, — из-за этого откладывать поездку домой. Там ведь остались мать и сестра. Как раз в такое время он был нужен им». И вдруг он вспомнил, что Томас отменил поездку еще до того, как узнал о смерти брата.

Аллен с любопытством посмотрел на приятеля. Темная лошадка этот старина Томас!

После трагедии прошло уже три года, поэтому Аллен подумал, что можно спросить:

— Вы были близки с братом?

— Я и Адриан? Не особенно. Каждый пошел своей дорожкой. Он был адвокатом — барристером.

«Все ясно, — подумал Дрэйк, — совсем другая жизнь. Кабинет в Лондоне, приемы… В общем, зарабатывал на жизнь болтовней». Похоже, Адриан Ройд был прямой противоположностью своего братца-молчальника.

— А твоя матушка ведь еще жива?

— Мама? Да.

— А еще ведь, помнится, у тебя есть сестра?

Томас покачал головой.

— А я думал на той фотографии…

— Это не сестра, — пробурчал Ройд. — Многоюродная кузина. Мы просто росли вместе, она сирота.

И снова на лице Ройда под бронзовым загаром проступил густой румянец.

«Так вот оно что», — подумал Дрэйк. И небрежно спросил:

— А она что, замужем?

— Была. За Невилом Стрэнджем.

— Это тот красавец спортсмен? Теннис и прочие штучки-дрючки?

— Да. Она с ним развелась.

«И теперь ты отправляешься в Англию попытать счастья», — подумал Дрэйк. И смилостившись, решил переменить тему.

— Небось, пойдешь там на рыбалку и охоту?

— Вначале надо домой. А потом, может, сплаваю в Солткрик.

— Знаю. Чудесный уголок. Там есть прелестная старомодная гостиница.

— Ага. «Бэлморал-корт». Может, там и остановлюсь. А может, у друзей, у них там дом рядом.

— Завидую тебе.

— Ага. Приятное тихое местечко, этот Солткрик. Никто тебя не побеспокоит.

— Да-да, — согласился Дрэйк. — Местечко что надо, из тех, где никогда ничего не происходит.

29 мая

— Нет, это чрезвычайно неприятно, — проворчал мистер Тривз. — Вот уже двадцать пять лет я останавливался в гостинице «Морская» в Лихэде — и вот теперь, можете себе представить, они решили все перестроить. Расширить фасад, или учинить еще какую-нибудь глупость. И чего они привязались к этим курортам — Лихэд всегда имел собственное очарование, настоящий стиль эпохи Регентства[142], никем не испорченный.

Руфус Лорд попытался утешить старика, философски заметив:

— Но там ведь есть и другие гостиницы.

— Нет, лучше уж я вовсе не поеду в Лихэд. В «Морской» была миссис Мекей, она прекрасно знала, что мне надо. Каждое лето я жил в одном и том же номере — и там все было отлажено, даже слуги — из года в год — те же самые. И потом, кухня просто превосходная.

— А может, вам попробовать Солткрик? Там у них есть прелестный старомодный отель «Бэлморал-корт». И знаете, кто его хозяева? Супруги Роджерс. Хозяйка в свое время была поварихой у старого лорда Маунтхэда, который на весь Лэдгом славился своими обедами. Потом она вышла замуж за дворецкого, и вот теперь у них собственное дело. По-моему, это то, что вам нужно. Место покойное — никаких этих новомодных джаз-бандов — первоклассная кухня и превосходное обслуживание.