Мэри едва заметно улыбнулась. Леди Трессилиан, дама старой закваски, в подобных ситуациях во всем обвиняла только женщин.

— По-моему, Невил тоже виноват, — кротко заметила Мэри.

— Да, Невил виноват, очень виноват, — согласилась леди Трессилиан. — У него была очаровательная жена, преданная ему, может быть, даже слишком преданная. Тем не менее я убеждена: если бы не предприимчивость этой красотки, он бы одумался. А она проявила недюжинный темперамент и женила его на себе. Да, я не скрываю, мои симпатии целиком на стороне Одри. Мне она очень симпатична.

— Все не так просто, — вздохнула Мэри.

— Да уж. Трудно решить, как вести себя в подобной ситуации. Мэтью был очень привязан к Одри, и никто не может отрицать, что она была Невилу прекрасной женой, хотя, конечно, жаль, что она не разделяла его спортивных увлечений. Она вообще далека от спорта. И все это так обидно. В мое время подобных проблем не было. Конечно, мужчина мог увлечься, но чтобы разрушить семью — никогда.

— Нынче другие времена, — констатировала Мэри.

— Вот именно. Ты всегда была очень разумна, дорогуша. Что толку вздыхать о том, что было. Другие времена, другие нравы, красотки вроде Кей Мортимер уводят мужей у законных жен, и никому в голову не приходит, что это отвратительно!

— Кроме таких людей, как вы, Камилла.

— Я не в счет. Этой Кей плевать, одобряю я ее или нет. Она слишком занята тем, как бы получше развлечься. Пускай Невил привозит ее, я даже готова принять ее друзей — хотя мне весьма неприятен этот красавчик с водевильной внешностью, который все время крутится подле нее… Как бишь его зовут?

— Тед Латимер?

— Да-да, он. Они, видите ли, подружились на Ривьере! Хотела бы я знать, как ему удается жить так, как он живет.

— Он не глуп, — сказала Мэри.

— Допускаю. Но думаю, основной его капитал — внешность. Не очень-то подходящая компания для жены Невила. Особенно мне не понравилось, что прошлым летом он приехал вместе с ними, а остановился не у нас, а в гостинице «Истерхэд Бэй».

Мэри глянула в распахнутое окно. Дом леди Трессилиан стоял на крутой скале, с которой открывался широкий вид на реку Терн. На другом берегу возвышался курортный комплекс «Истерхэд Бэй», с большим песчаным пляжем, с целым выводком современных коттеджей и респектабельной гостиницей с видом на море. Рядом, на склоне холма, виднелся рыбацкий поселок Солткрик — селение тихое и старомодное, презренное в очах блестящего «Истерхэд Бэя» и его изысканных обитателей.

Гостиница высилась почти напротив дома леди Трессилиан, отделенная узкой полоской воды, и из окна спальни можно было созерцать это гордое детище современной архитектуры.

— Хорошо, что Мэтью не дожил до этого вульгарного здания, — сказала леди Трессилиан и закрыла глаза. — Когда он был жив, линию побережья еще не успели испоганить…

Сэр Мэтью и леди Трессилиан поселились в Галлз-Пойнт тридцать лет назад. Прошло уже девять лет с тех пор, как сэр Мэтью, большой любитель ходить под парусом, не справившись с порывом ветра перевернулся и утонул буквально на глазах у жены.

Все думали, что после такой трагедии леди Трессилиан продаст дом и уедет из Солткрика, но этого не случилось. Она осталась тут, и единственным внешним проявлением ее горя было указание уничтожить все лодки и сломать лодочную станцию. Так что с тех пор гости Галлз-Пойнта были лишены удовольствия прокатиться на лодке. Да и чтобы перебраться на другой берег, им приходилось идти к переправе и пользоваться услугами местных лодочников.

После короткой паузы Мэри рискнула спросить:

— Так мне, значит, написать Невилу, что его желание не согласуется с нашими планами?

— Ну конечно, я не намерена переносить визит Одри. Она всегда приезжает в сентябре, и я не вижу причин, почему бы в этом году должно быть иначе.

— Но, видите ли, Невил пишет, что Одри не против. — Мэри снова взглянула на письмо. — И даже как бы сама хочет познакомиться с Кей.

— Не верю, — отрезала леди Трессилиан. — Невил, как все мужчины, просто выдает желаемое за действительное.

— Но он утверждает, что уже говорил с ней об этом.

— Что за дичь! Нет-нет, это невозможно!

Мэри вопросительно посмотрела на нее.

— Как Генрих Восьмой, — сказала леди Трессилиан.

Мэри удивленно вскинула брови.

— Угрызения совести, — пояснила леди Трессилиан. — Генрих всегда стремился к тому, чтобы Катерина[141] признала, что их развод был необходим. Невил понимает, что поступил плохо, его мучает совесть и он хочет избавиться от этого неприятного чувства. Хочет, чтобы Одри сказала, что, мол, все в порядке, что она даже готова приехать сюда и познакомиться с Кей.

— Странно, — задумчиво проговорила Мэри.

Леди Трессилиан пристально поглядела на нее:

— Выкладывай, что у тебя на уме, дорогуша.

— Я говорю, странно… Это письмо — все это так не похоже на Невила! А вам не приходило в голову, что по каким-то неизвестным причинам Одри сама хочет этой встречи?

— С какой стати? — раздраженно воскликнула леди Трессилиан. — После ухода Невила она поехала в Ректори к своей тетке, миссис Ройд, и с ней там случился настоящий нервный срыв. Она превратилась в собственную тень. Очевидно, она крайне тяжело пережила разрыв. Она ведь у нас скрытная, все в себе, а такие натуры, как известно, весьма чувствительны.

— Да очень. Она вообще не без странностей… — попыталась было вставить Мэри.

— Она сильно страдала. И вот, когда последовал разрыв, а затем Невил женился, она мало-помалу начала приходить в себя. Сейчас у нее практически все в порядке. И что же, по-твоему, она хочет, чтобы все повторилось, разбередить старые раны?

— Невил говорит, что хочет, — стояла на своем Мэри.

Старая леди удивленно посмотрела на нее:

— Но ты-то почему упорствуешь, Мэри? В чем дело? Ты что же, хочешь, чтобы они тут все встретились?

— Нет, конечно, — смутилась Мэри.

— А может, это ты подбросила Невилу столь блестящую идею? — сурово спросила леди Трессилиан.

— Да что вы такое говорите?

— Да то и говорю, что хоть убей, а я ни за что не поверю, что он сам до этого додумался. Это абсолютно не в его стиле. — Леди Трессилиан мрачно задумалась, потом лицо ее вдруг просветлело. — Завтра ведь первое мая? Правильно? Третьего Одри приезжает к Дарлингтонам в Эсбанк. А это всего в двадцати милях отсюда. Напиши-ка ей и попроси заехать к нам на ленч.

5 мая

— Миссис Стрэндж, миледи.

Одри Стрэндж пересекла гигантскую спальню, подошла к гигантской кровати, наклонилась, поцеловала старую леди и опустилась в специально приготовленное для нее кресло.

— Рада видеть тебя, дорогая, — сказала леди Трессилиан.

— Я тоже рада видеть вас, — сказала Одри.

Нечто неуловимое появилось в ее облике. Она была среднего роста, с маленькими руками и миниатюрными ножками. Чистая бледная кожа, светлые пепельные волосы и светло-серые широко посаженные глаза. Черты мелкие, но очень правильные, прямой точеный нос и изящный овал лица. Эта бледность и некоторая кукольность не позволяли назвать ее красавицей, но было в ней некое неотразимое очарование, перед которым невозможно было устоять, и взглянув на нее однажды, хотелось смотреть вновь и вновь. И еще было в ней что-то нематериальное, что-то от бесплотного духа, но в то же время вы как бы ловили себя на мысли, что бесплотный этот дух, возможно, куда более реален, чем иной живой человек… И еще у нее был замечательный голос, нежный и звонкий, точно серебряный колокольчик.

Какое-то время дамы предавались беседе об общих знакомых и обсуждали последние новости. Потом леди Трессилиан сказала:

— Кроме удовольствия видеть тебя, дорогая, у меня была еще одна причина попросить тебя приехать. Я получила от Невила довольно странное письмо.