В это время на дорожке появилась невозмутимо улыбающаяся Эльза с пуловером в руках и снова уселась позировать.

Она, несомненно, рассчитывала, что в смерти Эмиаса заподозрят Кэролайн, когда найдут у нее в комнате флакончик с кониумом. Что же касается Кэролайн, то волею обстоятельств она оказалась единственной подозреваемой в деле убийства ее мужа, так как решила сама принести ему пиво и сама же налила его в стакан.

Эмиас одним глотком опорожнил его и, искривив в гримасе губы, сказал: «Сегодня у всего какой-то противный привкус».

Понимаете ли вы, насколько важна эта реплика? «Сегодня у всего какой-то противный привкус». Значит, перед этим он уже пробовал что-то неприятное, отчего у него во рту до сих пор остался неприятный привкус. И еще одно. Филип Блейк упомянул о нетвердой походке Крейла и даже подумал, «не выпил ли он». Эта нетвердая поступь была первым признаком того, что кониум действует, из чего следует, что яд ему дали до того, как Кэролайн принесла пиво.

Итак, Эльза Грир, позируя Крейлу, весело и мило болтала, чтобы тот, упаси Господи, не заподозрил неладное… А увидев сидевшего чуть выше Мередита, она приветствовала его, изображая полную беспечность.

Эмиас Крейл, презиравший всякое нытье, превозмогая свое отвратительное состояние, упорно продолжал писать, пока его конечности не начали неметь и ему стало трудно говорить. Потом он беспомощно откинулся на спинку скамейки, но разум его еще некоторое время оставался ясным.

Прозвучал гонг к ленчу, Мередит встал и направился к калитке. Думаю, в этот момент Эльза слезла со стены, подбежала к столику и капнула яд в стакан с пивом, налитым рукой Кэролайн. Пузырек с остатками яда по дороге к дому она затоптала в песок. Затем она побежала к калитке и там столкнулась с Мередитом.

Скамейка, на которой он сидел, стояла в тени, и когда Мередит вышел на солнце, в глазах у него, естественно, зарябило и он не мог как следует рассмотреть своего приятеля, увидел только, что тот откинулся на спинку скамьи, и еще обратил внимание, что взгляд у него был почему-то полон ненависти.

Эркюль Пуаро красноречивым жестом показал на висящую на стене картину.

— Мне бы следовало понять все, как только я увидел эту картину. Ибо это не обыкновенный портрет. Это портрет убийцы, написанный ее жертвой, — портрет девушки, которая смотрит, как уминает ее возлюбленный.

Эпилог

В тот самый момент, когда наступила мертвая тишина, ибо оцепеневшие от ужаса слушатели не могли вымолвить ни слова, исчез последний луч медленно уходившего за горизонт солнца, освещавший идеальной формы темноволосую головку и небрежно брошенную на спинку стула серебристую горжетку.

Эльза Диттишем слегка передернула плечами и заговорила.

— Уведите всех, Мередит, — сказала она. — Мне нужно поговорить с мосье Пуаро.

И опять застыла в неподвижности, пока за уходящими не закрылась дверь.

— Вы ведь очень умный, не так ли? — спросила она.

Пуаро ничего не ответил.

— Что вам от меня нужно? Чтобы я созналась?

Он кивнул.

— Этого вы все равно не дождетесь! — заявила Эльза. — Никакого признания. То, что здесь только что говорилось, значения не имеет. У вас нет свидетелей.

— Совершенно справедливо.