Пуаро пропустил его слова мимо ушей.

— Вы утверждаете, что всем вам известно, что произошло, — сказал Пуаро, — не спешите делать подобные заявления. Принятое судом решение не всегда бывает правильным. Вот, например, вы, мистер Блейк, все вокруг считали, что вы относились к Кэролайн Крейл с крайней антипатией. Но человек, хоть немного разбирающийся в психологии, сразу понял бы, что все было как раз наоборот. Вы испытывали к Кэролайн Крейл самые нежные чувства. Вы пытались бороться с этой привязанностью, то и дело напоминая себе о ее недостатках, искусственно возбуждая в себе неприязненное к ней отношение… А мистер Мередит Блейк — никто не усомнился бы в его преданности к миссис Крейл. В своем изложении событий случившегося он, разумеется, очень негодует на Эмиаса Крейла, посмевшего так обидеть свою супругу, но если как следует поразмыслить, то можно заметить, что эта преданность давным-давно изжила себя, на самом деле его душа и все мысли были заняты исключительно мисс Эльзой Грир.

Мередит что-то залепетал, а леди Диттишем улыбнулась.

— Я привожу эти факты только в качестве иллюстрации, — продолжал Пуаро, — хотя они, разумеется, имеют непосредственное отношение к тому, что произошло. Итак, я начинаю путешествие в прошлое, чтобы досконально выяснить все подробности трагедии. Но прежде позвольте рассказать вам, что я уже сделал. Я переговорил с защитником, который выступал на процессе по делу Кэролайн Крейл, с помощником прокурора, с адвокатом, который хорошо знал семью Крейлов, с клерком адвокатской контору, присутствовавшим на всех судебных заседаниях, с офицером полиции, который расследовал это дело, и, наконец, с пятью свидетелями, то есть с непосредственными участниками разыгравшихся событий. Из всей суммы собранных фактов я выяснил следующее: Кэролайн Крейл ни разу не заявила о своей невиновности (за исключением письма, адресованного ее дочери); Кэролайн Крейл, давая показания, не выказывала абсолютно никакого страха; что в суде она держалась безучастно; что она, похоже, заранее смирилась со своей участью; что в тюрьме она держалась очень достойно и сдержанно; а в письме, написанном сестре сразу после вынесения приговора, она не сетовала на судьбу и на решение суда. И еще должен подчеркнуть, что, по мнению всех, с кем я беседовал (за единственным, но примечательным исключением), Кэролайн Крейл была виновна.

— Конечно была, — кивнул головой Филип Блейк.

— Но я не имею обыкновения, — продолжал Эркюль Пуаро, — полагаться на чужое мнение. Я решил лично проверить все факты и проанализировать все улики, с учетом психологического аспекта происходивших событий. Для этого я тщательно перечитал материалы дела, а также попросил пятерых непосредственных участников тех событий собственноручно описать все, чему они были свидетелями. Эта информация оказалась весьма ценной, ибо содержала определенный материал, не отраженный в полицейском досье, а именно: а) происшествия, которые, с точки зрения полиции, не представляли никакого интереса; б) предположения о том, что Кэролайн Крейл думала и чувствовала (с точки зрения юриспруденции они не могли служить доказательствами); в) некоторые факты, которые были умышленно скрыты от полиции.

Только получив все эти материалы, я смог вынести какие-то собственные суждения. Итак, у Кэролайн Крейл безусловно имелись весьма весомые мотивы для совершения преступления. Она любила своего мужа, он в присутствии других людей сказал ей, что намерен оставить ее ради другой женщины; она, по ее собственному признанию, была женщиной ревнивой.

От мотивов перейдем к средствам: пустой флакон из-под духов, в который был перелит кониум, был обнаружен в ящике ее бюро. На флаконе не было ничьих отпечатков пальцев, кроме ее собственных. На допросе она призналась, что действительно взяла кониум — в этой комнате, где мы сейчас находимся. На бутылке с кониумом также были найдены отпечатки ее пальцев. Я спросил у мистера Мередита Блейка, в каком порядке все выходили из этой комнаты в тот день, ибо трудно себе представить, что кто-то на глазах у других мог перелить настойку из одной емкости в другую. Очередность была такова: Эльза Грир, сам Мередит Блейк, Анджела Уоррен, Филип Блейк, Эмиас Крейл и, наконец, Кэролайн Крейл. Важно подчеркнуть, что мистер Мередит Блейк в ожидании миссис Крейл стоял спиной к дверям, а потому не мог видеть, что она там делает. Таким образом, ей представилась, так сказать, возможность отлить яд незаметно. Поэтому у меня нет сомнений в том, что кониум действительно взяла она. Данному факту есть и косвенное подтверждение. Мистер Мередит Блейк сказал мне на днях: «Вот именно здесь я стоял, вдыхая запах цветущего жасмина». Но был уже сентябрь, и жасминовый куст под окном никак не мог быть в цвету. Жасмин обычно цветет с июня по июль. А вот во флаконе, найденном у Кэролайн, в котором были остатки кониума, прежде находились духи с запахом жасмина. Отсюда следует, что идея взять кониум возникла у миссис Крейл спонтанно и она тут же вылила духи из флакончика, находившегося у нее в сумке, чтобы освободить необходимую ей емкость.

Переходим к утру следующего дня. Пока все факты совпадают и все выглядит вполне логично. Мисс Грир внезапно объявила о том, что мистер Крейл и она решили пожениться, Эмиас Крейл скрепя сердце это подтвердил, чем очень огорчил Кэролайн Крейл. Об этом говорят все свидетели.

Далее наступает утро рокового дня. Происходит ссора в библиотеке. Первое, что было слышно, — это как Кэролайн Крейл в сердцах крикнула мужу: «Ты и твои женщины!», а потом: «Когда-нибудь я тебя прикончу». Филип Блейк слышал это из холла. А мисс Грир — с террасы.

Затем она услышала, как мистер Крейл просил жену вести себя разумно. На что миссис Крейл ответила: «Я скорей тебя убью, чем отдам другой женщине».

Вскоре после этого на террасе появился Эмиас Крейл, который бесцеремонно велел Эльзе Грир отправляться в сад, чтобы ему позировать. Она поднялась наверх за пуловером и пошла в сад вслед за Крейлом.

Пока нет ничего, что могло бы быть определено как психологическое несоответствие. Каждый ведет себя соответственно обстоятельствам и своему характеру. Но далее мы подходим к тому, что не подкреплено логикой.

Мередит Блейк обнаруживает пропажу кониума, звонит брату; они встречаются возле причала и проходят вместе мимо Оружейного сада, где Кэролайн Крейл выясняет отношения с мужем по поводу отправки Анджелы в школу… Вот это уже весьма странно. Только что между ними произошла ссора, которая закончилась явной угрозой со стороны Кэролайн, и всего через двадцать минут она идет к нему, и они обсуждают важную, но вполне обыденную проблему.

Пуаро повернулся к Мередиту Блейку:

— В вашей записке вы упомянули, что слышали, как Крейл выкрикнул: «Все решено — я сам ее провожу. Пусть собирается». Правильно?

— Да, что-то вроде этого, — подтвердил Мередит Блейк.

— А вам что помнится? — обратился Пуаро к Филипу Блейку.

— Я вспомнил эти слова, — нахмурился Филип, — только когда вы их повторили. Но теперь да, я их помню. Действительно что-то было сказано про сборы в дорогу.

— Сказано мистером Крейлом или миссис Крейл?

— Эмиасом. Кэролайн говорила, что девочке будет очень тяжело. Но какое это имеет значение? Мы все знаем, что через несколько дней Анджеле в любом случае предстояло отправиться в школу.

— Нет, вы не поняли, что именно мне необходимо уточнить. Почему девочку должен был провожать Эмиас Крейл? Это настораживает. В доме были миссис Крейл, мисс Уильямс, наконец, горничная. Собирать девочку в школу — прерогатива женщин, а не мужчин.

— Какое это имеет значение? — раздраженно повторил Филип. — Ведь это не имеет никакого отношения к преступлению.

— Вы так думаете? Тем не менее именно эта фраза о сборах Анджелы навела меня на размышления. А за этим тут же последовала еще одна странность. Миссис Крейл, пребывающая в отчаянии, которой разбили сердце, которая только что угрожала мужу и которая думает об убийстве или самоубийстве, вдруг вполне миролюбиво готова принести ему пива похолоднее. Очень-очень странно…

— Ничего странного, если она решила его отравить, — помешкав, медленно проговорил Мередит Блейк. — Именно так ей и следовало поступить. Притвориться, что она более не гневается.

— Вы полагаете? Но в Оружейном саду у ее мужа всегда было несколько бутылок пива, а яд у нее уже был… Будь она хоть чуточку сообразительней, она бы, улучив момент, влила его в одну из бутылок.

— Она не могла этого сделать, — возразил Мередит Блейк. — Потому что это пиво мог выпить кто-нибудь другой.

— Да, например, Эльза Грир. Вы хотите сказать, будто, вознамерившись убить своего мужа, Кэролайн Крейл очень бы переживала по поводу смерти соперницы?

Не будем тратить время на пререкания. Ограничимся фактами. Кэролайн Крейл обещает мужу прислать пива. Она возвращается в дом, берет из ледника бутылку и сама ему ее несет. Сама же потом наливает в стакан. Эмиас Крейл залпом выпивает его и произносит: «Сегодня мне все кажется ужасно противным!».

Миссис Крейл снова возвращается в дом. За ленчем она ведет себя как обычно. Кто-то упомянул, что ока выглядела чуть возбужденной и рассеянной. Это не столь уж существенно — ибо точных критериев для поведения убийц еще никто не определил. Бывают убийцы спокойные, которые ведут себя очень сдержанно, бывают — очень нервные.

После ленча она снова идет в Оружейный сад. Там она обнаруживает своего мужа мертвым и предпринимает то, что следует предпринять. Она в полной панике и велит гувернантке поскорее вызвать врача. Что тоже естественно. А сейчас мы подошли к факту, который ранее никому не был известен. — Он посмотрел на мисс Уильямс. — Не возражаете?

Мисс Уильямс побледнела.

— Я не брала с вас слово относительно этой тайны, — отозвалась она.