— Арчи, что может быть проще, чем вырезать эту штуку из журнала, купить конверт, наклеить на него марку, написать печатными буквами мой адрес и отправить? Разве не так?

Я хмыкнул и покачал головой:

— Подобные шуточки не в моём стиле. Да и зачем мне это, посудите сами? Вы же знаете, я не стану лишний раз напрягаться без серьёзной причины. Кроме того, стал бы я приводить вас в ярость и озлоблять именно теперь, когда генерал Карпентер вот-вот позвонит и поинтересуется, что вы обо мне думаете?

— Тебе теперь придётся отложить поездку в Вашингтон.

Я постарался, чтобы на моей честной и простодушной физиономии отразилось нескрываемое удивление.

— Нет, я никак не могу. У меня же встреча не с кем-нибудь, а с генерал-лейтенантом. Да и вообще, с какой стати? — Я ткнул перстом в направлении лежащей перед ним на столе вырезки из журнала. — Не из-за этой же пустяковины? Вы сами сказали, что паниковать тут не из-за чего. Я уже и сам сомневаюсь, есть ли основания для тревоги. Ведь если кто-то замышляет убийство, то вряд ли будет тратить силы на то, чтобы кромсать на куски рекламу какого-то…

— Так ты всё же собираешься в Вашингтон?

— Да, сэр. Я же сказал — у меня там свидание. Разве что позвонить Карпентеру и сказать ему, что у вас расшатались нервы из-за анони…

— Когда ты уезжаешь?

— Я взял билет на шестичасовой поезд, но могу поехать позже.

— Отлично. Значит, у нас в запасе ещё целый день. Возьми блокнот.

Вулф наклонился, плеснул себе пива, отхлебнул и снова откинулся на спинку кресла.

— У меня есть маленькая реплика по поводу твоего зубоскальства. Когда вчера мистер Дженсен был у нас и показал нам все эти штуки, мы не имели ни малейшего понятия о личности отправителя анонимного послания. Кто знает, может, это была просто трусливая попытка испортить мистеру Дженсену аппетит. Однако мы уже больше не пребываем в полном мраке. Ведь этот человек не только хладнокровно убил мистера Дженсена, причём проделал это столь же хитроумно, сколь и решительно, но и застрелил мистера Дойла, никакого отношения к мистеру Дженсену не имевшего и появления которого никак нельзя было предвидеть. Так что теперь мы можем констатировать: мы имеем дело с безжалостной личностью, которая быстро принимает решения, столь же стремительно действует и, возможно, одержима навязчивой идеей.

— Согласен, сэр. Было бы хорошо, если бы вы залегли в постель и не вылезали бы оттуда, разрешив входить к вам только Фрицу, пока я не вернусь из Вашингтона. Клянусь, я всё понимаю и буду держать язык за зубами, хотя с вами у меня это и не всегда получается. Так или иначе вам не мешает отдохнуть. И не вздумайте облизывать конверты.

— Пф! — Вулф погрозил мне пальцем. — Тебе легко говорить, не ты получил эту пакость. С тобой, видно, расправиться пока не собираются.

— Вы правы, сэр.

— Этот человек крайне опасен, и шутки с ним плохи.

— Не спорю.

— Отлично. — Вулф закрыл глаза. — Записывай, что сочтёшь нужным. Вполне возможно, что это дело так или иначе связано с капитаном Питером Рутом. Во всяком случае, он — единственное звено, которое связывало меня с мистером Дженсеном. Так что в первую очередь разузнай, где находится сейчас капитан Рут.

— Он был приговорён военным трибуналом к трём годам тюрьмы.

— Я знаю. Вот и выясни, там ли он ещё. Кроме того, узнай, что слышно о его невесте, той самой молодой женщине, которая подняла вокруг дела капитана Рута страшный шум и обозвала меня дворнягой-ищейкой. Кстати говоря, эти термины противоречат друг другу — крайне нелепое сочетание. Эту женщину зовут Джейн Гир. — Вулф на мгновение приоткрыл глаза. — У тебя богатый опыт общения с симпатичными молодыми женщинами, так что постарайся без промедления связаться с ней. Ты не встречался с ней в последнее время?

— Нет, — ответил я, — но я просто горю желанием исправить сейчас эту ошибку. Только вот сомневаюсь…

— Значит, так и поступи. Я хочу её видеть. Прости, что я тебя перебиваю, но тебе ведь надо ещё успеть на поезд. Сообщи также мистеру Кремеру, какой оборот приняла эта история, и попроси его поднять дело капитана Рута — его связи, близких. За исключением мисс Гир, которая, кстати, вполне может жаждать мести за его позор; ею я займусь сам. Если капитан Рут в тюрьме, договорись с генералом Файфом, чтобы его привезли сюда. Я хочу с ним побеседовать. Где та вырезка, которую вчера получил мистер Дженсен? Поговори на сей счёт с мистером Кремером и мистером Корнуэллом. Вполне может оказаться, что мы получили не такую же, а именно ту самую.

Я замотал головой:

— Нет, сэр. Эта отрезана вверху справа ближе к тексту.

— Я и сам заметил, только проверить всё равно не мешает. Проверь надёжность дверных замков и засовов, а также — исправен ли гонг в твоей комнате. Пусть Фриц сегодня спит у тебя. С ним и с Теодором я ещё поговорю. Чтобы всё выполнить, тебе достаточно будет несколько раз позвонить по телефону. Кроме мисс Гир, конечно, но тут уж решай сам. Мистеру Кремеру пока ничего о ней не говори, я хочу сначала встретиться с ней сам. Когда ты возвращаешься из Вашингтона?

— Я хочу успеть на обратный поезд в полдень — встреча назначена на девять утра. Значит, около пяти я буду здесь. — И я пылко добавил: — Если Карпентер положительно решит вопрос о моей отправке за океан, я постараюсь повременить с отъездом, пока не отыщется этот рекламорезатель. Я бы не хотел…

— Я думаю, тебе незачем особенно суетиться. Или менять свои планы. В конце концов, именно правительство платит тебе жалованье.

Вулф говорил ледяным тоном, сухо и резко, буравя меня взглядом, словно вознамерился просверлить им сразу все мои жизненно важные органы.

— Пожалуйста, соедини меня с генералом Файфом, — добавил он, не меняя интонации. — Возьмёмся за капитана Рута.

Намеченная программа покатилась как по маслу — за исключением разве что Джейн Гир. Если бы не она, я бы преспокойно уехал, как собирался, шестичасовым поездом и не потерял нескольких часов. Файф перезвонил через полчаса, поведав, что в настоящее время капитан Рут отбывает срок за государственный счёт в тюрьме на юге Мэриленда, и добавил, что его без промедления доставят в Нью-Йорк для беседы с Вулфом, — это, похоже, опровергало известное высказывание, что демократия всегда неблагодарна. Корнуэлл сообщил, что и вырезку, и конверт, которые получил Дженсен, он передал инспектору Кремеру, что тот и подтвердил, добавив, что обе вещи и сейчас у него. Кремер, как мне показалось по телефону, был страшно занят и поэтому затягивать нашу беседу не стал. Почему — я понял несколько позже, когда сразу после обеда он заявился к нам.

Усевшись в красное кожаное кресло, он прищурился и вперился в Вулфа, после чего хрипло и грубо гоготнул и ядовито процедил:

— Заинтересован, замешан и желаю знать — так?

Само собой, Вулф ответил встречной колкостью, но минуты через три жаркой словесной перепалки они поостыли и перешли к делу. Кремер привёз вырезку, которую получил Дженсен, и они с Вулфом, сравнив её с той, что прислали нам, пришли к выводу, что оба кусочка бумаги вырезаны из двух экземпляров одного и того же номера журнала — на редкость важная информация, за которую я не дал бы и пяти центов. Мы выложили без утайки всё, что знали про дело капитана Рута, умолчав лишь про Джейн Гир. Кремер пообещал разузнать всё, что касается прошлого Рута и его связей. Что же до официального расследования убийства Дженсена, то в числе подозреваемых по-прежнему оставалось всё население огромного Нью-Йорка, так что полицейские могли резвиться вволю. Когда после пространных разглагольствований Кремера стало ясно, что следственная группа не сдвинулась с места ни на шаг, Вулф не преминул съязвить по этому поводу, Кремер ответил встречным уколом, и в результате обсуждение закончилось такой же перебранкой, с какой и началось.

С Джейн Гир мне не очень повезло. В рекламном агентстве, где она работала и куда я позвонил около полудня, мне сообщили, что сейчас она находится где-то на Лонг-Айленде, проникаясь достоинствами какой-то продукции их клиента, чтобы составить рекламу. Когда наконец часа в четыре я до неё добрался, Джейн Гир, сочтя пять моих звонков в течение дня неоспоримым подтверждением пробуждения моих низменных инстинктов, повела себя весьма вызывающе. Она и не подумает отправиться к Ниро Вулфу, пока я сам не заеду за ней и заодно не угощу коктейлем.

Вот почему случилось так, что в начале шестого мы встретились за коктейлем в баре «Кейлико» в отеле «Черчилль».

Хотя позади у неё был полный рабочий день, Джейн Гир выглядела такой бодренькой и свеженькой, словно весь день только и делала, что отсыпалась да нежилась в ванной.

На той стадии развития событий я не предполагал, что подобное творение руки божьей может быть виновно в тщательно обдуманном и хладнокровном убийстве. Я вообще живо интересуюсь человеческой природой, и мне не составило труда за короткое время нашего знакомства обнаружить, что Джейн Гир способна на сильные чувства, в чём бы они ни проявлялись, и не склонна ограничивать выражение этих чувств мелкими шалостями вроде постреливания глазками. Мне не доводилось, правда, наблюдать, чтобы она пыталась выцарапать кому-нибудь глаза или вцеплялась в волосы, но я знал её всего два месяца, а способностей ей было не занимать. Тем не менее я чувствовал, что убийство Дженсена — Дойла, один из которых вообще был ни при чём, совершенно не вязалось с её натурой; и я знал, что она уже пересмотрела своё отношение к заварухе с капитаном Рутом, с тех пор как обозвала Вулфа дворнягой-ищейкой.

Она стрельнула в меня карими глазками. Заметьте, я не говорил, что Джейн Гир никогда этого не делает, я сказал лишь, что она не ограничивается подобными шалостями. Вдруг она сказала:

— Ну-ка, дайте взглянуть на ваш правый указательный палец.

Я исполнил её просьбу, а Джейн Гир, нежно погладив кончик моего пальца, проворковала: