Затем, ругая себя за глупость, она вернулась к церкви. Конечно, Фрэнсис Дейви там. Сегодня ведь воскресенье. Девушка помедлила, не зная, как поступить, и тут калитка отворилась и на дорогу вышла женщина с цветами в руках.

Она пристально посмотрела на Мэри и, увидав перед собой незнакомку, прошла бы мимо, пожелав доброй ночи, если бы Мэри не повернулась и не последовала за ней.

— Простите, — сказала она. — Я видела, как вы вышли из церкви. Скажите пожалуйста, мистер Дейви там?

— Нет, его нет, — сказала женщина, и немного помолчала: — Вы хотели его видеть?

— Мне очень нужно, — сказала Мэри. — Я была у него дома, но не могла достучаться. Вы мне не поможете?

Женщина посмотрела на нее с любопытством, потом покачала головой.

— Извините, — сказала она, — но викария нет дома. Он сегодня уехал проповедовать в другом приходе, за много миль отсюда. Сегодня он вряд ли вернется в Олтернан.

Глава четырнадцатая

Сначала Мэри не поверила.

— Нет дома? — повторила она. — Но это невозможно. Вы, наверное, ошибаетесь?

Она так надеялась, что инстинктивно отвергла внезапный и роковой удар по своим планам. Женщина обиделась; она не понимала, почему эта незнакомка сомневается в ее словах.

— Викарий отбыл из Олтернана вчера днем, — сказала она. — Он уехал верхом после обеда. Уж я-то знаю, потому что веду его хозяйство.

Должно быть, женщина увидела на лице Мэри нечто вроде мучительного разочарования, потому что смягчилась и заговорила доброжелательно.

— Если вы хотите ему что-нибудь передать, когда он вернется, то я… — начала она, но Мэри безнадежно покачала головой; сила духа и смелость мгновенно покинули ее.

— Будет слишком поздно, — сказала она в отчаянии. — Это вопрос жизни и смерти. Если мистера Дейви нет, тогда я не знаю, куда обратиться.

В глазах женщины снова блеснуло любопытство.

— Кто-нибудь заболел? — спросила она. — Я могу вам показать, где живет наш доктор. Откуда вы пришли так поздно?

Мэри не ответила. Она отчаянно искала выход из положения. Прийти в Олтернан и потом ни с чем вернуться назад в трактир «Ямайка» было невозможно. Она не могла довериться жителям деревни, да они и не поверили бы ее рассказу. Она должна найти кого-то, облеченного властью — кого-то, кто кое-что знает о Джоссе Мерлине и трактире «Ямайка».

— Где здесь поблизости живет судья? — спросила она наконец.

Женщина наморщила лоб и задумалась.

— Здесь рядом, в Олтернане, никого нет, — сказала она, поколебавшись. — Да, ближайшим будет сквайр Бассат, там, в Норт-Хилле, а это, наверное, больше четырех миль отсюда — может, больше, может, меньше. Не могу сказать точно, потому что я там никогда не была. Но вы же не пойдете туда прямо сейчас?

— Я должна, — заявила Мэри, — мне больше ничего не остается. И я не могу терять времени. Простите меня за эту таинственность, но я в большой беде, и только ваш викарий или судья могут мне помочь. Скажите, а дорогу в Норт-Хилл трудно найти?

— Нет, это довольно просто. Вы пройдете две мили по Лонстонской дороге, потом свернете направо у заставы. Но негоже девушке вроде вас идти туда пешком, ночью! Сама бы я ни за что не пошла. Народ на пустоши иногда попадается грубый, им нельзя доверять. Мы теперь не осмеливаемся выходить из дома, ведь даже на большой дороге случаются грабеж и насилие.

— Спасибо за сочувствие, я вам очень благодарна, — сказала Мэри, — но я всю жизнь прожила в пустынных местах и не боюсь.

— Как хотите, — ответила женщина, — но лучше бы вам остаться здесь и подождать викария.

— Это невозможно, — сказала Мэри, — но когда он вернется, не могли бы вы передать ему, что… Хотя подождите: если у вас есть перо и бумага, я напишу викарию записку с объяснением; так будет лучше.

— Пойдемте ко мне в дом, и пишите что хотите. После вашего ухода я сразу же отнесу записку к нему в дом и оставлю на столе, так что викарий увидит ее, как только вернется.

Мэри вошла за женщиной в дом и с нетерпением ждала, пока та отыщет в кухне перо. Время стремительно таяло, и непредвиденное путешествие в Норт-Хилл нарушило все прежние расчеты.

Вряд ли она теперь сможет вернуться в трактир «Ямайка», повидав мистера Бассата, и при этом надеяться, что ее отсутствие осталось незамеченным. Дядя поймет, что значит ее бегство, и покинет трактир раньше намеченного времени. В таком случае ее поступок окажется напрасным… Наконец женщина вернулась с бумагой и гусиным пером, и Мэри в отчаянии стала писать, не останавливаясь и не выбирая слов:

«Я пришла сюда просить вас о помощи, а вас не было, — нацарапала она. — К этому времени вы наверняка уже слышали, как и все в округе, об ужасном кораблекрушении на берегу в канун Рождества.

Это сделал мой дядя, он и его компания из трактира „Ямайка“, о чем вы, наверное, уже догадались. Он знает, что скоро всё откроется, и поэтому хочет уехать из трактира сегодня ночью и переправиться через Тамар в Девон. Поскольку вас нет, я сейчас как можно скорее отправлюсь к мистеру Бассату в Норт-Хилл, рассказать ему все и предупредить судью о побеге, чтобы он мог сразу послать в трактир „Ямайка“, чтобы моего дядю схватили, пока не поздно. Я отдаю эту записку вашей экономке, которая обещала, что положит ее в такое место, где вы сразу ее увидите, когда вернетесь.

Я очень спешу.

Мэри Йеллан»

Мэри сложила послание и отдала стоявшей рядом женщине, поблагодарив ее и заверив, что она не боится дороги. Итак, она снова отправилась пешком за четыре с лишним мили в Норт-Хилл. Девушка покидала Олтернан с тяжелым сердцем, чувствуя ужасное одиночество.

Она так верила во Фрэнсиса Дейви, даже сейчас ей было трудно смириться; своим отсутствием он предал ее. Конечно, викарий не знал, что нужен ей, а даже если бы и знал, то, возможно, не стал бы менять свои планы; у него могут быть дела поважнее. Было горько оставлять позади огни Олтернана, так ничего и не добившись; это повергало ее в уныние. Может быть, как раз в эту минуту дядя ломится в дверь ее спальни и требует, чтобы Мэри ответила. Он подождет минуту, а потом высадит дверь. Он увидит, что племянницы нет, и разбитое окно подскажет ему, каким образом та ушла. Можно только гадать, разрушит ли это его планы и что он сделает дальше. Главной заботой Мэри была тетя Пейшенс, и мысль о том, как та отправляется в путь, словно дрожащая собака, привязанная к хозяину, заставила Мэри бежать по пустынной белой дороге, сжав кулаки и стиснув зубы.

Наконец она добралась до заставы и повернула вниз по узкому извилистому проселку, как и объяснила ей женщина из Олтернана. Высокие изгороди с обеих сторон заслоняли окрестность, и мрачная пустошь была скрыта от ее глаз. Тропинка извивалась и сворачивала, как дороги в Хелфорде, и эта смена пейзажа, столь контрастировавшая с открытой большой дорогой, опять вселила в девушку веру. Она подбадривала себя, мысленно рисуя семью Бассатов, таких же добрых и вежливых, как Вивианы в Трилуоррене, представляя, как они выслушают ее с сочувствием и пониманием. Она просто не видела сквайра на высоте положения; он нагрянул тогда в трактир «Ямайка» в наисквернейшем настроении, и теперь Мэри с сожалением думала о той роли, которую сыграла в обмане. Что же до его супруги, то теперь она, должно быть, уже знает, что конокрад на базарной площади в Лонстоне ее одурачил, и Мэри повезло, что ее не было рядом с Джемом, когда пони продали его же законному владельцу. Она продолжала фантазировать, идеализируя семью Бассатов, но невольно ей приходили на память все досадные мелочи, и в глубине души девушка с тревогой думала о предстоящем разговоре.

Контуры пейзажа опять изменились: вокруг поднялись холмы, лесистые и темные, и где-то вдалеке журчал и бился о камни ручей. Пустошь кончилась. Над верхушками дальних деревьев взошла луна, и теперь Мэри шла уверенно: лунный свет освещал ей путь и вел вниз, в долину, под сень дружелюбных деревьев. Наконец она подошла к сторожке у ворот в самом начале подъездной дороги; проселок уходил дальше, в деревню.

Должно быть, деревня — это Норт-Хилл, а здесь — имение и дом, принадлежащие сквайру. Мэри пошла по аллее к дому, а где-то вдалеке часы на колокольне пробили семь. Вот уже три часа, как она ушла из «Ямайки». Девушка снова разволновалась, обходя дом, большой и неприветливый в темноте: луна была еще невысоко и не могла осветить его своим ласковым светом. Мэри раскачала большой колокол, и на этот звук тут же отозвался яростный лай собак. Она ждала, и наконец услышала внутри шаги; слуга открыл дверь. Он прикрикнул на собак, которые, просунув в дверь носы, обнюхивали ноги Мэри. Она почувствовала себя маленькой и жалкой и застеснялась своего старого платья и шали. Слуга посмотрел на нее выжидательно.

— Я пришла к мистеру Бассату по неотложному делу, — сказала она. — Он не знает моего имени, но если бы он уделил мне несколько минут, я бы все объяснила. Это дело чрезвычайной важности, иначе я не стала бы беспокоить сквайра в такой час, да еще в воскресный вечер.

— Сегодня утром мистер Бассат уехал в Лонстон, — ответил слуга. — Его срочно вызвали, и он еще не вернулся.

На этот раз Мэри не выдержала, и у нее вырвался вопль отчаяния.

— Я проделала длинный путь, — сказала она отчаянно, как будто самим этим отчаянием могла привлечь сквайра на свою сторону. — Если я не увижу его в течение часа, случится нечто ужасное, и страшный преступник избежит правосудия. Вы смотрите на меня безучастно, но я говорю правду. Господи, что же мне делать…

— Миссис Бассат дома, — ответил слуга, охваченный любопытством. — Возможно, она вас примет, если у вас такое неотложное дело, как вы говорите. Пройдемте со мной в библиотеку Не бойтесь собак, они вас не тронут.

Мэри прошла через вестибюль, как в тумане, зная только, что ее план опять сорвался по чистой случайности, и что теперь она бессильна что-либо сделать.