— Ну, в чем дело? — яростно спросил трактирщик.

— Почему бы нам не ускользнуть сейчас, пока еще не поздно? — прошептала она. — Двуколка в конюшне; мы окажемся в Лонстоне и переберемся в Девон через несколько часов. Можно выехать ночью и отправиться в восточные графства.

— Чертова идиотка! — крикнул дядя. — Ты что, не понимаешь, что на дороге в Лонстон полно людей, которые думают, что я — сам дьявол, которые только и ждут случая свалить на меня все преступления в Корнуолле и разделаться со мной? Уже вся округа знает, что случилось на берегу в канун Рождества, и если они увидят, что мы удираем, у них появится доказательство. Господи, неужели ты думаешь, что мне не хотелось бы убраться отсюда и спасти свою шкуру? Да, и этим заставить всех и каждого указывать на нас пальцем. Хороши бы мы были, сидя в двуколке поверх наших пожитков, как фермеры в базарный день, помахав на прощанье рукой Лонстонской площади! Нет, у нас только один шанс, один-единственный шанс на миллион. Мы должны сидеть тихо; мы должны сидеть молча. Если мы засядем здесь, в трактире «Ямайка», все, пожалуй, начнут почесывать затылок и тереть нос. Им нужны доказательства, помните. Власти должны получить свидетельство под присягой, прежде чем смогут нас схватить. А если только кто-нибудь из этого чертова сброда не станет доносчиком, у них не будет свидетельства. Да, конечно, есть корабль с килем, разбитым о скалы, и есть всякое барахло, которое лежит на берегу — целыми грудами, — ясно, что его там кто-то сложил, приготовил, чтобы забрать. Еще власти найдут два тела, обгоревшие как уголь, и кучу пепла. «Что это такое?» — спросят они. «Был пожар, случилась драка». Это будет выглядеть гадко, это будет выглядеть плохо для многих из нас, но где доказательства? Ответьте мне. Я провел Сочельник как порядочный человек, в кругу семьи, играя в «кроватку» и в «львиный зев» с племянницей. — Он издевательски подмигнул девушке.

— Кажется, ты кое о чем забыл, — сказала Мэри.

— Нет, дорогая, не забыл. Кучера той кареты застрелили, и он упал в канаву всего за четверть мили отсюда. Ты надеялась, что мы оставили тело там? Может быть, это тебя шокирует, Мэри, но труп пропутешествовал с нами на берег и лежит теперь, насколько я помню, под слоем гальки толщиной в десять футов. Конечно, кучера обязательно кто-нибудь хватится; я к этому готов; но, раз его карету так и не найдут, то это не страшно. Может, ему надоела жена и он удрал в Пензанс. Милости просим поискать его там. А теперь, когда мы оба опомнились, можешь рассказать мне, что ты делала в той карете, Мэри, и где до этого была. И попробуй только не ответить: ты меня уже хорошо знаешь. Я смогу найти способ заставить тебя говорить.

Мэри взглянула на тетю. Несчастная дрожала, как испуганная собака, ее голубые глаза остановились на лице мужа. Мэри лихорадочно соображала. Солгать просто; сейчас самое главное — это время, с ним нужно считаться, его нужно любой ценой выиграть, если они с тетей Пейшенс хотят выйти из всего этого живыми. Она должна дать своему дяде возможность самому сунуть голову в петлю. Его самоуверенность в конце концов обратится против него. У Мэри еще есть надежда, ее спаситель совсем близко, всего в пяти милях отсюда, он ждет в Олтернане ее знака.

— Я расскажу, что делала в тот день, а вы можете верить или нет — мне все равно, что вы подумаете, — сказала она. — В канун Рождества я пошла в Лонстон, на ярмарку. К восьми часам я устала, и когда началась буря, я промокла насквозь и уже ни на что не годилась. Я наняла экипаж и сказала кучеру, чтобы он отвез меня в Бодмин. Я думала, что если упомяну трактир «Ямайка», он откажется ехать. Вот, больше мне нечего вам сказать.

— Ты была одна в Лонстоне?

— Конечно, одна.

— И ты ни с кем там не говорила?

— Я купила платок у женщины за прилавком.

Джосс Мерлин сплюнул на пол.

— Ладно, — сказал он. — Что бы я теперь с тобой ни делал, ты будешь стоять на своем, верно? У тебя есть одно преимущество: я не могу доказать, что ты врешь. Должен сказать, немногие девушки твоих лет провели бы весь день в Лонстоне одни. И домой бы они тоже поехали не сами по себе. Если ты сказала правду, тем лучше для нас. Никто не станет искать кучера здесь. Черт возьми, хорошо бы сейчас выпить.

Дядя наклонил стул и затянулся трубкой.

— Ты еще поездишь в собственной карете, Пейшенс, — сказал он, — и будешь носить перья на шляпке и бархатный плащ. Я еще не разбит. Сперва я увижу в аду всю эту банду. Погодите, мы начнем все с начала, мы будем как сыр в масле кататься. Может, я стану трезвенником и буду ходить в церковь по воскресеньям. А ты, Мэри, станешь в старости водить меня за ручку и кормить с ложечки.

Трактирщик запрокинул голову и захохотал; но его смех внезапно оборвался, рот захлопнулся, как капкан, и он с грохотом опустил стул на пол и встал посреди кухни, изогнувшись всем телом, с лицом, белым как простыня.

— Тс-с-с, — хрипло прошептал он, — слушайте…

Женщины проследили за взглядом хозяина: его глаза были прикованы к узкой полоске света, пробивавшейся сквозь щель в ставнях.

Что-то тихо скреблось в кухонное окно… постукивало легонько, осторожно; украдкой царапалось в стекло.

Это было похоже на звук, который издает ветка плюща, когда, отломившись от ствола, она свисает вниз и трется об окно или о дверь при малейшем дуновении ветра. Но на шиферных стенах трактира «Ямайка» не было плюща, вокруг ставней тоже не росло ничего.

Скрестись продолжали, настойчиво и бесстрашно: тук… тук… словно постукивание ключа; тук… тук… как будто барабанили четырьмя пальцами.

В кухне не раздавалось ни звука, кроме испуганного дыхания тети Пейшенс, которая через стол потянулась рукой к племяннице. Мэри смотрела на трактирщика; он неподвижно стоял на кухонном полу, и его фигура отбрасывала на потолок чудовищную тень; она увидела, как сквозь темную щетину бороды синеют его губы. Затем дядя наклонился и осторожно, как кошка, на ощупь потянулся рукой к ружью, стоявшему напротив возле стула. Его пальцы вцепились в ружье; трактирщик не сводил глаз с полоски света между ставнями.

Мэри сглотнула; в горле у нее запершило. Девушка не знала, кто там, за окном: друг или враг, и это делало ожидание еще более томительным. Однако, несмотря на все надежды, глухое биение сердца подсказало ей, что страх оказался заразителен, как и капельки пота на лице дяди. Она невольно поднесла дрожащие, холодные и влажные руки ко рту.

С минуту дядя выжидал за закрытыми ставнями, а затем прыгнул вперед, рванул крюк и раздвинул их; тусклый дневной свет тут же проник в комнату. За окном стоял человек; его мертвенно-бледное лицо прижалось к стеклу, гнилые зубы осклабились в усмешке.

Это был Гарри-разносчик… Джосс Мерлин выругался и распахнул окно.

— Черт тебя побери, ты что, войти не можешь? — крикнул он. — Хочешь получить пулю в кишки, проклятый болван? Ты заставил меня пять минут простоять, как глухонемого, с ружьем, нацеленным тебе в брюхо. Отопри дверь, Мэри; да не жмись ты к стенке, как привидение. В этом доме хватает неприятностей и без твоей кислой мины.

Как все мужчины, которым довелось до смерти перепугаться, трактирщик переложил вину за собственное малодушие на чужие плечи и теперь бушевал, чтобы успокоиться. Мэри медленно пошла к двери. При виде разносчика она с живостью вспомнила свою борьбу на проселочной дороге. Тошнота и омерзение вернулись в полной мере, и она не могла на него смотреть. Девушка молча открыла дверь, спрятавшись за нею, а когда Гарри вошел в кухню, сразу же повернулась, направилась к тлеющему очагу и стала машинально подкладывать торф на угли, стоя спиной к нему.

В ответ разносчик причмокнул губами и указал большим пальцем через плечо.

— Округа бурлит и пышет, — сказал он. — За дело взялись все злые языки Корнуолла, от Тамара до Сент-Айвза. Нынче утром я был в Бодмине; весь город гудит, они там все с ума посходили, требуют крови, да и правосудия тоже. Накануне я заночевал в Кэмелфорде, так там каждый встречный и поперечный размахивал кулаками и обсуждал новости с соседом. Эта буря может кончиться только одним, Джосс, и ты знаешь, чем именно. — Он взялся руками за горло. — Надо бежать. Это наш единственный шанс. На дорогах опасно, а в Бодмине и Лонстоне хуже всего. Я пойду через пустоши и переберусь в Девон за озером Ганнис. Конечно, так будет дольше, но какая разница, если спасаешь свою шкуру? У вас не найдется в доме кусочка хлеба, хозяйка? У меня со вчерашнего утра крошки во рту не было.

Он задал вопрос жене трактирщика, но смотрел при этом на Мэри. Пейшенс Мерлин нашарила в буфете хлеб и сыр, нервно дергая ртом, двигаясь неуклюже и думая о чем угодно, только не об угощении. Накрыв на стол, она просительно посмотрела на мужа.

— Слышишь, что Гарри говорит, — взмолилась она. — Это безумие — оставаться здесь; мы должны ехать сейчас, немедленно, пока еще не поздно. Ты сам знаешь: люди тебя не пощадят, они убьют тебя без суда. Ради Бога, послушай его, Джосс. Я ведь не за себя боюсь, а за тебя…

— Закрой рот! — загремел ее муж. — Я пока еще не спрашивал твоего совета и сейчас не спрашиваю. Я и сам могу справиться с тем, что мне грозит, без того, чтобы жена блеяла у меня под боком, как овца. И ты тоже решил приложить к этому руку, Гарри? Побежишь, поджавши хвост, только потому, что попы и веслианцы взвыли и требуют у Иисуса твоей крови? А они доказали, что это мы? Скажи мне. Или твоя совесть взбунтовалась?

— К черту совесть, Джосс; тут речь идет о здравом смысле. Жизнь в этой части страны стала вредна для моего здоровья, и я уберусь отсюда, пока еще есть время. Ну, а что касается доказательств, то за последние месяцы мы достаточно натворили дел, чтобы доказательств было довольно, правда ведь? Разве я не верен тебе? Пришел сюда сегодня, рискуя головой, чтобы тебя предупредить. Я ничего против тебя не имею, Джосс, но ведь это твоя проклятая глупость довела нас до беды. Ты напоил нас до одури и сам напился, и повел нас на берег, затеял безумное, шальное дело без всякого плана. У нас был один шанс на миллион, и всё повернулось чертовски удачно, на нашу беду, слишком удачно. Потому что мы были пьяные и потеряли голову, пооставляли на берегу вещи и сотню следов. А кто в этом виноват? Да ты, кто же еще! — Разносчик стукнул кулаком по столу, вплотную придвинув к трактирщику свое желтое наглое лицо с усмешкой на потрескавшихся губах.