Он сел, поёживаясь, и снял пальто. Под ним оказалась рука на перевязи:

— Я… я только что от Мадлен. Она плакала…

Наступила неловкая пауза. Затем сэр Джон поднялся и начал помешивать угли в камине.

— Он не мучился, — сказал Бенколен. — То есть..

— Я рад это слышать, — ответил молодой человек. Лица его не было видно.

— Мой друг, — начал француз, — с божьей помощью мы найдём Мертона.

Он замолк, но слова его прозвучали как клятва. Затем он посмотрел на руку Гаррика:

— Вторая жертва! Когда он напал?

— Это было около половины второго. Сэр, это слишком невообразимо! Вы уверены, что Мертон — живой человек?

— К делу! — осадил его сэр Джон.

— Ну… Я лёг спать. Комната была ярко освещена лунным светом, видно было всё. Я размышлял о Мертоне, потом едва задремал, как услышал крик снаружи.

Сэр Джон замер с зажжённой спичкой в руках.

— Это я увидел движущуюся тень в окне. Я был в своей комнате. Не мог уснуть. Лунный свет чётко озарил совершенно белую голову. Он стал взбираться по плющу на третий этаж. Когда я вспомнил, чья там находится комната, я понял, кто это. Я не мог не предупредить Гаррика криком…

— И это спасло мне жизнь, — тихо ответил тот. — Когда я сел на своей кровати, силуэт еще едва показался из-за подоконника, но я уже увидел лысую макушку. А затем, — он заговорил быстро, — он прыгнул, как козёл. Не успел я ничего понять, как он приблизился ко мне, заслонив спиной свет, и я ощутил внезапную боль в руке. Она горела, но я сражался с ним. Каким-то образом он ускользнул — сэр Джон, вы точно уверены, что никто не вышел через дверь?

— Я готов поклясться. Вот твоя последняя загадка, Бенколен. Закричав, я выбежал из комнаты. В центральном коридоре я встретил дворецкого Дорсета, который передал мне ваше сообщение. Я не стал ничего объяснять, но велел ему бежать наружу и остановить любого, кто попытается покинуть дом через окно. Видишь? Если бы мы успели, Мертон был бы наш! Раскрывались двери, зажигался свет. Когда я достиг двери Гаррика, свет в коридоре уже горел. За дверью я услышал грохот схватки, звук падающего стула и чей-то бег. Она была заперта, но тонкое дерево я легко пробил. Билли почти столкнулся со мной — и я успел заметить перед ним неясную тень. Я щёлкнул выключателем и увидел на мгновение замершую картинку: бледный Билли на фоне прямоугольника окна, алая кровь, хлещущая из руки, — и никаких следов постороннего! Мы обыскали комнату, а Дорсет подтвердил, что ни один человек не прыгал из окон.

IV

Бенколен не спал двадцать четыре часа. Если тот человек, который выслушивал невероятные отчёты сэра Джона Ландерворна и Билли Гаррика прошлым вечером, был точен и аккуратен, словно с картинки, то теперь, околачиваясь вокруг Колокольни, он напоминал скорее привидение. Небритый, с потрёпанной шляпой, нахлобученной на голову, как шлем, он являл собой наглядную иллюстрацию облика древнего гота. Рано утром его видели стоящим в тумане на краю рва и прощупывающим его дно собственной тростью.

Нет, это была не Англия Робина Гуда, тёплых листьев и гусиных перьев; это была мрачная норманнская Англия. Но ещё мрачнее была цель, с которой Бенколен во главе отряда констеблей ноябрьским утром обыскивал ров.

Когда же он спустя некоторое время поднялся в большой и тихий дом, там было всего несколько слуг, которых он и допросил. Их хозяин так и не вернулся, но уходить они всё равно боялись. Так что, осматривая каждый пыльный угол, он слышал за своей спиной поступь их ног. Наконец, он поднялся наверх, в ту самую комнату, и именно там застали его после полудня те, кого он пригласил.

Солнце уродливого розового цвета отбрасывало свой луч прямо на закрытую дверь шкафчика, который Бенколен ранее осмотрел и нашёл совершенно пустым. В центре помещения стоял столик со статуэткой козла на ней, так что свет, льющийся через строгий прямоугольник окна, создавал чудовищно громадную тень козла на дверце шкафа. Когда вошёл сэр Джон Ландерворн, он увидел только этот пучок света во тьме да огонёк вечной бенколеновской сигары. Англичанин поёжился:

— Это ты, Бенколен? — спросил он. — Бр-р! Ну и местечко! А обязательно заходить?

— Я не вижу никакой причины, — вступил голос из-за его спины, — чтобы собирать нас здесь, вызывая из Лондона! Я уже рассказал всё, что вы хотели знать. — Это был мистер Джулиан Арбор, отодвинувший сэра Джона в сторону; хотя он казался разгневанным, ни один мускул на его бледном лице не дрогнул.

— Дело очень серьёзное, — отвечал Бенколен. — Не будете ли вы все любезны пройти сюда? Лорд Брэндон? Благодарю. И мистер Гаррик. А это кто? — напряжённый до предела, он просто выпрыгнул из кресла, услышав незнакомый голос.

— Мадлен настояла, — сказал сэр Джон.

— Я настояла! — подтвердил тонкий голосок, смеясь. Девушка выглядела радостно возбужденной. — Вы обещали дать разгадку. Разве мне нельзя остаться и послушать?

— Сэр Джон, это непозволительно! — крякнул француз.

— Я не уйду, — сказала она. — У меня такое же право находиться здесь, как и у всех.

Бенколен уставился на неё; от выражения его лица у присутствующих побежали мурашки по коже. Они знали, в чём дело: в комнате сейчас находился Ужас.

— Мертон здесь! — сказал Бенколен.

Вот он — Ужас. Сэр Джон заговорил быстро и нервно.

— Выйди, Мадлен, пожалуйста, выйди. Господи, что ты говоришь?

— Он здесь, — продолжал француз, — в этой самой комнате. Лорд Брэндон, встаньте перед дверью. Остальные — усаживайтесь и, что бы ни случилось, не двигайтесь с мест!

В полутьме кто-то запнулся. Бенколен встал перед окном. В красноватых отсветах они увидели его профиль с высоким крючковатым носом и бородой. Энергичность оставила его; его плечи опустились, и он задумчиво уставился в небо.

— Это странное дело, — наконец произнёс он. — Это единственный в истории случай, когда человек обеспечивает алиби собственному убийце. И в нём множество любопытных деталей. Рассмотрим, например, это появление мистера Джулиана Арбора в доме Франьо сразу после убийства.

— Послушайте, — Арбор вышел на свет, — я не отрицаю, что был там. Но что это означает? Это ведь не доказывает, что я убил Франьо, если вы об этом думаете! Это не доказывает, что мои намерения были преступны.

— Несомненно, нет, — сказал француз, — но что же тогда это доказывает? Не надо говорить мне, что это НЕ значит, скажите мне, что из этого следует. — Он не обернулся, но быстро продолжил: — А что же доказывает белая голова нашего ночного гостя?

— Как же, что это был Мертон! — сэр Джон непонимаюше поглядел на своего друга.

— Ты не прав. Белая голова неоспоримо доказывает, что это был совсем не Мертон.

— Так что, — вскричал сэр Джон, — Мертон и на Гаррика не нападал, скажешь?

— Вовсе нет. Мертон действительно напал на Гаррика.

— Тогда почему же он не появился ни через дверь, ни через окно?

— Потому что он был уже мёртв, — тихо сказал Бенколен.

Наступившая гробовая тишина была громче удара гонга. Все посмотрели на Бенколена так, будто он сошёл с ума и нёс чушь.

— Тело Мертона находится в шкафу за спиной сэра Джона, — провозгласил француз.

V

Он развернулся на 180 градусов и не повысил своего голоса, но его последние слова прозвучали, как гвозди в крышку гроба:

— Откройте шкаф, Гаррик. Одна из ваших жертв — внутри.

Гаррик тупо стоял перед ним, опустив руки. Остальные тоже были неподвижны.

— Мы извлекли его тело изо рва сегодня утром, — скучным тоном продолжил Бенколен, — ибо именно туда вы его сбросили. Откройте дверь!

Гаррик был на грани обморока. Он посмотрел вниз. Тоненькая струйка воды бежала из-под двери шкафа.

— Я… я не могу, — пробормотал Билли Гаррик.

— Слушай! Ты убил Франьо.

— Да, я убил Франьо, — автоматически ответил тот.

Сэр Джон неожиданно сел, сжав голову руками.

— Мне рассказать им, как ты это сделал?

— Нет!

— Но я должен, Гаррик. Вы с Мертоном оба увязли в долгах мистеру Джулиану Арбору. Вы вдвоём придумали эту двойную перемену облика, чтобы вслед за тобой лорд Брэндон и остальные поставили по пять тысяч фунтов. В действительности подобного рода заговор стал очевидным, как только я выяснил, что никакой книги под названием «Contes du Diable» не существует! Но Джулиан Арбор этого не знал. Вы одинакового роста с Мертоном — так сказал сэр Джон — и одного телосложения. Когда он заперся в этой самой комнате, он применил тот свой талант преображения, о котором упоминал сэр Джон. Он сбрил бороду, надел парик, заранее заготовленный в ящике стола, и закрепил эффект толикой грима. Он был на высоте!

Вспомните: освещение только свечное! Никто бы не заподозрил подлога. Выдать его мог бы только голос, но ты был простужен, как простужен и сейчас, а сиплый голос воспроизвести элементарно. После того, как дверь заперли снаружи, а Мертон завершил приготовления, он спустился на лестницу и стал ждать, слившись со стеной у самой нижней двери. По пути вниз он совершил холостой выстрел, наверняка заставивший наблюдателей разом в давке броситься внутрь через дверь. Было темно; у Брэндона свечи не было, и единственное, что он мог видеть — это лишь одна дверь наверху, из-за которой пробивался свет. Те, кто проходили через дверь, чувствовали только тела соседей, и Мертон легко смешался с ними — опять поднялся наверх, но уже в роли тебя. Ты же заранее выскользнул из дома: вспомните, что сэр Джон ни разу не видел тебя с момента выхода из комнаты до того, как все вновь оказались там, более того, он слышал шаги в доме. Никто не следил за иными дверьми, кроме той, за которой Мертон запер себя. Никто не видел, как ты выходил. На протяжении следующих трёх часов Мертон был тобой.