Агата Кристи - Тайна замка Чимниз

– Это знак Братства Красной Руки. Я – член этого Братства.

– Да что вы говорите? – отозвался Энтони, взглядывая на незваного гостя с еще большим интересом. – И что, у вас там все такие? Если так, то даже не знаю, куда общество евгеники смотрит.

Человек ответил ему злобным рыком.

– Собака, – бросил он. – Хуже собаки. Продажный раб разжиревшей монархии. Отдай мне мемуары, и ты останешься цел. Таково милосердие Братства.

– Очень мило с их стороны, конечно, – ответил Энтони, – но, боюсь, и они, и вы в данном случае ошибаетесь. Согласно полученным мною инструкциям, рукопись надлежит доставить отнюдь не в руки вашего милосердного Братства, а некоей издательской фирме.

– Пха! – захохотал другой. – И ты думаешь, что тебе позволят добраться до него живым? Довольно глупых разговоров. Рукопись на стол, или я стреляю.

Он выхватил из кармана револьвер и потряс им в воздухе.

Но член Братства недооценил Энтони Кейда. Он, видимо, не привык иметь дело с людьми, которые действуют так стремительно, – стремительнее, чем думают. Энтони не стал ждать, когда револьвер будет направлен на него. Противник еще не успел полностью извлечь его из кармана, а Кейд уже бросился на него и выбил оружие у него из руки. Сила удара была такова, что незнакомца даже развернуло к нему спиной.

Перед таким шансом Энтони устоять не мог. Одним мощным, точно направленным пинком он отправил негодяя за дверь, и тот рухнул в коридоре на пол.

Энтони шагнул было за ним, но неустрашимый брат уже решил, что с него довольно. Проворно вскочив на ноги, он побежал прочь. Энтони не стал его преследовать, а вернулся к себе.

– Вот с Братством Красной Руки и покончено, – заметил он. – Внешность живописная, однако прямого физического воздействия не выдерживает. И все же, как он сюда проник, вот что интересно? Зато теперь я вижу – эта работенка не так проста, как я решил сначала. Я уже нажил себе врагов как среди лоялистов, так и среди революционеров. Надо полагать, вскоре ко мне пожалуют делегации от националистов и независимых либералов… Так что начну-ка я читать, пока не поздно.

Взглянув на часы, Энтони обнаружил, что уже почти девять, и решил поужинать в номере. Визитов он больше не ожидал, но решил, что не мешает все-таки проявить осторожность. Ему совсем не улыбалось, вернувшись из гриль-бара, обнаружить, что в его отсутствие кто-то перерыл его чемодан. Он позвонил в ресторан и попросил меню, из которого выбрал пару блюд и бутылочку шамбертена в придачу. Официант взял заказ и вышел.

В ожидании ужина Кейд вынул из чемодана рукопись и положил ее на стол, рядом с письмами.

В дверь постучали, вошел другой официант, вкатив в номер небольшой столик с принадлежностями для трапезы. Энтони отошел к камину. Стоя спиной к комнате, он оказался прямо перед зеркалом и, от нечего делать заглянув в него, заметил странную вещь.

Официант не сводил глаз с рукописи. Искоса взглянув на недвижную спину Энтони, он неслышным шагом приблизился к столу. Руки его дрожали, кончик языка так и сновал по сухим губам. Энтони посмотрел на него внимательно. Он был высокий, гибкий, как все официанты, с бритым подвижным лицом. «Итальянец, – подумал Энтони, – не француз».

В критический момент Кейд резко обернулся. Официант едва заметно вздрогнул, но тут же притворился, будто очень занят солонкой.

– Как ваше имя? – коротко бросил Энтони.

– Джузеппе, месье.

– Итальянец, значит?

– Да, месье.

Энтони заговорил с ним на его языке, и тот отвечал довольно бегло. Наконец Кейд кивком отпустил официанта, но, принявшись за отличную еду, не переставал думать о нем.

Может быть, он ошибся? И интерес Джузеппе к рукописи был не более чем любопытством? Возможно, но, вспомнив лихорадочное возбуждение итальянца, Энтони засомневался. В общем, он был озадачен.

– Черт побери, – сказал Кейд, наконец, сам себе, – не все же охотятся за этой дурацкой рукописью, будь она неладна. Похоже, я просто фантазирую.

Поужинав и позвонив, чтобы убрали посуду, Энтони принялся за чтение мемуаров. Из-за неразборчивого почерка покойного графа процесс шел медленно. Кейд стал подозрительно часто зевать. К концу четвертой главы он сдался. Рукопись показалась ему нестерпимо скучной, без малейшего намека на скандал.

Затем он собрал лежавшие на столе письма и обертку от рукописи и сложил их в чемодан, который запер. Заперев также и дверь, в качестве дополнительной меры безопасности приставил к ней стул. На него поставил бутылку с водой из ванной.

Не без гордости осмотрев свои приготовления, Энтони разделся и лег в кровать. Глянув еще раз в мемуары Стилптича, он почувствовал, что веки его тяжелеют, сунул рукопись под подушку, погасил свет и почти сразу провалился в сон.

Проснулся Кейд внезапно, часа через четыре после того, как заснул. Что его разбудило, он сказать не мог – то ли какой-то шорох, то ли чувство опасности, особенно сильно развитое у тех, на чью долю выпало немало приключений. Некоторое время он лежал молча, прислушиваясь к своим ощущениям. Что-то едва слышно шелестело в комнате, и Энтони постепенно разглядел в темноте между окном и кроватью – как раз там, где был его чемодан, – какую-то более густую тень.

Энтони взвился с кровати, точно пружина, одновременно включив свет. С пола ему навстречу вскочил человек.

Это был тот официант, Джузеппе. В его правой руке сверкнул длинный тонкий нож. Он бросился на Энтони, который уже успел оценить грозящую ему опасность. Он был безоружен, а Джузеппе явно хорошо владел своим клинком.

Энтони отскочил в сторону, Джузеппе промахнулся. В следующий миг двое мужчин уже покатились по полу, сцепившись. Все силы Кейда были устремлены к тому, чтобы удержать правую руку Джузеппе и не дать ему пустить в ход оружие. Наконец рука итальянца задрожала. Тут же Энтони почувствовал, как левая рука противника тянется к его горлу, стискивает его, сдавливает, не давая дышать. Но вот, наконец, в последней отчаянной попытке он прижал к полу его правую руку.

С пронзительным звоном нож упал. В ту же секунду итальянец ловко вывернулся из хватки Энтони. Тот вскочил, но совершил ошибку, бросившись к двери, чтобы отрезать итальянцу путь. Слишком поздно он заметил, что и стул, и стоящая на нем бутылка не потревожены.

Джузеппе проник в номер через окно, туда же он бросился и сейчас. Воспользовавшись секундной передышкой, которую своей ошибкой подарил ему Энтони, он выбежал на балкон, перемахнул через перила на соседний и скрылся в окне.

Кейд сразу понял, что бежать за ним бессмысленно. Официант наверняка хорошо знал дорогу. А Энтони, последовав за ним, только наживет себе неприятности.

Вернувшись к кровати, он сунул руку под подушку и вытащил рукопись. Хорошо, что она была здесь, а не в чемодане. Кейд подошел к чемодану и нагнулся за письмами.

И тут же тихо выругался.

Писем не было.

Ровно без пяти четыре Вирджиния Ривел, с не присущей ей пунктуальностью, вызванной здоровым любопытством, вернулась к себе домой, на Понт-стрит. Открыв своим ключом дверь, она шагнула в холл, где ее уже встречал бесстрастный Чилверс.

– Прошу прощения, мадам, но… вас хочет видеть одна персона…

Вирджиния не сразу обратила внимание на необычный оборот речи, за которым Чилверс скрыл свой намек.

– Мистер Ломакс? Где он? В гостиной?

– О, нет, мадам, это не мистер Ломакс. – В голосе Чилверса звучал легкий упрек. – Эта персона… я не хотел его впускать, но он сказал, что дело у него очень важное, что-то в связи с покойным капитаном, насколько я понял. Решив, что вы, возможно, хотели бы его видеть, я проводил его… э-э… в кабинет.

Вирджиния на мгновение задумалась. Она уже несколько лет как овдовела и редко говорила о своем покойном муже, в чем многие видели проявление безутешного горя, скрытого под маской беззаботности. Другие, напротив, относили ее сдержанность на счет совершенно иной причины, а именно той, что она никогда не любила покойного Тима Ривела и не считала нужным демонстрировать горе, которого не испытывала.

– Позвольте вам сообщить, мадам, – продолжал Чилверс, – что этот человек, кажется, иностранец.

Вирджинии стало интересно. Ее муж был дипломатом, и они вместе жили в Герцословакии как раз перед сенсационным убийством короля и королевы. Может быть, этот человек оттуда – какой-нибудь старый слуга, впавший в бедность…

– Вы правильно поступили, Чилверс, – сказала она с коротким утвердительным кивком. – Куда вы, говорите, его проводили? В кабинет?

Легким пружинистым шагом женщина пересекла холл и открыла дверь в маленькую комнату рядом со столовой.

Посетитель сидел на стуле у камина. При ее появлении он встал и теперь разглядывал ее стоя. Вирджиния обладала прекрасной памятью на лица и сразу определила, что этот человек ей незнаком. Он был высок, смугл, текуч в движениях и явно иностранец; однако, похоже, совсем не славянин. Скорее итальянец или испанец.

– Вы хотели меня видеть? – спросила она. – Я миссис Ривел.

Незнакомец молчал минуту или даже две. При этом он окидывал ее с головы до ног медленным, словно оценивающим взглядом. Наглость, хотя и замаскированная, сквозила в каждом его движении, и она сразу это почувствовала.

– Не могли бы вы назвать свое дело? – продолжала она уже с нетерпением.

– Вы миссис Ривел? Миссис Тимоти Ривел?

– Да. Я же вам только что сказала.

– Именно так. Это хорошо, что вы согласились увидеться со мной, миссис Ривел. В противном случае, как я говорил вашему дворецкому, мне пришлось бы иметь дело с вашим мужем.