– Ланч запаздывает, – произнес его светлость подавленно.

– Наверное, Баттл довел кухарку до истерики.

– Это мой друг, Бандл, – сказала Вирджиния. – Пожалуйста, будь с ним поласковее.

Бандл несколько минут смотрела Энтони прямо в глаза, а потом заговорила с Вирджинией так, словно его не было рядом.

– Где ты только находишь таких шикарных парней, Вирджиния?

– Возьми его себе, – щедро отвечала та, – а мне отдай лорда Кейтерхэма. – Она улыбнулась явно польщенному пэру, оперлась на его руку, и они вдвоем удалились.

– Вы разговариваете? – спросила Бандл. – Или только молчите, как положено сильному мужчине?

– Разговариваю ли я? – переспросил Энтони. – Я лепечу. Я мурлычу. Я журчу – как ручеек, весело так, знаете. Иногда я даже задаю вопросы.

– Например?

– Кто занимает вторую комнату от края в левом крыле дома? – И он показал на окно.

– Вот это вопросик! – воскликнула Бандл. – Вы меня прямо интригуете. Так, дайте подумать… да… точно, это комната мадемуазель Брюн. Гувернантки-француженки. Она пытается обуздать моих младших сестер, Далси и Дейзи – прямо как в той песенке, знаете? Наверное, следующую назвали бы Дороти Мэй. Но мама устала рожать дочерей и умерла. Решила предоставить честь рождения наследника кому-нибудь другому.

– Мадемуазель Брюн, – произнес Энтони задумчиво. – Давно она у вас?

– Два месяца. Мы взяли ее, когда были в Шотландии.

– Ха! – сказал Кейд. – Запахло жареным!

– Лучше бы это был ланч, – сказала Бандл. – Как думаете, мистер Кейд, пригласить этого типа из Скотленд-Ярда к столу с нами? Вы человек опытный и наверняка знаете, как полагается поступать в таких случаях. А то у нас в доме в первый раз убийство… Прелесть, правда? Мне жаль, что все подозрения против вас отпали сегодня утром. Так хочется повстречать убийцу – просто интересно, правда ли они такие любезные и очаровательные, как о них пишут в воскресных газетах?.. Господи, а это еще что такое?

«Этим» оказалось приближавшееся к дому такси. В нем были двое: высокий чернобородый человек с лысиной и другой, пониже и помоложе, с черными усиками.

Энтони сразу узнал высокого и решил, что изумленное восклицание его спутницы относится скорее к нему, чем к такси.

– Если я не ошибаюсь, – заметил он, – это мой старый друг, барон Лоллипоп.

– Барон кто?

– Лоллипоп. Это я его так зову, для удобства. У него непроизносимое имя, от него поднимается давление.

– Да, сегодня утром оно едва не отправило на тот свет телефониста, – сказала Бандл. – Так, значит, это и есть барон? Я уже предчувствую, что сегодня после обеда его спихнут мне – и это после того, как я целое утро развлекала Айзекштейна… Но нет, пусть Джордж сам делает свою грязную работу, и к черту политику, вот что я вам скажу. Извините, что покидаю вас, мистер Кейд, но я должна поддержать моего бедного старенького папу.

И Бандл поспешно направилась в сторону дома.

Минуту-другую Энтони смотрел ей вслед, задумчиво закуривая сигарету. Вдруг его внимание привлек шорох где-то неподалеку. Прямо за его спиной находился лодочный сарай, и звук, как показалось Энтони, донесся из-за его противоположного угла. Ему сразу представился человек, тщетно пытающийся не чихнуть.

– А вот интересно – нет, очень даже любопытно, кто бы это мог быть, – сказал он себе вслух. – Думаю, надо взглянуть.

Слово у него не расходилось с делом – отшвырнув только что задутую спичку, Кейд быстро и бесшумно побежал туда, откуда донесся встревоживший его звук.

Там он столкнулся с человеком, который явно поднимался с колен. Он был высок ростом, в светлом пальто и очках, а еще Энтони поразила его черная бородка клинышком и слегка франтоватые манеры. Судя по его вполне респектабельной наружности, лет ему могло быть от тридцати до сорока.

– Что вы здесь делаете? – спросил Энтони.

Почему-то он был уверен, что этот человек не гость лорда Кейтерхэма.

– Прошу меня простить, – отвечал незнакомец с заметным иностранным акцентом и улыбкой, которая явно подразумевалась как обворожительная. – Дело в том, что мне хотелось вернуться в «Джолли крикетерз», но я потерял путь. Быть может, месье будет так любезен и укажет мне, как туда пройти?

– Разумеется, – отвечал Энтони. – Но по воде вы туда не попадете.

– Э? – переспросил незнакомец растерянно.

– Я говорю, – и он подчеркнуто взглянул на лодочный сарай, – что по воде туда никак не попасть. Через парк пройти можно – правда, это немного далеко, но зато вы не нарушите границ частного владения. А сейчас вы нарушаете.

– Мне ужасно жаль, – сказал незнакомец. – Я совершенно заблудился. Вот и подумал, что подойду и спрошу.

Энтони удержался от замечания о том, что коленопреклоненная поза за углом лодочного сарая как-то не вяжется с намерением узнать дорогу. И добродушно взял незнакомца за локоть.

– Вам сюда, – сказал он. – Обойдете озеро кругом, потом все прямо и прямо, и выйдете на тропу. По ней пойдете налево, она и приведет вас в деревню. Вы, значит, остановились в «Крикетерз»?

– Да, месье. Сегодня утром. Премного благодарен за то, что вы так любезно указали мне путь.

– Не за что, – сказал Энтони. – Надеюсь, вы не простудились.

– Э? – снова не понял незнакомец.

– Пока стояли на мокрой земле на коленях, – пояснил Энтони. – Я, кажется, слышал, как вы чихнули.

– Вполне возможно, – согласился человек с бородкой.

– Вот именно, – продолжал Кейд. – Только, знаете ли, подавлять чихание крайне вредно и даже опасно. Я слышал об этом на днях, от кого-то из знаменитых докторов. Не помню, что именно при этом происходит – то ли заторможенность, то ли перенапряжение артерий, но так делать нельзя. Доброго вам утра.

– Доброго утра и вам, месье; еще раз благодарю вас за то, что направили меня на правильную дорогу.

– Второй подозрительный незнакомец из деревенской гостиницы, – пробормотал Энтони себе под нос, следя за удаляющимся нарушителем границ частной собственности. – Причем я даже не догадываюсь, кто он. По виду – французский коммивояжер. На члена Братства Красной Руки он непохож. Может быть, представитель какой-нибудь доселе неведомой мне партии несчастной Республики Герцословакия? Во втором окне слева – гувернантка-француженка. По поместью шастает неизвестный француз и подслушивает разговоры, не предназначенные для его ушей… Готов съесть свою шляпу, если тут что-то не затевается.

Размышляя таким образом, Энтони вернулся к дому. На террасе он повстречал лорда Кейтерхэма, очень печального, в обществе двух незнакомцев. При виде Энтони милорд немного приободрился.

– А, вот и вы, – заметил он. – Позвольте представить вас барону… э-э-э… э-э-э… и капитану Андраши. Мистер Энтони Кейд.

Барон смотрел на Энтони со все возрастающей подозрительностью.

– Мистер Кейд? – переспросил он наконец. – Думаю, что нет.

– На пару слов, барон, – сказал Энтони. – Я все вам объясню.

Тот чуть заметно поклонился, и двое мужчин отправились пройтись по террасе.

– Барон, – начал Энтони. – Я рассчитываю на ваше милосердие. Несколько злоупотребив званием английского джентльмена, я приехал в Англию под чужим именем. До сих пор вы знали меня как мистера Джеймса Макграта, но, вникнув во все обстоятельства дела, вы сами согласитесь, что обман был совсем незначительный. Вы наверняка читали труды Шекспира, и, следовательно, вам знакомы его слова о том, что розу как ни назови, она все розой остается? Это как раз тот случай. Вам нужен был человек, в руках которого находились мемуары. Я и был тем человеком. Теперь, как вам, без сомнения, хорошо известно, рукописи у меня больше нет. Вы обвели меня вокруг пальца, барон, обвели очень ловко. Чья это была идея, ваша или вашего принципала?

– Его Высочеству принадлежала идея. И воплотить ее никому иному он не позволил.

– У него чертовски хорошо получилось, – сказал с одобрением Энтони, – я ни секунды не сомневался, что передо мною англичанин.

– Образование английского джентльмена принц ведь получил, – пояснил барон. – В Герцословакии обычай таков.

– Ни один профессионал не проделал бы этот фокус с бумагами лучше, – сказал Энтони. – Позвольте поинтересоваться, где они теперь, если не секрет?

– Как джентльмен джентльмену… – начал барон.

– Вы слишком добры ко мне, барон, – пролепетал Энтони. – В последние сорок восемь часов меня называли джентльменом чаще, чем за всю предыдущую жизнь.

– Я скажу вам вот что – по-моему, мемуары сожжены.

– По-вашему, они сожжены, а на самом деле, а? Не знаете?

– Его Высочество при себе их держал. Его целью было прочесть их и предать огню.

– Понимаю, – отозвался Энтони. – И все же они не принадлежали к тому сорту легковесной литературы, которую можно пролистать часа за полтора.

– Среди вещей моего несчастного хозяина они обнаружены не быть. Следовательно, он их сжигать.

– Хм! – сказал Энтони. – Любопытно…

Помолчав минуту-другую, он продолжил:

– Я задаю вам эти вопросы, барон, по той причине, что в этом преступлении, как вы, возможно, слышали, подозревают меня. Я должен очистить свое доброе имя, чтобы на нем не осталось и тени подозрения.

– Безусловно, – сказал барон. – Честь ваша этого требует.

– Именно, – сказал Энтони. – Как вы всегда точно выражаетесь. Я так не умею. Итак, продолжим, – чтобы очистить свое имя, я должен найти настоящего убийцу, а для этого мне необходимо располагать фактами. Вопрос о мемуарах очень важен. Я не исключаю того, что единственным мотивом убийцы было завладеть ими. Скажите, барон, эта идея кажется вам притянутой за уши?