– Кажется, я уже слышал от тебя нечто подобное, сынок. Но нет, моя работенка не в Южной Америке – она в Англии.

– В Англии? Возвращение героя на родину после многолетнего отсутствия. Как, по-твоему, Джим, через семь лет меня могут посадить за долги?

– Вряд ли. Ну так что, ты будешь слушать дальше?

– Слушать-то я буду. Только мне непонятно, отчего ты сам за это дело не возьмешься.

– Сейчас расскажу. Я собрался за золотом, Энтони, – далеко, в самую глубь Африки.

Энтони присвистнул и посмотрел на него внимательно.

– Сколько я тебя знаю, Джимми, ты всегда охотишься за золотом. Оно – твоя слабость, твой пунктик. Я не знаю другого человека, который в погоне за желтым металлом излазил бы столько же козьих троп, сколько ты.

– И рано или поздно я его найду. Вот увидишь.

– Что ж, каждому свое. Мне скандалы, тебе золото.

– Тебе я расскажу все, без утайки. Про Герцословакию когда-нибудь слыхал?

Энтони бросил на него осторожный взгляд.

– Герцословакию? – повторил он странно изменившимся голосом.

– Да. Так слыхал или нет?

Энтони ответил после ощутимой паузы. Он медленно сказал:

– То же, что и все. Государство на Балканах, верно? Главные реки неизвестны. Главные горы также неизвестны, хотя их хватает. Столица: Экарешт. Население: в основном разбойники. Любимое местное развлечение: убивать королей и устраивать революции. Последний король, Николай Четвертый, был убит лет семь тому назад. С тех пор у них республика. В общем, местечко еще то. Мог бы и намекнуть, что Герцословакия имеет отношение к твоему делу.

– А она и не имеет, разве что косвенно.

Энтони воззрился на него скорее с грустью, нежели с гневом.

– С этим надо что-то делать, Джеймс, – сказал он. – Пройти какие-нибудь заочные курсы или еще что-нибудь в этом роде. Расскажи ты такую историю в старые добрые дни где-нибудь на Востоке, тебя подвесили бы головой вниз и хлестали бы палками по пяткам до тех пор, пока ты не испустил бы дух, а то и еще что-нибудь похуже сотворили.

Но Джимми, нимало не убоявшись подобных строгостей, продолжал следовать своим курсом.

– Слышал когда-нибудь о графе Стилптиче?

– Спрашиваешь, – отвечал Энтони. – Многие люди, и слыхом не слыхавшие о Герцословакии, загораются при одном упоминании о графе Стилптиче. Балканский Старик. Для одних – величайший политик современности. Для других – величайший неповешенный мошенник. Точка зрения зависит от направления, которого придерживается газета. Но в одном можно не сомневаться: графа Стилптича будут помнить еще долго после того, как мы с тобой обратимся в прах, Джеймс. Последние двадцать лет на Ближнем Востоке никто и пальцем не смеет пошевелить без ведома графа Стилптича. Он и диктатор, и патриот, и государственный деятель, и уж не знаю кто еще… одним словом, он – король интриг. Ну и к чему ты о нем вспомнил?

– Он был премьер-министром Герцословакии – вот почему я о ней заговорил.

– У тебя нет чувства соразмерности, Джимми. Ну что значит какая-то Герцословакия рядом со Стилптичем? Не более чем место, где родился гений и где началась его политическая карьера. Но он, кажется, умер?

– Верно. В Париже, пару месяцев назад. А я рассказываю тебе о том, что случилось давно, еще за несколько лет до этого.

– Проблема в том, – сказал Энтони, – чтобы понять, что именно ты мне рассказываешь.

На этот раз Джеймс принял упрек близко к сердцу и поспешил исправиться.

– Дело было так. Я обретался в Париже – года четыре тому назад, что ли, точнее не припомню. Иду я как-то поздно вечером по улице, народу кругом никого, вдруг вижу – с полдюжины крепких французских парней бьют приличного с виду пожилого джентльмена. Ну, поскольку я терпеть не могу потасовок, исход которых определен заранее, то я быстренько вмешался и навешал французам. Они растаяли, как снег под весенним солнцем! Наверное, раньше их никто по-настоящему не бил.

– Молодчина, Джеймс, – мягко заметил Энтони. – Жалко, меня там не было, я бы с удовольствием посмотрел.

– Да нечем там было особенно любоваться, – скромно ответил Джеймс. – Старик, правда, обрадовался сильно. Он явно пропустил до того пару стаканчиков, но был не настолько пьян, чтобы не записать мое имя и адрес, а на следующий день приехал сам и поблагодарил меня еще раз. Да так стильно, знаешь ли… Тут-то я и узнал, что выручил самого графа Стилптича. Он жил тогда возле Буа.

Энтони кивнул.

– Верно, Стилптич перебрался в Париж после убийства короля Николая. Позже его звали назад, предлагали ему президентское кресло, но он не клюнул. Остался верен своим монархическим принципам, хотя, как говорят, ни одна афера на Балканах не обходилась без его участия. Хитрый он был лис, этот покойный граф Стилптич.

– А Николай Четвертый был, кажется, из тех, кто неосмотрительно выбирает себе жен, так? – спросил вдруг Джеймс.

– Да, – отвечал Энтони. – Но он рассчитался за свой выбор сполна, бедняга. Она была певичкой заштатного парижского мюзик-холла, непригодной даже для морганатического брака. Но Николай страшно в нее втрескался, а ей, конечно, тут же приспичило стать королевой. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но они это дельце обтяпали. Объявили ее графиней Пополефски, да еще сочинили ей родство с Романовыми. Николай обвенчался с ней в главном соборе Экарешта, в присутствии двух архиепископов, которые как ни противились, а все же вынуждены были короновать ее как королеву Варагу. Николай натянул нос всем своим министрам и думал, что этого хватит, но он забыл про народ. А между тем в Герцословакии полно реакционной аристократии. И эти люди любят, чтобы короли у них были не липовые, а самые что ни на есть настоящие. Пошли разговоры, люди начали выражать недовольство, ответом на него стали репрессии, и вот тогда случилось восстание, во время которого народ ворвался во дворец, убил короля и королеву, и в стране была объявлена республика. Там и сейчас республика, но, как я слышал, жизнь продолжает бить ключом. Заботами наемных убийц уже отправилась на тот свет парочка президентов. Однако вернемся к делу. Ты остановился на том, как граф Стилптич чествовал тебя как своего спасителя.

– Ага. Вообще-то на этом все и кончилось. Я вернулся в Африку и думать о нем забыл до тех пор, пока пару недель назад не получил по почте чудной такой пакет, который, как оказалось, гонялся за мной по всему континенту уже бог знает сколько. Тогда я уже знал, что граф Стилптич умер – прочитал в газете. Так вот, в пакете оказались его мемуары – или воспоминания, или как там еще их назвать. А еще записка, в которой сказано, что если я доставлю этот пакет в одну издательскую фирму в Лондоне в срок до тринадцатого октября включительно, то получу тысячу фунтов.

– Тысячу фунтов? Я не ослышался, ты сказал, тысячу фунтов, Джимми?

– Именно так, сынок. И от души надеюсь, что это не розыгрыш. Как говорят умные люди, не верь политикам и принцам. Так вот. Из-за того, что пакет долго ходил за мной по пятам, времени на размышление у меня не осталось. И очень жаль. Тут как раз наклевывается экспедиция в Центральную Африку, и мне очень не хочется от нее отказываться. Второго такого шанса не будет.

– Ты неисправим, Джимми. Лучше верная тысяча фунтов в руках, чем груды какого-то мифического золота.

– А если это розыгрыш?.. Короче, вот он я, сижу здесь и жду парохода в Кейптаун – и вдруг ты!

Энтони встал и закурил сигарету.

– Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, Джеймс. Ты отправляешься на охоту за золотом, как и запланировал, а я беру пакет и еду добывать твою тысячу. И сколько я получу за хлопоты?

– Что скажешь насчет четверти?

– То есть двести пятьдесят фунтов стерлингов, не облагаемых, как говорится, налогами?

– Именно.

– По рукам. Только смотри, не начни скрежетать зубами, если я скажу, что готов был согласиться за сотню! Знаешь, Джеймс Макграт, ты не умрешь богачом, подсчитывая перед смертью свои банковские активы.

– Короче, договорились?

– Договорились. Я в деле. И пусть «Избранные туры Касла» катятся ко всем чертям.

И они торжественно выпили за это.

Глава 2

Дама в беде

– Значит, так, – сказал Энтони, допив свой стакан и поставив его на стол. – На каком пароходе ты едешь?

– «Гранарт Касл».

– Билет, надо полагать, оформлен на твое имя, так что лучше мне в дороге назваться Джеймсом Макгратом. Мы ведь уже переросли всю эту историю с паспортами, не так ли?

– А как иначе? Мы с тобой совсем не похожи, хотя на какой-нибудь из этих мигающих штук нас наверняка опишут одинаково. Рост шесть футов, волосы русые, глаза голубые, нос обычный, подбородок обычный…

– Не нажимай уж так-то на «обычный». Позволю себе заметить, что компания Касла выбрала меня из нескольких претендентов исключительно на основании моей приятной наружности и хороших манер.

Джимми усмехнулся.

– То-то я и видел твои манеры сегодня утром…

– Ни черта ты не видел.

Энтони встал и прошелся по комнате. Небольшая морщинка залегла поперек его лба, и прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил.

– Джимми, – сказал он наконец, – Стилптич умер в Париже. Какой смысл посылать рукопись из Парижа в Лондон через Африку?

Джимми беспомощно покачал головой.

– Не знаю.

– Почему не упаковать ее в аккуратный маленький пакет и не послать по почте прямиком в Лондон?

– Звучит чертовски разумно, согласен.

– Конечно, я понимаю, – продолжал Энтони, – что королям, королевам и правительственным чиновникам этикет запрещает делать что-либо просто и понятно, по-людски. Отсюда все эти королевские посыльные и прочее. В Средние века этим парням даже давали королевские перстни с печаткой, типа с надписью «Сим-сим, откройся!». «Кольцо короля! Посторонитесь, милорд!» И, конечно, какой-нибудь другой ушлый малый обязательно крал потом у него этот перстень. До сих пор не могу понять, почему ни один проныра не додумался их копировать – наделал бы дюжину-другую этих перстней, да и продавал по сотне дукатов за штуку… Похоже, в Средние века не знали, что такое инициатива.