Агата Кристи - Тайна замка Чимниз

– Только что принесли вам, сию минуту, сэр.

Глубоко вздохнув, Энтони извлек еще шиллинг. Такси с тяжким стоном и жутким скрежетом сорвалось с места и понеслось, подпрыгивая, по мостовой, а Кейд раскрыл письмо.

Оно оказалось прелюбопытным документом. Энтони пришлось прочесть его четыре раза, прежде чем он понял, в чем там суть. Говоря простым языком (которого в этом документе как раз не было – его заменял тяжеловесный жаргон правительственных циркуляров), некоего мистера Макграта, прибывающего из Южной Африки в Англию сегодня, в четверг, просили ничего не предпринимать в связи с мемуарами графа Стилптича – которые, впрочем, нигде не были названы напрямую, а обозначались разными намеками, – до встречи и конфиденциальной беседы с мистером Джорджем Ломаксом и другими влиятельными персонами, чье величие сквозило даже между строчками письма. Также мистера Макграта приглашали приехать в Чимниз, загородное поместье лорда Кейтерхэма, по личному приглашению последнего, завтра, то есть в пятницу.

Таинственное и абсолютно туманное послание. Энтони прямо влюбился в него.

– Добрая старая Англия, – растроганно буркнул он. – На два дня позже всех событий, как обычно. Хотя жаль. Не могу же я ехать в Чимниз под ложным предлогом. А может, у них там найдется поблизости гостиница? Мистер Энтони Кейд может остановиться и там, и все будет шито-крыто.

Наклонившись к окошку, Энтони дал водителю новые указания, которые тот принял с презрительным кивком.

Вскоре автомобиль прибыл к не столь прославленному столичному заведению для проезжающих. Цены в нем, однако, ненамного уступали тому, которое Энтони покинул совсем недавно.

Взяв номер на имя Энтони Кейда, он вошел в неопрятную комнату для письма и стал торопливо писать на листе почтовой бумаги с грифом отеля «Блиц». Объяснив, что приехал еще во вторник, Энтони сообщил о том, что уже передал рукопись господам Бальдерсону и Ходжкинсу и вынужден отклонить приглашение лорда Кейтерхэма, так как почти сразу покидает Англию. Письмо он подписал так: «С почтением, ваш Джеймс Макграт».

– А теперь, – сказал Энтони, наклеивая на конверт марку, – к делу. Джеймс Макграт сыграл свою роль, на сцену выходит Энтони Кейд.

В тот же четверг Вирджиния Ривел играла в теннис в Рейнло. По дороге домой, полулежа в роскошном лимузине, она то и дело улыбалась, предвкушая свою роль в предстоящей беседе. Разумеется, существовала вероятность того, что шантажист не появится, но она была почти уверена в обратном. Ведь в прошлый раз она показала себя такой легкой добычей! Что ж, зато теперь его ждет сюрприз!

У дома, выйдя из машины, Вирджиния обернулась к шоферу, чтобы сказать тому несколько слов.

– Как ваша жена, Уолтон? Я совсем забыла спросить.

– Уже лучше, мадам. Доктор сказал, что еще зайдет к ней в половине седьмого. Вам еще понадобится сегодня машина?

Вирджиния ненадолго задумалась.

– Я уезжаю на уик-энд. К шести сорока мне надо быть на вокзале Паддингтон, но вы мне не нужны – я вызову такси. А вы поговорите лучше с врачом. Если он решит, что вашей жене не повредит провести выходные за городом, свозите ее куда-нибудь. Расходы я оплачу.

Нетерпеливым кивком прервав излияния благодарности коротышки-шофера, Вирджиния взбежала по лестнице и пошарила в сумочке в поисках ключа, но, вспомнив, что оставила его дома, торопливо позвонила.

Ей открыли не сразу, и, пока она ждала, к ней подошел какой-то молодой мужчина. Одет он был бедно, в руке держал какие-то листовки. Он протянул их ей так, чтобы она ясно увидела надпись на верхней: «Зачем я служил моей Родине?» В его левой руке была коробка для пожертвований.

– Ой, только не эти ужасные стихи! – взмолилась Вирджиния. – Я уже покупала их сегодня один раз, утром. Честное слово.

Молодой человек запрокинул голову и расхохотался. Вирджиния вместе с ним. Окинув его взглядом, она нашла его куда более приятным представителем лондонских безработных, чем обычно. Ей понравилось его загорелое лицо с жесткими, сухощавыми чертами. В своих симпатиях к нему она зашла так далеко, что даже пожалела, что не может дать ему работы.

Но тут дверь как раз отворилась, и проблема безработицы разом вылетела у Вирджинии из головы, поскольку открыла ей не кто иная, как ее собственная горничная, Элиза.

– Где Чилверс? – строго спросила она, входя в холл.

– Но он уехал, мадам, вместе с остальными.

– С кем с остальными? Куда уехал?

– Но в Датчет же, мадам, – в коттедж, как и было сказано в вашей телеграмме.

– В моей телеграмме? – недоумевая, переспросила Вирджиния.

– Разве мадам не посылала телеграмму? Но тут не может быть ошибки. Ее принесли меньше часа тому назад.

– Никакой телеграммы я не посылала. Что в ней написано?

– Кажется, она все еще тут, на столике.

Элиза побежала, отыскала телеграмму и с триумфом принесла ее хозяйке.

– Вот она, мадам!

Телеграмма была адресована Чилверсу и содержала следующие указания: «Пожалуйста, немедленно езжайте со слугами в коттедж и приготовьте все к приему гостей в субботу и воскресенье. Езжайте поездом в пять сорок девять».

Вполне обычная телеграмма, ей и раньше случалось посылать такие, когда ее посещала мысль устроить вечеринку в своем бунгало за городом. И она всегда брала с собой всех слуг, оставляя в лондонском доме лишь старушку-смотрительницу. Неудивительно, что Чилверс не нашел в телеграмме ничего странного и, как верный слуга, поспешил исполнить все указания госпожи в точности.

– А я, я осталась, – объяснила Элиза, – я ведь знаю, что мадам захочет, чтобы я собрала ее вещи.

– Это была глупая шутка, – воскликнула Вирджиния, в сердцах швыряя телеграмму на пол. – И вы хорошо знаете, Элиза, что я еду в Чимниз. Я говорила вам об этом сегодня утром.

– Но я решила, что мадам передумала. Такое иногда случается, не так ли?

Вирджиния полуулыбкой признала правоту горничной. Ей не давала покоя мысль о том, почему именно сейчас кому-то понадобилось устраивать этот розыгрыш. Элиза подсказала ответ.

– Mon Dieu![6] – воскликнула она, стиснув ладони. – Это же наверняка злодеи, воры! Это они посылают подложные телеграммы, удаляют всех прочь из дома, а потом приходят и грабят.

– Не исключено, – ответила Вирджиния с сомнением.

– Да, да, мадам, так оно и есть. Каждый день о таких вещах пишут в газетах. Мадам, звоните в полицию, скорее, пока они не пришли и не перерезали нам глотки.

– Не стоит так волноваться, Элиза. В шесть часов пополудни никто никому глоток не перерезает.

– Мадам, умоляю, позвольте мне сбегать за полицией, сейчас.

– Чего ради? Ну же, Элиза, будьте умницей. Ступайте наверх и соберите мне чемодан в Чимниз, если вы этого еще не сделали. Новое вечернее платье от Кайо, белый марокканский шелк, и да, еще черное, бархатное, – черный бархат так подходит к политике, верно?

– Мадам выглядит потрясающе в атласе «воды Нила», – предложила Элиза, чье пробужденное профессиональное чутье помогло ей совладать со страхом.

– Нет, его я не возьму. Поспешите, Элиза, будьте умницей. У нас мало времени. Я пошлю Чилверсу телеграмму в Датчет и поговорю с констеблем на улице – пусть приглядит за домом, пока они не вернутся. И не закатывайте глаза, Элиза, ничего еще не случилось. Что с вами будет, если из-за угла и впрямь выскочит бандит и приставит вам нож к горлу?

Элиза истерически взвизгнула и, быстро стуча каблуками, удалилась наверх, то и дело бросая через плечо нервные взгляды.

Вирджиния скорчила за ее спиной гримасу и направилась через холл в маленький кабинет, где стоял телефонный аппарат. Идея Элизы позвонить в полицейский участок немедленно показалась ей вполне разумной, и она решила ею воспользоваться.

Открыв дверь кабинета, Вирджиния подошла к аппарату, положила руку на трубку – и замерла. В большом кресле, как-то странно нахохлившись, сидел человек. Суматоха с телеграммой заставила ее забыть о визитере, которого она ждала. А он, видимо, дожидался ее и заснул.

Лукаво улыбаясь, она подошла к креслу. И вдруг ее улыбка исчезла без следа.

Мужчина не спал. Он был мертв.

Она поняла это сразу, поняла инстинктивно, еще прежде чем увидела на полу маленький сверкающий револьвер, крохотную дырочку над сердцем с расплывающимся вокруг нее кровавым пятном, и отметила страшно отвисшую челюсть.

Вирджиния стояла совершенно неподвижно, прижав руки к бокам. В полной тишине раздались шаги Элизы, та бежала вниз по лестнице.

– Мадам! Мадам!

– Ну, в чем дело?

Она быстро двинулась к двери. Инстинкт подсказывал ей, что надо скрыть все происшедшее – по крайней мере, временно, – от Элизы. У той немедленно начнется истерика, это она знала по опыту, а ей сейчас нужнее всего была тишина, чтобы обдумать все как следует.

– Мадам, не лучше ли будет, если я запру дверь на цепочку? Эти злодеи, они могут прийти с минуты на минуту.

– Да, если хотите. Поступайте, как знаете.

Зазвенела накладываемая дверная цепочка, каблуки Элизы застучали вверх по лестнице, и Вирджиния перевела дух.

Она посмотрела на человека в кресле, потом снова на телефон. Дело ясное, надо немедленно звонить в полицию.

И все же она этого не сделала. Она не двинулась с места, парализованная ужасом, обуреваемая сонмом противоборствующих идей. Подложная телеграмма! Может быть, и она имеет к этому какое-то отношение? А что, если бы Элиза уехала вместе со всеми? Она вошла бы, отперев дверь своим ключом – если бы, конечно, он был у нее с собой, – и оказалась одна в пустом доме, наедине с трупом человека, которому она, к тому же, позволила шантажировать себя при первой встрече. Конечно, у нее есть этому объяснение; но, вспомнив о нем сейчас, она почувствовала, как мороз пробежал у нее по коже. Ей вспомнилось, с каким недоверием отнесся к нему в свое время Джордж. Что, если и другие люди отреагируют так же? А те письма – конечно, она их не писала, но легко ли будет это доказать?