Агата Кристи - Тайна семи циферблатов

Со слабым стоном Бандл осела на пол и потеряла сознание.

Сознание очень медленно возвращалось к Бандл. Сперва появилась мрачная кружащая чернота, в середине которой находилась сильная, пульсирующая боль. Сквозь черную пелену к ней проникали звуки.

Очень знакомый голос снова и снова повторял все те же слова.

Чернота замедляла свое кружение. Боль определенным образом сместилась в ее собственную голову. И она уже успела прийти в себя в достаточной мере, чтобы заинтересоваться тем, что твердил этот самый голос.

– Дорогая, дорогая моя Бандл… O, моя дорогая… Она умерла… я знаю, что она умерла… O, моя дорогая… Бандл, дорогая моя, дорогая моя Бандл… Я так люблю тебя. Бандл… дорогая… дорогая…

Девушка не открывала глаз. Однако сознание вернулось к ней уже в полной мере. Билл не выпускал ее из своих объятий.

– Бандл, дорогая моя… драгоценная моя, дорогая, любимая, несравненная моя… O, Бандл… Бандл… Что мне теперь делать? O, дорогая моя… моя Бандл – свет очей моих, милая моя Бандл… O боже, что мне теперь делать? Я убил ее. Я убил ее!

Неохотно – абсолютно вопреки собственному желанию – Бандл проговорила:

– Не убил, дурак ты невозможный.

Билл охнул с полнейшим изумлением.

– Бандл, значит, ты жива?

– Конечно, жива. А как долго… ну то есть когда ты пришел сюда?

– Примерно пять минут назад. Но почему ты не открывала глаз и ничего не говорила?

– Не хотелось. Я наслаждалась собой.

– Как это?

– Было приятно послушать все то, что ты говорил. Тебе никогда больше не удастся проговорить эти слова с такой искренностью. Помешает твоя проклятая застенчивость.

Билл побагровел.

– Бандл, значит, тебе не все равно? Ты же знаешь, я и в самом деле невозможно люблю тебя. Просто я никогда не решался открыть тебе свои чувства.

– Простофиля ты, простофиля, – проговорила Бандл. – Почему же?

– Я думал, что ты будешь смеяться надо мной. Ну то есть ты девушка с головой и все такое и выйдешь замуж только за какую-нибудь важную шишку…

– Вроде Джорджа Ломакса? – предположила Бандл.

– Ну такого самовлюбленного осла, как Окунь, я и в мыслях не имел. За какого-нибудь по-настоящему стоящего парня, достойного тебя, – хотя я и представить себе не могу такого, – закончил Эверсли.

– Ты просто золото, Билл.

– Но, Бандл, серьезно, ты и в самом деле смогла бы? Ну то есть действительно смогла бы заставить себя…

– Что я смогла бы заставить себя?

– Выйти за меня замуж. Я прекрасно знаю, что малость туповат, но я люблю тебя, Бандл. Я буду твоей собачкой, твоим рабом, кем ты захочешь.

– Ну на роль песика ты годишься, – согласилась Бандл. – Собаки – существа дружелюбные, верные и добрые. Знаешь, что, Билл, пожалуй, я сумею заставить себя выйти за тебя замуж… но с огромным усилием, чтобы ты знал.

В ответ на это признание Билл оставил свои объятья, чуть отодвинулся и с недоверием посмотрел на нее.

– Ты не шутишь?

– Какие уж тут шутки, – проговорила Бандл. – Кстати, пожалуй, мне стоит снова потерять сознание.

– Бандл, дорогая… – Билл, задрожав всем телом, снова прижал девушку к себе. – Бандл… значит, это правда… в самом деле, да? Ты даже не представляешь, как я люблю тебя…

– O, Билл, – только и ответила Бандл.

Нет никакой необходимости входить в подробности разговора, занимавшего их следующие десять минут. Ограничимся тем, что скажем, что он состоял по большей части из повторений.

– Так значит, ты и в самом деле любишь меня? – недоверчиво проговорил Билл, должно быть, в двенадцатый раз и наконец выпустил ее из своих объятий.

– Да… да и да. А теперь давай вернемся к практическим соображениям. У меня до сих пор раскалывается голова, а потом, ты затискал меня в своих объятиях почти насмерть. Я хочу знать положение дел. Где мы находимся и что произошло?

Бандл впервые начала осознавать свое окружение. Она отметила, что они находились в потайной комнате, а обитая бязью дверь закрыта и предположительно заперта. Итак, они у кого-то в плену!

Глаза Бандл снова обратились к Биллу. Явным образом забыв про вопрос, он смотрел на нее полными обожания глазами.

– Билл, дорогой, – произнесла девушка, – возьми себя в руки. Нам еще надо выбраться отсюда.

– Э? – переспросил Билл. – Что ты сказала?.. Ах да. Все будет в порядке. Никаких трудностей не предвидится.

– Это ты от влюбленности так говоришь, – заметила Бандл. – Я и сама чувствую примерно то же самое. Словно все реально и все возможно.

– Так оно и есть, – согласился Эверсли. – Теперь, когда я знаю, что не безразличен тебе…

– Немедленно прекрати, – распорядилась Бандл. – Если мы снова начнем эту песню, то о серьезном разговоре можно будет надолго забыть. И если ты не очнешься и не обратишься к голосу разума, я могу и переменить свое решение.

– Я не позволю тебе это сделать, – возразил Билл. – Только не думай, что, заручившись твоим согласием, я окажусь таким дураком, что позволю себе потерять тебя, хорошо?

– Надеюсь, ты не станешь принуждать меня к браку силой, – высокопарно промолвила Бандл.

– Еще как стану, – бодро отозвался молодой человек. – Тебе останется только смотреть.

– Ты действительно очарователен, Билл. Я все боялась, что ты окажешься большим тихоней, однако теперь вижу, что этого можно не опасаться. Еще полчаса, и ты начнешь помыкать мной… O боже, мы опять завели эти глупости. Ситуация такая, Билл: нам необходимо выбраться из этой комнаты.

– Я же сказал тебе, что все будет в порядке. Я сейчас… – И Эверсли умолк, покоряясь предостерегающему жесту Бандл. Она подалась вперед, внимательно вслушиваясь. Да, она не ошиблась. Во внешней комнате прозвучали шаги… скрипнул и повернулся ключ в замке. Бандл затаила дыхание. Быть может, Джимми пришел им на выручку… или же вообще кто-то другой?

Дверь отворилась, и на пороге показался чернобородый мистер Мосгоровский.

Билл немедленно шагнул вперед, загораживая собой Бандл.

– Вот что, – проговорил он, – мне хотелось бы переговорить с вами с глазу на глаз.

Русский молчал, наверное, минуту или две… просто стоял, поглаживая длинную шелковистую бороду, чему-то слегка улыбаясь.

– Вот как оно получилось, – проговорил он, наконец. – Очень хорошо! Леди будет приятно пойти со мной.

– Всё в порядке, Бандл, – проговорил Билл. – Поверь мне. Иди с ним. Никто не причинит тебе вреда. Я знаю что говорю.

Бандл послушно встала. Властная нотка в голосе Билла была ей в новинку. Он казался абсолютно уверенным как в себе самом, так и в том, что способен лично разрешить ситуацию. И она невольно подумала: неужели Билл и в самом деле припрятал – или думает, что припрятал, – какой-то аргумент в рукаве?

Она вышла из комнаты впереди русского. Последовав за ней, тот закрыл за собой дверь и запер ее.

– Прошу сюда. – Мосгоровский показал ей на лестничную площадку, и она покорно поднялась на следующий этаж. Здесь он провел ее в небольшую запущенную комнатенку, которую девушка приняла за спальню Альфреда.

– Вы будете ждать здесь, тихо ждать, – проговорил Мосгоровский. – Прошу, чтобы не было никакого шума.

После чего вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и запер ее.

Бандл опустилась в кресло. Ее голова до сих пор отчаянно болела, и упорно думать она никак не могла. Билл как будто владел ситуацией. Значит, рано или поздно, решила она, кто-то придет за ней и выпустит на свободу.

Шли минуты. Часы Бандл остановились, однако она рассудила, что прошло уже больше часа с того мгновения, как русский повел ее в эту комнату. Что происходит? И что, на самом деле, уже произошло?

Наконец она услышала шаги на лестнице. Это был опять Мосгоровский, обратившийся к ней очень официально:

– Леди Эйлин Брент, вас приглашают на внеочередное собрание общества Семи Циферблатов. Прошу следовать за мной.

Он повел ее вниз по лестнице, Бандл следовала за ним. Потом он открыл дверь тайной комнаты, и Бандл затаив дыхание вошла внутрь. Теперь, во второй раз, она видела все то, о чем только могла лишь догадываться в первый. Вокруг стола сидели люди в масках. Неожиданность ситуации заставила ее замереть на месте, и Мосгоровский прошел на свое место, на ходу надевая маску с циферблатом.

Однако на сей раз место во главе стола было занято. «Номер семь» находился на положенном ему месте.

Сердце Бандл отчаянно заколотилось. Она стояла в конце стола прямо перед ним и все смотрела, смотрела и смотрела на насмешливую занавеску с часовым циферблатом на ней, укрывавшей его черты.

Седьмой сидел совершенно неподвижно, и Бандл странным образом ощутила исходящую от него силу. Его бездействие не имело ничего общего со слабостью – и она неистово, едва ли не истерически захотела, чтобы он заговорил, чтобы дал какой-нибудь знак, чтобы сделал какой-то жест, а не сидел огромным пауком прямо в центре своей паутины, безжалостно ожидая добычи.

Она поежилась, и тут Мосгоровский поднялся на ноги. Голос его, гладкий, шелковый, убедительный, казалось, доносился до ее слуха из неведомого далека.

– Леди Эйлин, вы присутствовали без маски на тайном собрании нашего общества. Поэтому необходимо, чтобы вы ознакомились с нашими целями и устремлениями. Нетрудно заметить, что место «второго часа» сейчас вакантно. Это место предлагается вам.

Бандл задохнулась. Ситуация приобретала фантастический облик. Возможно ли, чтобы ей, Бандл Брент, предложили вступить в тайное и кровожадное общество? Неужели такое предложение уже делали Биллу и тот с негодованием отказался?