Агата Кристи - Тайна семи циферблатов

– Вовсе нет, – с холодком в голосе проговорил лорд Кейтерхэм. – Он на пять лет моложе меня.

– Ну и наглость! Только подумать, Окунь и Бандл! Такая девушка, как Бандл… Вам не следовало бы позволять это.

– Я никогда не вмешиваюсь в такие дела, – заявил лорд Кейтерхэм.

– Но вы могли бы сказать Окуню, что думаете о нем.

– К несчастью, современная цивилизация запрещает подобную откровенность, – с сожалением в голосе проговорил хозяин дома. – В каменном веке, однако… но, боже мой, думаю, что я и тогда не сумел бы этого сделать, по причине нехватки роста.

– Бандл! Бандл! Я так ни разу и не посмел попросить ее выйти за меня, потому что знал, что она поднимет меня на смех. И вот Джордж – отвратительный пустозвон, беспринципный старый ханжа, торговец подогретым воздухом – мерзкий и ядовитый специалист по саморекламе…

– Прошу вас, продолжайте, – проговорил лорд Кейтерхэм. – Приятно послушать.

– Боже мой! – безыскусно, но с чувством проговорил Билл. – Знаете, мне пора ехать.

– Нет-нет, не надо. Я за то, чтобы вы остались. К тому же вы хотели повидать Бандл.

– Не сейчас. Это известие вышибло все прочие мысли из моей головы. Кстати, вы, случайно, не знаете, куда запропастился Джимми Тесайгер? По-моему, он гостил у Кутов. Он все еще там?

– Кажется, он вчера вернулся в город. Бандл и Лорен побывали там в субботу. Но если вы подождете…

Билл энергично замотал головой и ринулся вон из комнаты. Тем временем лорд Кейтерхэм на цыпочках выбрался в холл, схватил шляпу и скользнул из дома через боковую дверь. По подъездной дороге несся сорвавшийся с места автомобиль Билла.

«Этот молодой человек наверняка попадет в какую-нибудь скверную историю на дороге», – подумал лорд.

Билл, однако, добрался до Лондона без приключений и оставил машину на Сент-Джеймс-сквер, после чего отправился на квартиру Джимми Тесайгера. Тот оказался дома.

– Привет, Билл. Рассказывай, что случилось? Ты сам на себя не похож… где твоя смышленая и спокойная личность?

– Я встревожен, – заявил Эверсли. – И был встревожен, когда узнал новость, буквально раздавившую меня.

– Ого! – поговорил Джимми. – Занимательно! А в чем, собственно, дело? Могу я чем-либо помочь?

Билл не ответил. Он разглядывал ковер с видом столь недоуменным и стесненным, что Тесайгер почувствовал, как его одолевает любопытство.

– Должно быть, случилось нечто чрезвычайное, Уильям? – осторожно спросил он.

– Нечто чертовски странное. И я не могу понять, в чем дело.

– Это по поводу Семи Циферблатов?

– Да, Семи Циферблатов. Сегодня утром я получил письмо.

– Письмо? И какого же рода?

– Письмо от душеприказчиков Ронни Деврё.

– Боже милостивый, сколько времени прошло!

– Похоже, он оставил мне какие-то инструкции. То есть в случае его внезапной смерти в точности по прошествии двух недель мне должны были отправить запечатанный конверт.

– И тебе его прислали?

– Да.

– И ты вскрыл его?

– Да.

– Ну и что же там было сказано?

Билл посмотрел на него столь странным и неуверенным взглядом, что Джимми даже чуточку испугался.

– Вот что. Возьми себя в руки, старина. Похоже, что письмо – уж не знаю, что там написано, – вывело тебя из себя. Лучше выпей.

Он налил крепкого виски, добавил чуточку содовой и подал Биллу, послушно принявшему питье. Печать прежнего недоумения еще оставалась на его лице.

– Дело как раз в самом содержании письма, – проговорил Эверсли. – Я до сих пор не могу поверить в это.

– Ну это полная ерунда, – проговорил Джимми. – Тебе следует приобрести привычку верить до завтрака в шесть невозможных вещей. Я регулярно так поступаю. Ну, а теперь выкладывай все по порядку. Подожди минутку… – Он выглянул из комнаты. – Стивенс!

– Да, сэр?

– Будьте добры, сходите на улицу и принесите мне сигареты, ладно? А то у меня закончились.

– Очень хорошо, сэр.

Джимми дождался звука, с которым захлопнулась парадная дверь, после чего вернулся в гостиную. Билл как раз ставил опустошенный бокал на место. Теперь он выглядел лучше, казался более целеустремленным и как бы лучше владел собой.

– Итак, – проговорил Джимми, – я отослал Стивенса на улицу, и нас никто не может подслушать. Так ты еще намереваешься пересказать мне содержание этого письма?

– О, оно настолько невероятно…

– Значит, точно окажется правдой. Так что давай выкладывай.

Билл набрал полную грудь воздуха.

– Сейчас начну… Я все расскажу тебе.

Лорен, игравшая с совсем маленьким очаровательным щеночком, пришла в некоторое недоумение, когда Бандл присоединилась к ней после двадцатиминутного отсутствия в совершенно бездыханном состоянии и с неописуемым выражением на лице.

– Ох, – выдохнула Бандл, опускаясь на садовую скамью. – Ох!

– В чем дело? – Лорен с любопытством посмотрела на нее.

– Дело в Джордже… в Джордже Ломаксе.

– И что же он сделал?

– Сделал мне предложение. Это было ужасно. Он запинался и заикался, однако постарался произнести все до конца – должно быть, заучил текст по какой-нибудь книге. Остановить его не представлялось никакой возможности. O, как я ненавижу бессвязно болтающих мужчин! И, к сожалению, я не знала, как правильно поступить.

– Ты должна была понимать, что хочешь делать.

– Естественно, я не собираюсь выходить за такого патетичного дурака, как Джордж. Я хотела сказать, что не знала, как следует поступить, следуя правилам книжного этикета. Я могла только прямолинейно выразить свой отказ. Мол, нет, я не хочу за вас. А ведь следовало сказать что-нибудь о том, как я ценю оказанную мне честь, и так далее, и так далее… Но я настолько вышла из себя, что в итоге просто рванулась к двери и убежала.

– Знаешь ли, Бандл, это на тебя не похоже.

– Ну я даже представить себе не могла подобное предложение. Джордж всегда не мог терпеть меня, и я это знала. Какая жуткая ошибка с моей стороны… и надо же мне было изобразить интерес к его любимой теме! Услышала бы ты, как он разглагольствовал насчет моего девичьего ума и того удовольствия, с каким он будет придавать ему форму… Это моему-то уму! Да если б Джордж знал хотя бы четверть того, что в нем происходит, он бы помешался со страха!

Лорен расхохоталась – она просто не могла сдержаться.

– O, я, конечно, понимаю, что виновата сама. Я сама напросилась. А вот и папа выглядывает из-за рододендрона… Привет, папа.

Подошедший к девушкам лорд Кейтерхэм посмотрел на них с выражением осужденного на повешение.

– Так, значит, Ломакс уехал, что ли? – проговорил он с несколько деланой бодростью.

– В хорошенькое дело ты меня втравил, – выпалила Бандл. – Джордж сказал мне, что заручился твоим полным одобрением и разрешением.

– Ну, – ответил лорд Кейтерхэм, – а что еще я мог ему сказать? Но, если честно, я ничего подобного ему не говорил… даже отдаленно похожего.

– Ну я, собственно, этого и не думала, – продолжила Бандл. – Насколько я понимаю, Джордж заговорил тебе зубы и поставил в такое положение, когда тебе оставалось только чуть кивнуть.

– Примерно так все и произошло. И как он воспринял отказ? Расстроился?

– Я не стала дожидаться его реакции, – пояснила Бандл. – Боюсь, я допустила некоторую бестактность.

– Ну и хорошо, – подытожил лорд Кейтерхэм. – Возможно, это и к лучшему. И слава богу, что в будущем Ломакс не будет здесь суетиться, как это заведено у него в привычках, и тревожить меня разными разностями… Да-да, действительно все к лучшему, как часто говорят. Никто не видел где-нибудь мою короткую клюшку?

– Парочка хороших ударов наверняка успокоит и мои нервы, – решила Бандл. – Как насчет шестипенсовика за очко, Лорен?

Час прошел в покое и мире. Наконец все трое вернулись в дом в полной гармонии духа.

В холле на столике лежала записка.

– Мистер Ломакс оставил ее для вас, милорд, – пояснил Тредвелл. – Обнаружив, что вас нет в доме, он был очень разочарован.

Лорд Кейтерхэм вскрыл конверт, издал полное муки восклицание и повернулся к дочери. Тредвелл благоразумно удалился.

– Вот что, Бандл, по-моему, ты могла бы выразиться поопределеннее.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Прочти сама.

Бандл взяла в руки письмо и прочла:

Мой дорогой Кейтерхэм,

Мне жаль, что я не сумел перемолвиться с вами. Я думал, что ясно дал вам понять, что хочу еще раз поговорить с вами после встречи с Эйлин. Это милое дитя, вполне очевидно, не имело никакого представления относительно тех чувств, которые я испытываю к ней. Боюсь, что она была слишком испугана. Однако я ни в коей мере не имею намерения торопить ее. Девичье смятение на лице вашей дочери выглядело очаровательно, и, ценя ее девственную сдержанность, я еще выше уважаю ее. Я обязан предоставить Эйлин все то время, которое необходимо ей для того, чтобы смириться с идеей замужества. Само проявленное ею смятение свидетельствует о том, что она небезразлична ко мне, и я не испытываю никаких сомнений в конечном успехе.

Поверьте мне, дорогой Кейтерхэм,

Ваш искренний друг,

^{Джордж Ломакс.}

– Вот тебе и раз, – проговорила Бандл. – Черт меня побери! – Дар речи отказал ей.