Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда»

— Маркиз? — тихо пробормотал Пуаро.

— Да, Маркиз.

— Вы когда^:нибудь видели его, мадемуазель Зия?

— Всего один раз, — ответила девушка, — да и то не очень хорошо, — добавила она. — Я смотрела на него через замочную скважину.

— Да, это всегда вызывает неудобства, — посочувствовал ей Пуаро. — Но все равно вы его видели. Вы бы узнали его снова?

Зия отрицательно покачала головой.

— Он был в маске, — пояснила она.

— Молодой или старый?

— У него были белые волосы. Это вполне мог быть парик. Он, правда, очень ему шел. Вообще я не думаю, чтобы он был стар. У него походка молодого человека и очень молодой голос.

— Голос! — задумчиво повторил Пуаро. — Ах, голос! Вы бы узнали снова его голос, мадемуазель Зия?

— Возможно, — ответила девушка.

— Он ведь вас чем-то заинтересовал, не так ли? Именно поэтому вы подсматривали в замочную скважину?

Зия утвердительно кивнула головой.

— Да, да, мне было интересно. О нем столько говорят… Он не обычный вор, а скорее герой какого-нибудь исторического или рыцарского романа.

— Да, — задумчиво согласился Пуаро. — Да, возможно, это так.

— Но не это я хотела вам сказать. Мне известно кое-что, что может быть… ну… полезным для вас.

— Да? — ободряюще произнес Пуаро.

— Я уже говорила, что рубины перешли в руки моего отца здесь, в Ницце. Я не видела человека, который передал их ему, но…

— Что?

— Одно я знаю точно. Это была женщина.

«Дорогая Катарина! Живя среди знаменитостей, вы, должно быть, давно забыли о нас. Но я всегда считала вас здравомыслящей девушкой и не очень высокомерной, поэтому-то я и пишу вам теперь. У нас все по-прежнему. Недавно случилась крупная неприятность с новым помощником викария. Он слишком высокомерный для своей должности, настоящий католик. Мы все об этом говорили викарию, но вы знаете, что это за человек — всехристианское милосердие и никакой крепости духа. У меня в последнее время постоянные проблемы со служанками. От Энни никакого толку. Эти короткие юбки и ужасные чулки! Она вдобавок ко всему стала дерзить. Меня давно мучает мой ревматизм, и доктор Гаррис посоветовал мне съездить в Лондон проконсультироваться с каким-то там специалистом. «Пустая трата времени и денег!» — заявила я ему, но все же поехала. Правда, ко времени, когда я решилась на это, я умудрилась еще подхватить и насморк. Лондонский врач осмотрел меня, наморщил лоб и долго бормотал что-то, говорил вокруг да около, пока я ему не сказала: «Я человек прямой, доктор, и хочу, чтобы вы со мной были откровенны. Это рак или нет?» И тогда ему пришлось признаться, что это рак. Он обещал мне, правда, еще не меньше года жизни и сказал, что особых болей не будет. Но я уверена, что вынесу любую боль, как истинная христианка. Порою мне очень тоскливо, особенно теперь, когда все мои подруги на том свете. Я пишу вам потому, милая моя, что очень хотела бы видеть вас в Сент Мэри Мид. Если бы у вас не было своих денег и вы не вращались бы в светском обществе, я предложила бы вам жалованье вдвое больше того, что платила вам Джейн. Я хотела бы, чтобы вы приехали сюда и смотрели за мной. Но… но грешно желать того, что неосуществимо. Правда, и вам может не повезти. Я слышала разные рассказы о мошенниках, выдававших себя за дворян, женившихся на доверчивых девушках и присваивавших их деньги, а затем оставлявших их нищенствовать на церковной паперти. Я знаю, вы слишком благоразумны, чтобы с вами могло случиться нечто подобное, но в жизни всякое бывает. Так что помните, моя дорогая, на всякий случай, что мой дом всегда может стать вашим родным домом. Ваш преданный старый друг

Амелия Вайнер.

Я видела фотографию в газете, где вы изображены рядом с вашей кузиной виконтессой Темплин; я вырезала ее и положила в свою коллекцию вырезок. Я молюсь за вас по воскресеньям, чтобы вы избежали гордыни и тщеславия».

Катарина дважды перечитала это бесхитростное послание, положила его на стол и в задумчивости стала смотреть из окна своей спальни на синие воды Средиземного моря. Странный комок подкатил к ее горлу; ей вдруг страстно захотелось оказаться в Сент Мэри Мид. Такой скучный, такой однообразный — и все же родной дом. Катарина готова была опустить голову на руки и разрыдаться от тоски по прежней жизни, но вошедшая в этот момент Ленокс помешала ей.

— Привет, Катарина! — начала она. — Послушайте… что случилось?

— Ничего, — быстро произнесла Катарина, схватив письмо мисс Вайнер и сунув его в сумочку.

— У вас было такое странное лицо… Да, я хотела сказать, — надеюсь, вы не будете возражать, что я позвонила вашему другу — детективу месье Пуаро, и от вашего имени пригласила его пообедать с нами в Ницце; от вашего имени потому, что он вряд ли согласился бы, пригласи его я.

— Значит, вы хотите его видеть? — спросила Катарина.

— Да. Я привязалась к нему за последнее время, — призналась Ленокс. — Я никогда прежде не встречала человека с такими зелеными, как у кошки, глазами.

— Хорошо, — равнодушно отозвалась Катарина. За последние дни она очень устала. Арест Дерека Кеттеринга стал главным событием дня, и при каждом удобном случае все разговоры сводились к убийству в «Голубом поезде».

— Я уже заказала автомобиль, — продолжала Ленокс, — что-то наврала маме, но, к сожалению, уже не помню, что именно. Впрочем, это не имеет значения, так как мама сама никогда ничего не помнит. Если бы она узнала, куда мы собираемся, она бы непременно увязалась за нами и измучила бы месье Пуаро.

Вскоре обе девушки приехали в «Негреско», где Пуаро их уже ждал.

Он был настолько галантен, рассыпал столько комплиментов, что они не могли удержаться от смеха. Вскоре, однако, смех постепенно умолк, и беседа увяла. Катарина погрузилась в размышления, Пуаро тоже думал о чем-то своем. Молчание изредка прерывалось только отдельными репликами Ленокс. Когда они приступили к кофе, она внезапно атаковала Пуаро.

— Как идут дела? Вы понимаете, что я имею в виду?

Пуаро пожал плечами.

— Должным образом, — ответил он.

— А вы что-нибудь предпринимаете?

Он с упреком посмотрел на Ленокс.

— Вы молоды, мадемуазель, но в мире есть три вещи, от которых нельзя требовать спешки — le bon Dieu[63], природа и старики.

— Чепуха! — отрезала Ленокс. — Какой же вы старик?!

— Ах, как мило с вашей стороны говорить так.

— Здесь майор Клайтон, — сказала Ленокс.

Катарина быстро оглянулась, но затем снова вернулась к кофе.

— Он сопровождает мистера Ван Альдина, — продолжала Ленокс. — Я хочу кое о чем поговорить с майором. Подождите минутку.

Оставшись вдвоем с Катариной, Пуаро наклонился к ней и пробормотал:

— Вы расстроены, мадемуазель. Ваши мысли блуждают где-то далеко отсюда, не правда ли?

— Не очень далеко, в Англии, — и, побуждаемая внезапным порывом, она достала письмо, полученное утром, и протянула его Пуаро. — Это первая весточка, дошедшая до меня из прежней жизни. Так или иначе, она очень тронула меня…

Он прочел письмо и возвратил ей.

— Так значит, вы возвращаетесь в Сент Мэри Мид? — медленно произнес Пуаро.

— Нет, вовсе нет, — возразила Катарина. — С чего вы это взяли?

— Простите. Значит, я ошибся. Извините, я на минутку.

Он прошел туда, где Ленокс Темплин разговаривал с Ван Альдином и Клайтоном. Американец выглядел постаревшим и осунувшимся. Он приветствовал Пуаро коротким сухим кивком.

Когда он отвернулся, чтобы ответить на какое-то замечание Ленокс, Пуаро отвел Клайтона в сторону.

— Месье Ван Альдин выглядит совсем больным, — заметил он.

— И вас это удивляет? — спросил Клайтон. — Разговоры вокруг ареста Дерека Кеттеринга навалились на него с такой тяжестью, что он даже сожалел о том, что попросил вас выяснить истину.

— Ему лучше возвратиться в Англию, — заметил Пуаро.

— Мы собираемся уехать послезавтра.

— Я рад это слышать.

Внезапно Пуаро заколебался и бросил взгляд туда, где сидела Катарина.

— Мне очень хотелось бы, — пробормотал он, — чтобы вы сказали это мисс Грей.

— Что сказал?

— Что вы… я хочу сказать, что месье Ван Альдин возвращается в Англию.

Клайтон в некотором замешательстве повернулся и быстро подошел к Катарине.

Пуаро наблюдал за ним, затем удовлетворенно кивнул головой и присоединился к Ленокс и американцу. Через несколько минут они подошли к Катарине и Клайтону. Завязался общий разговор, затем миллионер и его секретарь удалились, Пуаро тоже собрался уходить.

— Тысяча благодарностей за ваше гостеприимство, девушки, — воскликнул он. — Это был великолепный обед. Ma foi[64], я так нуждался в нем! — Он ударил себя кулаком в грудь. — Теперь я лев, гигант! Ах, мадемуазель Катарина, вы еще не видели настоящего Эркюля Пуаро. Вы видели тихого, спокойного старика, но есть и другой Пуаро. Сейчас я иду запугивать, угрожать, вселять ужас в сердца людей, которые бу. дут меня слушать.

Он самодовольно посмотрел на них, и они, казалось, находились под должным впечатлением от его речи, хотя Ленокс прикусила губу, а уголки рта Катарины подозрительно подергивались.

— И я сделаю это, — серьезно продолжал Пуаро. — О да, я достигну цели.

Он успел уже отойти на несколько шагов, когда раздался голос Катарины:

— Месье Пуаро, я… я должна вам кое-что сказать. Вы были правы, я действительно вскоре возвращаюсь в Англию.

Пуаро сурово посмотрел на нее, и под его проницательным взглядом она покраснела.

— Понимаю, — сказал он серьезно.

— Не уверена, что вы понимаете.