Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда»

— Поверьте, мадемуазель, я знаю больше, чем вы думаете, — спокойно сказал он.

Пуаро странно улыбнулся ей и ушел. Сев в автомобиль, он поехал в Антиб, где находилась вилла «Марина».

В это время Ипполит, камердинер графа де ла Рош, человек с тупым выражением лица, занимался чисткой столового серебра хозяина. Сам граф на целый день уехал в Монте-Карло. Случайно выглянув в окно, Ипполит увидел, как к парадной двери подходит человек со столь необычной внешностью, что даже такой опытный слуга, как Ипполит, затруднился определить цель его посещения. Он позвал свою жену Мари, хлопотавшую на кухне, для краткой консультации.

— Может быть, это снова из полиции? — встревожилась Мари.

— Взгляни сама, — сказал Ипполит.

Мари взглянула.

— Нет, не похоже. Он явно не из полиции. Я очень рада.

— Впрочем, они не очень-то нам досаждали. В самом деле, если бы не предупреждение месье графа, я бы никогда не догадался, что тот парень в кабачке был их агентом.

В холле послышался звонок, и Ипполит степенно и важно пошел открывать дверь.

— Весьма сожалею, но месье графа нет дома.

Маленький человек с огромными усами спокойно улыбнулся.

— Мне это известно, — сказал он. — Вы Ипполит Флавелл, не так ли?

— Да, месье. Это мое имя.

— Вашу жену зовут Мари Флавелл?

— Да, месье, но…

— Я хотел бы поговорить с вами обоими, — произнес незнакомец и быстро проскочил мимо опешившего Ипполита в холл.

— Ваша жена, без сомнения, на кухне. Я пройду туда.

Прежде чем Ипполит успел прийти в себя, незваный гость уже отыскал в холле нужную дверь и пробел по коридору на кухню, где Мари уставилась на него, раскрыв рот.

— Voila, — сказал незнакомец и уселся на деревянную табуретку. — Я — Эркюль Пуаро.

— Да, месье?

— Вам не знакомо мое имя?

— Я раньше никогда его не слышал, — ответил Ипполит.

— Позвольте заметить, милейший, что вы плохо образованны. Это имя одного из величайших людей в мире.

Он вздохнул и сложил руки на груди.

Ипполит и Мари в недоумении смотрели на него. Они не знали, что делать с этим чрезвычайно странным посетителем.

— Месье желает… — механически пробормотал Ипполит.

— Я желаю знать, почему вы солгали полиции.

— Месье! — воскликнул Ипполит. — Я солгал полиции? Никогда в жизни я не делал ничего подобного!

Месье Пуаро покачал головой.

— Вы и теперь лжете. Вы делали это не один раз. Одну минутку, — он достал из кармана маленькую записную книжку и просмотрел ее. — Да, по крайней мере, в семи случаях. Я перечислю их, — и монотонным голосом он зачитал записи одну за другой.

Ипполит опешил.

— Но не об этих прошлых грехах я хотел с вами поговорить, — продолжал Пуаро, — я рассказал о них только для того, чтобы вы, дорогой мой, не считали себя слишком умным. Теперь перехожу к тому, что меня сейчас интересует, — к вашему утверждению, что граф де ла Рош прибыл на эту виллу утром 14 января.

— Но это не ложь, месье. Это истинная правда. Месье граф приехал во вторник, четырнадцатого. Ведь так, Мари?

Мари с жаром согласилась.

— Да, совершенно верно, месье. Я это точно помню.

— Ах, вот как! А что вы в тот день приготовили вашему хозяину на dejeuneur[65]?

— Я… — Мари замолчала, пытаясь собраться с мыслями.

— Забавно, — сказал Пуаро, как человек помнит одно и забывает другое.

Внезапно он наклонился вперед и со всей силы ударил кулаком по столу. Глаза его сердито засверкали.

— Да, да, все именно так, как я говорю! Вы лжете и думаете, что никто об этом не знает. Но вы ошибаетесь. Об этом знают по крайней мере двое. Да, двое. Первый — это le Bon Dieu, — и он рукой указал на небо. Затем, сощурив глаза, спокойно пробормотал: — А второй — Эркюль Пуаро.

— Уверяю вас, месье, вы ошибаетесь. Месье граф выехал из Парижа в понедельник вечером.

— Это верно, — согласился Пуаро. — Скорым поездом. Я не знаю, где он прервал свое путешествие. Скорее всего, вы тоже этого не знаете. Факт тот, что сюда он приехал в среду утром, а не во вторник.

— Месье ошибается, — упрямо возразила Мари.

Пуаро встал.

— Ну что ж, пусть тогда вступает в силу закон, — пробормотал он. — Право, жаль.

— Что вы имеете в виду, месье? — спросила обеспокоенная Мари.

— Вы будете арестованы как соучастники в убийстве английской леди, миссис Кеттеринг.

— В убийстве!

Слуга побелел, как мел, колени его задрожали. Мари уронила скалку и разразилась рыданиями.

— Но это невозможно… невозможно… Я думала…

— Раз вы продолжаете упорно лгать, мне больше не о чем с вами разговаривать. Хочу только заметить, что вы поступаете очень глупо.

Он повернулся, чтобы уйти, но встревоженный голос слуги задержал его.

— Месье, постойте. Одну минуту, месье. Я… я не знал, что это так серьезно. Я думал, это обычное дело, в котором замешана женщина. Прежде у месье графа бывали порой различные неприятности с полицией именно по такому поводу, но убийство — это совсем другое.

— Нет, у меня больше нет на вас терпенья! — воскликнул Пуаро. Он повернулся к Ипполиту и сердито потряс перед его лицом кулаком. — Я что, должен терять весь день на то, чтобы убедить в чем-то двух слабоумных идиотов? Мне нужна только истина. Если я не услышу ее от вас — берегитесь! В последний раз спрашиваю: когда месье граф прибыл на виллу «Марина» — во вторник утром или в среду?

— В среду, — выдохнул Ипполит, и его жена согласно кивнула.

Пуаро внимательно смотрел на них некоторое время, затем серьезно произнес:

— Вы благоразумны, дети мои. У вас могли быть большие неприятности.

Он оставил виллу «Марина», улыбаясь про себя.

— Одна догадка подтвердилась, — пробормотал он, садясь в автомобиль. — Теперь попытаем счастья в другом месте.

В шесть часов визитная карточка Пуаро была отнесена в номер мадемуазель Мирей. Несколько секунд она в задумчивости смотрела на нее, затем утвердительно кивнула головой.

Когда Пуаро вошел, она беспокойно мерила шагами комнату. В ярости Мирей повернулась к нему.

— Ну, — воскликнула она. — Ну? Что вам еще от меня нужно? Разве вам недостаточно того, что вы уже со мной сделали? Разве вы не заставили меня предать бедного Дерека? Что еще вам нужно?

— Один маленький вопрос, мадемуазель. Когда поезд отошел от Лиона и вы вошли в купе миссис Кеттеринг…

— Что такое?

Пуаро крепко и одновременно с упреком посмотрел на нее и начал снова.

— Я говорю, когда вы вошли в купе мадам Кеттеринг…

— Я не входила.

— И обнаружили, что она…

— Я не входила!

— Ах, sacre[66]!

Пуаро внезапно вышел из себя и так заорал на танцовщицу, что та съежилась.

— И вы будете лгать мне?! Мне? Который знает, что вы делали, так же хорошо, как если бы я сам там был! Вы вошли в ее купе и обнаружили, что она мертва. Я говорю вам, что знаю это. Лгать мне бесполезно и опасно. Будьте осторожны, мадемуазель Мирей!

Перед глазами Мирей все поплыло.

— Я… я не… — начала она бессвязно и вдруг замолчала.

— Я хотел бы знать только одно, — сказал Пуаро, немного успокоившись. — Я хотел бы знать, нашли ли вы то, что искали, или…

— Или что?

— Или кто-то другой успел опередить вас?

— Я не буду отвечать на ваши вопросы! — завопила Мирей.

Она оттолкнула Пуаро, бросилась на пол и забилась в истерике. Вбежала испуганная служанка.

Эркюль Пуаро пожал плечами и спокойно вышел из номера.

Он был вполне доволен собой.

Катарина выглянула из спальни мисс Вайнер. Шел дождь, не сильный, но, по всей видимости, затяжной. Из окна был виден кусочек мокрого сада, который пересекала тропинка, ведущая к калитке. По обе стороны тропинки были разбиты аккуратные маленькие клумбы, где цвели поздние розы, гвоздики и голубые гиацинты.

Мисс Вайнер полулежала на большой викторианской кровати и, отодвинув в сторону поднос с остатками завтрака, разбирала свою корреспонденцию, вставляя по ходу язвительные замечания в адрес авторов писем.

У Катарины тоже было в руках письмо, которое она принялась перечитывать во второй раз. На конверте был штемпель отеля «Риц» в Париже.

Катарина нахмурила брови. Что-то в этом письме смутило и заинтересовало ее.

— Опять пикник церковного хора мальчиков, — донеслось с кровати. — Томми Сандерса и Альберта Дайкса необходимо вычеркнуть из списков, я не подпишусь ни на пенни, если они не будут вычеркнуты. О чем думают эти дрянные мальчишки, когда находятся в церкви? Томми спел: «Господи благослови…» и больше рта не раскрывал, а этот Альберт Дайкс все время жевал резинку.

— Я знаю, это ужасные дети, — согласилась Катарина.

Она распечатала второе письмо и вдруг густо покраснела. Голос мисс Вайнер доносился до нее теперь откуда-то издалека.